На кухне судьбы...

На кухне судьбы ощущать себя скверно не коком -
В мечтах о везенье случайно забредшим бичом,
Боясь, что охранник, тряся напомаженным коком,
Прогонит оттуда долой, угрожая бичом;

И снова тащиться, озябшую грея конечность
Да ноги неловко влача на манер черепах,
В который уж раз понимая, что наша конечность
Таится в мозгах, а не в белых пустых черепах.

То в муках хотелось кричать козодоем и выпью,
То мнилось - отыщутся клады, лишь землю порой,
То выло отчаянье: "Яду б надёжного... Выпью!",
И эти влияния часто менялись порой.

Мерцали огни сквозь туман, как сквозь воду опалы,
Казалось, был вечным вопрос - отчего не свезло,
Конца не предвиделось мрачной и странной опалы,
И всё же теперь будто в стороны пОлог свезло.

Путь к цели чем дальше, тем более вбок искривлялся,
Судьба на ходу многократно меняла устав,
Но рок, что в глумлении весь, как паяц, искривлялся,
Внезапно, не то образумившись, то ли устав

От собственных дел и коварной повадки столичной
(Не только двуличной), поник неуёмной главой
И мне не мешает ни жизни коснуться столичной,
Ни быть своим планам и их воплощенью главой,

Любуясь художеством яркой весны-босоножки
Да небом, что самых пленительных глаз голубей,
И радуясь, что удалось обновить босоножки,
Ступая меж спин обнаглевших вконец голубей,

Срывая с желаний и чувств то, что их покрывало,
Мешая сверкать, а иное срезая косой,
Ничуть не боясь, что расстелет снегов покрывало
Позднее зима и повадится ветер косой

Брить веки и щёки - ведь нынче тепло, как на Кубе,
Спокойно и тихо же - как в батискафе на дне...
От этого дальше всё лучше становится в кубе
В навеки растянутом счастливо прожитом дне.