Печать льва

 Черногривый лев
  Раскаленной, рдяной печатью запечатал мне губы.
  Цепью из скорпионов сине-стального цвета связал мне руки.
  Так он запретил мне даже пытаться общаться с ним.
  И ушел.
  Он не простил мне того удара,
  Он многого мне не простил.
  Я по-прежнему могу ходить по настоящему Хеми,
  Брать книги, за право прочесть которые
  Многие продали бы душу,
  Я по-прежнему хожу лабиринтами великой земли,
  Что однажды восстанет во весь свой рост
  Над убожеством мира...
  Но столько лет я берег слова, подгоняя по росту
  Буквы,
  Плетя соцветья слогов, я алмазами шлифовал
  Каждый знак,
  Следя, чтобы крошки не крали мухи,
  Столько лет я выщелущивал смысл,
  Меняя местами слова и борясь со слогами,
  Что не ложились в вязь, как с врагами.
  Это было идеальное заклинание,
  Заклинание-просьба,
  Заклинанье-попытка...
  Мы и так последние годы разве что только
  Случайно встречались
  На синих песках Хеми,
  Он разворачивался и -
  Уходил.
  Я бесцельно бродил, лабиринты шагами мерял,
  Пугал скорпионов и скарабеев,
  И верил. Я верил. Я отчаянно верил
  В свое заклятье, что он остановится,
  Скажет: "Хм!" и позволит продолжить...
  ...И начал, как подобает куску протоплазмы,
  Со слов: "Дай мне..."
  В следующий миг
  Черногривый лев
  Раскаленный, рдяной печатью запечатал мне губы.
  Цепью из скорпионов сине-стального цвета связал мне руки.
  Так он запретил мне даже пытаться общаться с ним.
  И ушел.
  А другие черногривые львы
  Сделали вид, что не видели,
  Некоторые даже приветливо фыркали,
  В конце концов, силу ожога льва у меня на груди
  Не содрать никому,
  Даже ему...
  Даже ему...
  У каждого черногривого льва свои печати со своими цепями
  И я могу говорить с другими черногривыми львами,
  Но что может сказать человек, который искуснейшее заклятье
  Начал со слов: "Дай мне", говорить собираясь о своей
  Последней земной любви?
  Заклятье осталось, оно абсолютно цело.
  Хочешь - спиши в пергамент,
  Хочешь - с барханов ори,
  Но после печати и скорпионов мой лев не услышит меня -
  Зови, не зови.
  Жди, не жди.
  Не услышит, но видеть может!
  Заклятье вырезать на груди, там все равно стоит печать "ожог льва", мне не надо ничего говорить, и хоть не должны отвечать, но такое созвучие, как заклятие и печать - все же лучше,
  чем шелест песка, похожий на шелест бального платья, мне же не надо будет ничего говорить - просто рвануть на груди рубаху и поднять руки, оплетенные скорпионами, да, знаю, в этот миг они будет перевозбужденными и печать будет гореть на губах сильнее стократ, это удел человека, даже такого, как я, кто спокойно ходит по настоящему Хеми...
  На куске парчи лежит нож из металла, неведомого человеку.
  Я читаю книгу с золотыми листами,
  Неподалеку от фараонского гроба.
  Может, я жду, что кто-то из черногривых шепнет: "Попробуй"?
  Жди, не жди, зови, не зови - должно что-то стоить твоей последней земной любви?