В который раз расставив свой треножник...

В который раз, расставив свой треножник,
Писал картину молодой художник
С натуры женской, у ее постели
Мазки на холст ложились еле-еле.

Дрожала кисть, касаясь полотна
Ну вот, еще минута из окна,
Из-под собой закрывших солнце, туч
 На пол скользнул веселый теплый луч.

Он светом Божьим залу осветил,
Обивку стен собой позолотил.
Укрыв «натуру» шелком покрывал,
Художник труд внезапно свой прервал.

Сославшись на внезапную мигрень,
На то, что свет не тот, что снова тень,
И что не так теперь стоит кровать,
И что готов он заново начать.

Смущаясь, быстро вышел он за дверь,
Исчез, как быстро исчезает зверь.
Оставив жертву слабой умирать.
Готов художник с смертью поиграть.

Оставив деву так средь одеял,
Свет от софитов ярко озарял.
Слегка ошеломленную натуру,
Не отыскать уж лучшую фактуру.

Девица, встав с кровати, побрела,
Ухожена, невинна и мила.
И скульптору иному не сыскать
Такой фигуры. Многие ваять
Готовы. Красоты не распознав
Я им скажу, на эту указав.

И вот, наутро, следующий урок,
Растер художник свои краски впрок.
И по приказу, утром спозаранку,
Разжег слуга-старик ему голландку.

По комнате повеяло теплом,
Дымок слегка навис под потолком.
Готов мольберт его и акварели,
Софиты разожженные горели.

Открылась дверь, она к нему пришла,
Все, как вчера! Разделась и легла.
Ждала ее вчерашняя постель.
Волос ее прекрасная кудель

Сползала по округлому плечу.
«Такой тебя я рисовать хочу!» -
Сказал художник и нарисовал,
Все, что заказчик от него желал.

Резной наутро заказал багет.
В Стамбул купил на пароход билет.
В далекий путь собраться поспешил,
Решив, что точно не продешевил.
Встречает бедолагу тюркский стан,
Ведь там его озолотит султан.

В дворец картину бережно внесли.
Художника в темницу увели.
Красавицу отправили в гарем,
Художника оставили ни с чем.

Мужчины знать наложниц не должны,
А те, что видели – обречены…
А чтоб узнать картину не смогли,
Ее в костре с художником сожгли…