Облигации. 1971

Облигации. Губаха. 1971

Как интересен мир в пять-то лет. Выберешься из тёплой общей с мамой кровати после её ухода на работу. Прихватишь со стола оставленный тебе кусок влажного липкого хлеба неопределённой цветовой принадлежности, запьёшь его литром парного козьего молока прямо через марлечку оставленную мамой и порулишь в неизвестность нового дня.
Обычно эта неизвестность манила из-под горы на которой стоял наш барак на 5 семей. Там в долине жутко интересно грохотала бегущими мимо нас в необозначенные дали поездами железная дорога. Высилась молчаливым каменным гребнем нисходящая к железной дороге стена известняковых останцев с закопчёной пещерой у основания. Загадочные тоннели пронизывали полотно железной дороги, открывая необычный (не по верху) путь к кладбищу с конфетами на могилках, молоденькому рукопосаженному сосняку с красноголовыми грибами и ледяной реке под следующей горой.
Особенно манили стоявшие рядами у железной дороги брошенные дома с распахнутыми настежь рамами зачастую безстёклых окон. Палисадники домов, каждый по-своему бесконечно разнообразный и однообразно красивый, курчавились растущими уже без заботливых рук хозяек цветочными узорами клумбочек. А в прохладе разграбленных внезапным (?) переездом хозяев или визитами незваных гостей комнат сколько было разного интересного для малыша.
Поверьте на слово – много-много всего. Нитки на катушках разных цветов. Фотографии и газеты причудливо скомканные или брошенные прямо ровнёхонькими стопками. Бренчащие старинные баночки из-под непробованных мною печенюшек мастеров прошлого кондитерского века с железными гвоздиками, стеклянными линзочками, винтиками, ключиками от неведомых шкатулочек и шкафчиков. Стопки пластинок для патефона. Посуда даже без сколов и трещин, почти хрустальные стопочки в буфетиках и на полках, прибитых порою прямо к стенам. Иногда уже изрядно проржавевшие инструменты. Видели бы вы эти несметные сокровища.
 Кармашки штаников мгновенно оттопыривались, отвисая под тяжестью всего этакого нужного. Особенный интерес для мальчишки являли пачки царских денег, неестественно большие, монеты разного, неизвестного в ту пору мне достоинства и сохранности, советских облигаций со звёздами, колосьями и цифрами. Большими и многообещающими.
Много тогда я их натаскал. Мама, однажды обнаружившая мою заначку под кроватью, даже заплакала: «Вот ведь гадёныш. Мы тут нищенствуем, а он сокровищами играет».
Царские мои денежки потом в первом классе благополучно и практически безвозвратно (аж до 4 класса) экспроприирует добрая моя первая учительница. Ей видимо помешал жить мой "денежный" интерес и любопытственное внимание одноклассников.
А вот толстенная пачка разнообразных облигаций ещё лет 40 давали моей маме какой-никакой доход. Погашение займов. Заботливое государство по копеечке-другой отдавало ограбленным в своё время гражданам забранное у них на коллективизацию, стройки, войну. Печатались таблицы в газетах. А на почте или в сберкассе можно было получить при совпадении номеров в таблицах и на облигациях эти денежки. Правда если брали власти тысяч сто, то отдавали через значительные десятилетия рублей этак 10. Но видели бы вы глаза мамы при получении выплаты – Деньги. Настоящие. Их всегда не хватала всю её скромную жизнь. И появлялась у её сыночка после очередного погашения какая-нибудь маечка или носочки. Добытчик.
Куда делась та толстенная пачка почти вечных по количеству облигаций после смерти мамы? Мне не известно. Наверно ещё кому-то из родственников приносят скромную радость, а быть может были вышвырнуты, как и все мамины вещи, моей доброй самой старшей сестрой в мусор или в окно.
10.12.2020
Белёнов Андрей
г. Пермь