Князь Иван I Данилович Калита Гл. I ч. 2

Юные годы - Поступки

После недоразумений
Из-за вызванных проблем.
Необдуманных решений
И других семейных тем,

Юрий дал добро Ивану,
Как теперь Московский князь,
В Переяславль отбыть по сану
Князем новым не таясь.

Братья шибко возражали
И особенно Борис.
- «Молод он!» - шумел: «Едва ли
Усидит, раскол навис».

- «Воля батюшки священна!» -
Юрий тут же возразил:
- «А ему и драгоценна.
Дед в шестнадцать лет разил».

И пошли в дорогу сборы.
Не как отрок ехал - князь!
В части слуг возникли споры …
Улеглось, не торопясь.

Воронца позвал с собою
И ответ Протасий дал,
Говоря: «Всегда с тобою,
Хоть и старый уже стал».

Пригласил к себе Федота:
- «Воеводой будешь там».
От такого поворота
Обратился к небесам:

- «Господи! Дай сил Ивану
Эту ношу превозмочь.
Ну, а мне, как старикану,
Как же князю не помочь».

Пересвета и Ипата
Вызвал он обоих враз.
- «Что предложу не оплата» -
Вдруг сказал: «И не приказ.

Предлагаю ехать вместе
В мой родной Переяславль.
Про жильё решим на месте,
В остальном, … себя поздравь!

Оба тысяцкими стали
Я указ сей подписал.
Ну, так как? О том мечтали?»
А в ответ: «Сбил наповал!»

И уже через неделю
Каждый ждал и место знал.
А Протасий с этой целью
Часть бояр с собой позвал.

И команда для начала
Получилась просто класс.
Всем она располагала
И к работе хоть сейчас.

Для охраны до Залесья
Юрий сотню только дал.
И улыбка, пусть и лисья,
Словно рыла на скандал.

Федот было возмутился,
Но Иван остановил.
- «Там с дружиной разрешимся» -
Буркнул: «Хватит наших сил».

Всю дорогу шли спокойно,
Летний день не досаждал.
И подъехали достойно,
Только город их не ждал.

Ворота были закрыты
Пришлось стражника кричать.
- «Прибыл князь!» - кто-то из свиты:
- «Он же может осерчать!!!»

Створ ворот зашевелился,
Вышла группа из бояр.
Первый с пояс поклонился,
А за ним и все - фигляр.

- «Акинфей и здесь я старший» -
Доложил, кто первым был.
Воронец всего видавший,
От такого аж застыл.

Лишь Иван не растерялся:
- «Что ж показывай, коль так.
А народ что? Постеснялся
Встретить князя, али как?»

- «Уж простите, мы не знали …» -
Акинфей нахально врал.
Что гонца вперёд послали,
Говорить ему не стал.

Вскоре все расположились
В их именье родовом.
Обстоятельства сложились,
Всем хватило в основном.

Пока шмотки разбирали,
Воронец рукой позвал.
- «Как начать и все детали
Разложил?» - и сам назвал:

- «Первое, чем всем заняться,
Подготовить светский пир.
Познакомить нас, чтоб знаться,
Заодно узнать их мир.

Думаю припасов много
И не надо их жалеть.
Я ж учил, с деньгами строго!
Пир - не только лицезреть.

А вот после пира можно
Вече в городе собрать.
И не петь, что княжить сложно,
А спросить с чего начать.

Пусть народ сам убедится,
Кто ты есть и чем силён.
За посулы должен биться,
Имидж будет обретён».

Через три дня пир собрали,
Местная пришла вся знать.
Стол накрыт, сформировали …
От яств скатерть не видать.

И когда уж все сидели,
Оставалось мало мест,
Акинфей зашёл, глядели,
А какой покажет жест.

Его место справа князя,
Вот туда он и пошёл.
- «Стой, боярин!» - князь, как сглазя:
- «Вон твой стул». И тот нашёл

А Иван продолжил дальше:
- «Старшим будет Воронец.
Мой учитель, было раньше,
Стал помощник, наконец.

А зовут его Протасий.
Как боярин, равных нет.
Так богат! … Без разногласий
Он в Москве авторитет.

Я надеюсь, вы найдёте
Общий дружеский язык.
И меня тогда поймёте,
Что к уловкам не привык.

Сядет рядом в левом кресле
Воевода новый ваш».
Ахнул зал причём все вместе.
Встал Федот гигант и кряж.

Прогудел, как бык в загоне:
- «Без дружины нам никак,
Хоть Москва не в обороне,
Вдруг не сможет? Тогда как?

Наберу ребят в дружину,
Сам их выучкой займусь.
Через месяц половину
Не узнаете. Клянусь!»

В зале сразу стало шумно,
Но Иван опять прервал:
- «С остальной командой умно
Пообщаетесь, кто ждал.

Пейте, ешьте, отдыхайте …
Я затем вас и позвал.
Есть вопросы, задавайте.
Я же здесь не нелегал».

- «Сколько лет вам князь сегодня?» -
Весь седой купец спросил.
- «Мне шестнадцать, деду ровня,
Шведов он в шестнадцать бил.

В эти годы стал он Невский,
Так народ его назвал».
- «Он был воин, воин резкий,
Вас пока никто не знал.

Вы способны в ратном деле
Хоть бы что-то показать?»
Ощутил дрожание в теле …
Есть соблазн, а как сказать?

Глянул в сторону Ипата,
Тот лукаво подмигнул.
- «Лучник есть у вас, ребята?» -
Объявил Иван, как пнул:

- «Попрошу во двор всем выйти,
Пир покуда подождёт.
Всех прошу без всякой прыти,
Стресс хороший всех вас ждёт».

Во дворе рос дуб столетний.
- «Отсчитай-ка сто шагов».
День стоял погожий, летний,
Лучник встал и был готов.

И Иван ему по новой:
- «Ты в ствол дуба попадёшь?»
- «Только с помощью Христовой
Постараюсь. Не убьёшь?»

Гости рядом все стояли
И никто не понимал.
Пир прервали, радость смяли
Посмотреть, как в дуб попал?

А Иван совсем спокойно
Дал команду: «Приступить!»
Лучник в позу встал убойно
Взял стрелу и стал молить.

Он шептал почти с минуту.
Затем выстрел, свист, как шмель.
В тот же миг подобно шуту
Заорал: «Попал я в цель!»

Да, стрела торчала в дубе.
Кто-то крикнул: «Попадёшь?
Он же лучник, прожил в срубе.
Промахнёшься? Ну и что ж!»

Но Иван, как отключился,
Тишины лишь попросил.
Взял свой лук, перекрестился
И застыл, как всем простил.

Выстрел, свист острее в кубе,
Результат всех ослепил.
Он стрелой стрелу, что дубе
Просто взял и расщепил.

Подошёл Ипат и тут же
Он при всех его обнял.
- «А я знал, что ты не хуже» -
Шептанул: «Тогда понял».

Стала темой обсуждения,
Как силён наш новый князь.
Пир гулял до воскресенья.
И народ понял, где грязь.

Акинфей же не остался,
Стрельбы с лука не смотрел.
Злой, как вепрь, домой добрался,
Ничто видеть не хотел.

Он по горнице метался,
Зло под нос себе бубнил:
- «Щенок, бездарь навязался …
Погоди! … Поймёшь, кто мил».

Так вот в ярости бессильной
Взад-вперёд бродил, бродил …
Бормотал: «Слезой обильной
Будешь плакать, чтоб простил.

Не-е-ет! Мне с этого довольно,
Не намерен я терпеть.
Здесь не князь, … бояре вольно
Всё решают, что иметь.

Этот шкет самодовольный
Возомнил, что он закон.
Еду в Тверь, пусть жест крамольный,
Помощь нам окажет он.

Тверь с Москвой как кот с собакой.
Потому Переяславль
Михаил без брани всякой
Заберёт, только направь».

Скрип двери прервал раздумья,
Старший сын Лука зашёл.
Смотрел мрачно исподлобья,
Тридцать первый год пошёл.

Он был в курсе унижения,
За отца переживал.
Не придать тому значения
Он не мог. Как быть не знал.

- «Вызывал?» - спросил он тихо.
- «Ну, конечно звал, сынок,
Как тебе эта шумиха? …» -
Акинфей на время смолк,

Но продолжил: «Понимаю
Чем немилость может стать.
Я пока не намекаю,
Поруб тоже стоит ждать.

Ну и что? Жить в ожидании?
Я немало лет прожил,
Чтоб, как кролик на заклании,
Уши просто так сложил.

Потому, а это правда,
Нужно ноги уносить.
Уходить быстрей от гада …
Вот и надо обсудить».

- «Нам бежать!?» - Лука чуть гневно:
- «Ты в своём уме, отец!
Тут наш дом, здесь ежедневно
Видим всех, спим, наконец.

Что гнездо, мол, родовое
Сам внушал всегда беречь.
А теперь бросать родное? …
Я боюсь беды навлечь».

- «Я уверен очень скоро
Меч Твери нам всё вернёт.
Князь-парнишка, с ним вся свора,
Нет сомненья, что уйдёт» -

Акинфей сказал так твёрдо,
Что Лука не возразил.
Лишь спросил не очень бодро:
- «Фёдор как? Сообразил?»

- «Он тебя намного младше,
Будет делать, как сказал.
И жене скажи, что дальше
Я командую, чтоб знал»

После бегства Акинфея
Средь бояр пошёл разброд.
Недовольство, всё же зрея,
Толковало свой подход.

Кто-то тайно, кто открыто
Стали пришлых оскорблять.
Их поступки неприкрыто
Просто злыми объявлять.
.
И внимательней гораздо
Стал Иван к тем, кто здесь жил.
Что друзья его не праздно,
Объяснял, всё заложил.

Мол, не делаю различий,
Что боярство монолит.
Князю служат без двуличий,
Так как общество элит.

Стал почти что ежедневно,
Чтоб сплотить сильней бояр,
Вести встречи задушевно
За столом звал и гусляр.

Иногда эти застолья
Превращались просто в пир.
Откровенья без злословья
Приближали общий мир.

На одной такой вот встрече
Иван новость сообщил:
- «Был гонец, был из далече
Аж из Киева явил.

Там дела совсем хреново,
Гандеминас взял Волынь,
И с Тевтонцами готово
Войско их не чтить святынь.

Речь о вере православной
И о Киеве всерьёз.
Святослав, отца друг славный,
Понимает смысл угроз.

Потому отправил лично
Весь цвет отроков своих.
Всё боярство их публично
Проводило, город стих.

Более тысячи с охраной,
А ведёт тиун Роман.
Он боярин в Думе главной,
По натуре - атаман.

Так что будет пополнение.
Как ты думаешь, Федот?»
- «Поглядим, … имею мнение,
Их Роман, что надо, тот.

Для дружины, как подспорье,
А мне жалко киевлян.
Латиняне, как приморье,
Переделают в римлян».

Сообщение ободрило,
Забываться стал конфликт.
Акинфей? … Не заводило, …
Получил уже вердикт.

Время шло, и власть крепчала.
Вече всё ж Иван собрал.
Воронец сказал сначала:
- «Я б кто против, всех убрал».

Лишь немногие нестройно,
Но ругнулись, как в ответ.
Воронец опять спокойно:
- «Вот спасибо за «совет».

А теперь давай без хамства.
Молод князь? Хвала «дядьям»!
Он любого без жеманства
Здесь разложит по частям.

Вы его сперва спросите,
А зачем он к вам пришёл?
Вот потом и говорите
О потерях, … кто нашёл».

Говорил Иван не сразу
И народ стоял, молчал.
Так как не был здесь ни разу,
Долго думал, но начал:

- «Пра-пра-прадед мой великий
Этот город основал.
Это Юрий Долгорукий
Двести лет назад создал.

И с тех пор его потомки
Край Залесский любят, чтут.
Дед мой Невский на соломке
Здесь родился и всё тут.

И отец, хоть новгородский,
Детство всё прошло у вас.
Он, как первый князь Московский,
Помнил город каждый час.

Он племянника Ивана
Князем к вам определил.
Отстоял ярлык у хана
И Ивана защитил.

Он был холост к сожалению,
Без наследника ушёл.
Как по Божьему велению
Отец Юрия нашёл.

А когда отца не стало.
Юрий, как мой старший брат,
Сел в Москве, кажись устало,
Я же к вам, отец был сват.

Так что как вы не хотите,
Но придётся вам терпеть.
А ухода и не ждите,
Не настаивайте впредь.

Я Залесье не оставлю,
Для меня всё это Русь.
Кому надо и наставлю,
Не волнуйтесь - доберусь!»

И прошёл гул одобрения.
Кто-то крикнул: «Молодец!»
Вздрогнул от прикосновения,
Сзади обнял Воронец.

Так прошла ещё неделя.
Долго помнил, как он встал.
Утро раннее, … от хмеля
Как убитый с ночи спал.

Кто-то тряс его упорно,
Он не сразу и понял.
То постельничий покорно …
Он Ерошку не гонял.

Сам зачислил его в свиту,
Из Москвы его привёз.
Сын дворецкого, в элиту
Там не взяли, князь был пёс.

Парень очень даже славный,
Вот поэтому и взял.
Аккуратный, не тщеславный
И Ивану доверял.

Он один в опочивальню
Мог без спроса заходить.
Повезло с Иваном парню,
Позволял себя будить.

- «Из Твери гонец примчался,
Дело спешное сказал.
Вот отдал, не задержался» -
И тотчас пакет подал.

Внешне вроде недовольно,
Не пропел ещё петух,
Снял печать, прочёл невольно,
Спрыгнул, как от оплеух.

Дремоты, как не бывало.
Вмиг оделся причём сам.
В зал вошёл, там слуг немало
Ждали, видно по глазам.

- «Вызвать мне гонца немедля!»
Вышел хлопец: «Я готов».
На Ерошу взгляд помедля
Бросил тут же: «Ишь каков!»

И к гонцу: «В Москву сейчас же!
Брату грамоту отдашь.
На словах о персонаже
Расскажи, боярин наш.

Помощь нам нужна, иначе
Трудно будет отстоять.
Да и повод есть, тем паче,
Тверичам накостылять»

И гонец, взяв свиток, скрылся
А Иван к Ероше вновь:
- «Как ты заново открылся …
Всё ж отца играет кровь?

Будешь у меня дворецкий!
Как отец будешь служить?
Вижу, рад почти по-детски,
Значит, так тому и быть.

И потом, зачем Ероша?
Как холоп, … какой-то вздор.
Никого не огороша,
Станешь у меня Егор.

А теперь уж в новом ранге
Созывай большой совет.
Пусть узнают об изнанке
Тех, кто думал, что он цвет».
 
И вот в гриднице все в сборе,
Но Ивана ещё нет.
Золотой Крест наготове,
Как реликвия всех лет.

Ещё Юрий Долгорукий
Этот Крест здесь отковал.
Безусловно, случай редкий,
Чтобы лик Крест открывал.

Вот в просторную палату
Твёрдым шагом вошёл князь.
Гул затих, ушёл, как в вату,
Точно как бы затаясь.

А Иван без подготовки:
- «Человек наш сообщил,
Без угроз, формулировки
Михаил взять нас решил.

И сейчас Тверское войско,
Акинфей его ведёт,
Вышло к нам, конкретно сколько
Установим, кто идёт.

Вам сейчас надеюсь ясно,
Как он «любит» город ваш.
И ещё одно ужасно
Здесь есть, кто поверил в блажь.

Он изменник Богомерзкий,
Знает, что его здесь ждёт.
Пусть его поступок зверский
Хоть кого-то да встряхнёт.

Нам сейчас нужно единство,
Пустословья прекратить.
Недовольное меньшинство
Пусть решит, как дальше жить.

Этот Крест для нас особый,
Городу ровесник он.
И, как символ, всеми любый
Божьей милостью, канон

Потому» - сказал он громко:
- «Призываю присягнуть!
Целовать сей Крест неробко,
От души, а не чуть-чуть.

Перед Господом поклясться,
Город с князем защищать.
Окаянством будет зваться,
Кто надумает бежать».

И бояре к аналою
Стали тут же подходить.
Их иерей встречал, порою
Приходилось торопить.

Говоря помпезно клятву
На коленях брали Крест.
Представляя как бы паству,
Всё же знать из этих мест.

И своим, не исключение,
Предложил всем клятву дать,
Исключив предубеждение,
Привилегию давать.

По-скончании обряда
В заключении сказал:
- «От поступков и до взгляда
Вам Всевышний длань подал.

Помните, что присягая,
Бог свидетель клятвы стал.
Не простит, коль мысль лихая
Посетит вас на скандал».

Люди стали расходиться,
Обсуждая сам обряд.
По душе не всем, а злиться
Не давал церковный взгляд.

Москвичи лишь продолжали
Здесь, что было, обсуждать.
Все идею поддержали
Оставалось только ждать.

Подозвал к себе Федота:
- «Побеседуем вдвоём?
Говорить всем неохота
Пока сами не поймём»

Отошли, к оконцу сели
И Иван опять начал:
- «Как дружина? Что успели?
Как набор, не подкачал?

    Сейчас к брату гонец мчится,
Чтобы помощь оказал.
Веры нет, что достучится,
Поглядим, вдруг зря сказал.

Со дня на день киевляне
Должны вот-вот подойти.
Это верные славяне,
Роман должен привести.

Он  такой же воевода,
Общий с ним язык найдёшь.
Будем ждать его подхода?
Сам-то что сейчас сочтёшь».

И Федот слегка смутился
Как наставник, князя знал.
Порыв юности струился,
Битв ещё он не познал.

И Ивану осторожно:
- «Может, помощь подождём?
Маловато сил, … возможно
К обороне перейдём».

- «Нет!!!» - Иван как можно строже:
- «Я же князь, в конце концов!
Сиднем ждать себе дороже …
Не послать ли к ним гонцов?

Чтоб узнать, какие планы
И конкретней сколько их …
Ах, учитель, там не ханы.
Голь тверская из своих.

Так что встретим Акинфея,
Как положено князьям.
Пусть они оцепенея,
Разбегутся по щелям.

Лично ты с дружиной вместе
Схоронись в лесной овраг.
Я же встречу их на месте
С ополчением, где очаг.

И у стен устрою сечу!
Как начнут одолевать,
Выступай ко мне навстречу,
Вместе будем добивать».

Воевода согласился
И подумал: «Как отец!
Тот всё время торопился,
Делал грамотно капец».

Ближе к вечеру, их ждали,
Киевлян Роман привёл.
Люди взять не возражали,
Никто просьбу не отмёл.

Сам Роман с Иваном вместе
Обошли все стены вкруг.
И Иван, как очень честен,
Рассказал про всё вокруг.

И про подлость Акинфея,
И про Тверь, и, как там брат.
Он с Москве от власти млея,
Забывать стал, кто собрат.

- «В сече будешь воеводой!
Я хоть князь, но навык пуст.
В сечах не был, но колодой
Я не буду. В драках крут» -

Так Иван, как наставление,
Словно друг, Роману дал.
Взяв в опёку ополчение,
Назначение оправдал.

Солнце известило, … утро!
Свежесть, нежный ветерок.
В заводи утята шустро
Обучались на нырок.
 
И Плещеево не спало,
Рыбки начали играть.
Видом озеро ласкало,
Глаз порой не оторвать.

И туман, как поволокой,
Красоту эту прикрыл.
С поднебесья позолотой
Диск Божественный накрыл.

Холм песчаный, желтоватый
У воды был словно перст.
Можжевельник крючковатый
Рос вдоль берега окрест.

Он от озера южнее
И подъём на холм полог.
Все, кто был при Акинфее
Оценили гладь дорог.

Поднялись на холм без спешки,
Акинфей, Лука, как сын.
Воеводы без усмешки
Словно чуяли там дрын.

Наверху горы Гремячьей
Им предстал нежданный вид.
Город с удалью ребячьей
Ждал их будто гнусных гнид.

Ровные ряды с мечами
Расположились вдоль стен.
Даже солнышко лучами,
Освещало каждый шлем.

- «Вот те раз! Да там же сила!» -
Вдруг один из воевод:
- «Ты ж сказал, что князь дурила,
Пустобрех и сумасброд.

Недоумок малолетний,
Князь московский сам послал.
Там не отдых будет летний,
Знал бы лезть, туда не стал».

- «Поглядим, что будет дальше» -
Акинфей сквозь зубы им:
- «Ратоборцем не был раньше,
Знаний нет, мы и дадим».

Развернув коня на склоне,
Повёл воинство вперёд.
Не подумав о заслоне
И о флангах наперёд.

А Иван смотрел спокойно
На бесформенный навал.
В клубах пыли и нестройно
Приближались, как кто гнал.

Предложил тогда Роману
Бить во фланг, где перевес.
Если всё пойдёт по плану,
То теснить всю банду в лес.

Рядом с ним был неотлучно
Друг, учитель Пересвет.
Два меча с ним неразлучно
Словно ждали свой банкет.

Повернувшись вдруг к Ипату,
Тот был тоже рядом с ним:
- «Видишь рожу, как лопату?
Надо взять его живым».

А Ипат лишь ухмыльнулся:
- «Не волнуйся, будет наш.
Это он переметнулся?
Не уйдёт от нас делаш»,

Сто саженей, лица видно
И начал своё Ипат.
Сотни стрел, за них не стыдно,
Только в цель, не наугад.

- «С богом!» - князь с мечом: «В атаку!»
И пришла в движение рать.
Кони ржали, кто от страху,
Начала земля, дрожать.

И вот все в смертельной схватке,
Кто за что, но всё ж сошлись.
Рассуждать тут о достатке
Просто глупо, … заорись.

Пересвет с двумя мечами
Впереди, как лесоруб.
Рядом князь и не с цветами,
Меч его с врагом был груб.

Словно клином в строй входили
Их, стараясь расчленить.
Тверичи вояки были,
Клин пытались окружить.

Крики, ругань, лязг железа
Всё смешалось в общий гул.
Люди гибли от пореза,
Чаще всё ж, когда зевнул.

Оценив, как есть, картину
И Федот ударил в тыл.
Тверичи наполовину
Вмиг утратили свой пыл.

Сразу стали разбегаться
И куда глаза глядят.
Суждено и здесь остаться,
Кто не смог понять, что смят.

И Иван распорядился
Никого не догонять.
Всё же Русь, но он гордился,
Что аж Тверь сумел унять.

- «Не спеши, боярин!» - громко
Рявкнул, кто бежал, Федот.
Акинфей икнул негромко,
Оглянулся: «Ах, ты скот!

Воеводу самозванца
Я ещё не убивал!»
- «Об такого вот засранца
Я б и руки не марал …»

От отчаянья иль страха
Акинфей меч обнажил.
А Федот всем так, без аха:
- «Не мешайте, мой дебил.

Пусть потешится житухой,
Так ума и не нажил.
Смерть и будет молодухой,
Должен взять, что заслужил».

И коня пришпорив сходу
Акинфей нанёс удар.
Меч скользнул о меч в угоду,
В кустах брякнул, как товар.

А затем в одно движение
С седоком сорвал седло.
Конь заржал, как одолжение,
Легче стало, повезло.

Акинфей лежал в сознании.
А, как понял, зарыдал.
Будто тать при задержании,
Это так боярин сдал.

И Иван подъехал вскоре:
- «Акинфей у вас лежит?
Где Лука? Был на угоре».
А Роман: «Пацан убит».

Видя в луже Акинфея,
Он не мог спокойным быть.
- «Пленных всех» - сказал «Немедля
По домам и позабыть.

Но убитых, однозначно,
Пусть с собою заберут.
Тверь увидит, как невзрачно
Вероломство, пусть учтут.

Ну, а с этим я считаю
Горожане пусть решат.
Он их предал, намекаю,
Думаю, не согрешат».
 
И Собор Преображенский
Стал свидетель, так как свят,
Как проходит суд вселенский,
Кто и Богом стал проклят.

Весь народ в тот день собрался
Славя князя за разгром.
Что с Москвою он остался,
Но о помощи потом …

Прекратилось ликованье
Акинфей когда прибыл.
Связан, как напоминанье,
Кто он и чего забыл.

А напомнил воевода,
Федот крикнул: «Вот он гад!
Он устроил сечу года
И победе был бы рад.

Сотни парубков погибли,
А могли б семью создать.
Посчитай, в интригу влипли …
Его зло не оправдать».

И толпа, как рой пчелиный
Загудела, слышен крик:
- «Вырвать вон язык змеиный
А там, в омут напрямик».

- «Чтоб в Плещеево навеки
Рыба сдохла вместе с ним?» -
Возмутились рядом: «Эти
Не достойны, не дадим».

По рядам смешок прошёлся.
И Федот опять: «Так как?
Хоть один бы тут нашёлся,
Кто б сказал, а с ним вот так!»

А толпа вновь загудела,
Мнение трудно угадать.
- «Отрубать все часть тела,
Прямо здесь четвертовать!» -

Слышно было многократно,
Ни один не пожалел.
Жизнь уходит безвозвратно,
Акинфей в траве сидел.

Вышел в центр купец известный
И к Ивану: «Помнишь, князь,
Как твой выстрел расчудесный
Всех сразил, … я не таясь.

Поступить надо гуманно,
Лук, стрела и смерть в момент.
Пусть покажется и странно,
Мучить дикий аргумент».

- «Я согласен так гуманней,
Всё ж я князь, а не палач».
- «Но ваш дар узреть желанней,
Все поймут исток удач».

Князь невольно улыбнулся:
- «Хорошо, … есть вариант.
Здесь учитель, во-о-он пригнулся,
Вот кто подлинный талан.

Слышь, Ипат, давай поближе.
Ты чего так оробел?
Позаботься о престиже,
Не допустим беспредел.

Выручай, исполни волю,
Акинфей, он обречён.
Чуть облегчи его долю,
Но эффектно, чем силён».

И Ипат вздохнув, тоскливо:
- «Я ж ведь тоже не палач.
Отказать - несправедливо,
Выбрать нечего, хоть плач

Но тогда есть предложение,
Покажи и ты свой класс.
Пусть увидят достижение
Твоей воли без прикрас.

А как будет этот мёртвый,
Для тебя он как мишень.
Покажи - ты лучник тёртый,
Пусть запомнят этот день».

Вывели и Акинфея,
Он подскуливал щенком.
До конца ещё не веря,
Что за ним и не тайком.

Крепко к дубу привязали,
Иерей псалмы прочёл.
Осенил крестом, раз дали,
Слушать исповедь не счёл.

Подошёл Ипат и точку
На лбу углем начертил.
- «Так и сдохнешь в одиночку» -
Лишь сказал, как пригвоздил.

Горожанам объявил же;
- «Вот сюда стрела войдёт.
И не выше, и не ниже,
Точно в точку попадёт».

- «А с какого расстояния?
Попадёшь с полста шагов?» -
Голос полный обаяния
Из толпы, как глас Христов.

И Ипат не отвечая,
Ровно двести отсчитал.
Вскинул лук, и не качая,
Всё ж сказал: «Вот и начал».

Словно молния сверкнула
И пронзительнейший свист.
А стрела, как подчеркнула,
Лук держал специалист.

Прямо в точку угодила,
Ей Ипат, как пригвоздил.
Череп полностью пробила,
И в дуб врезалась без сил.

Он к Ивану повернулся:
- «Ну что, милый мой, рискнёшь?
Может в тот раз обманулся?
И случайность не вернёшь.

Тут Ивана и задело …
Взял свой лук, на старт опять.
Голоса с толпы несмело:
- «Он же мёртв, зачем стрелять?»

И Ипат к людям спокойно:
- «Прошу миг не пропустить.
Вы поймёте, где убойно,
Есть возможность оценить».

Князь не слушал пререканий,
Выстрел, свист и тут же гул.
Тишина от осознаний …
Он стрелой стрелу проткнул.

А потом, как всех прорвало,
Шум восторженный и крик.
Восхищение клокотало,
Гам воистину был дик.

Про  казнённого забыли,
Со стрелой так и стоял.
Тут такие пляски были,
Что никто не устоял.

И вдруг с башни: «Рать из леса …
И, похоже, к нам идут».
Ратник рядом ткнул балбеса:
- «Видишь, герб Москвы несут».

И Иван распорядился:
- «Приготовить им хлеб-соль!
Труп убрать, чтоб не светился
И поставить наших вдоль.

Пусть увидят, что мы можем
Иногда и им помочь.
Войско наше не предложим,
Накормить не против, смочь»

Через полчаса примерно
Войско было у ворот.
И хлеб-соль, что правомерно,
Им вручили без хлопот.

Во главе Московской рати
Знаменитый воин Ждан.
С мужиков дорос до знати,
Нет числа заживших ран.

Знал Ивана понаслышке,
Дружен был с его отцом.
Но увидел в том малышке
Волю, будет молодцом.

Видя, Ждан не удивился,
Что Иван Тверь сам разбил.
- «Я всегда тобой гордился!» -
И добавил: «Победил!!!»
 
Раним утром словно волны
Накатил церковный звон.
Новгородцы ещё сонны,
Были с правдой испокон.

И заслышав гул набата,
Каждый все дела бросал.
Не поспешность виновата,
С молоком грудным всосал.

Вече городу - святое,
Раз зовут, то есть вопрос.
Что-то взяло за живое,
Потому с народа спрос.

И к Софийскому Собору
Стали люди подходить.
Судя по их разговору
Трудно что-то уловить.

Диалог причём житейский,
Толком суть никто не знал.
- «Может «гость» идёт к нам свейский?» -
Кто-то вдруг прогноз назвал.

Площадь около Софии
Вся забита через час.
Шум и гам людской стихии
Вот-вот выльется сейчас.

Спас посадник положение
Фёдор Хмыл, был, как битюг.
Грузный, голос - ублажение,
Что не слово, то матюг.

Сразу смолк звон колокольный,
Лица все застыли вдруг.
Только он, как малахольный,
Осмотрел людей вокруг.

Прогудел, как из подвала:
- «Нами призван княжить он.
Князь Михайло влез сначала,
Но случился закидон.

Мы же все по доброй воле
Посчитали - он наш вождь
Где он? Ждать это доколе …
Словно жатву, грибной дождь?

А наместников правление
Явно всем не по душе.
Лицемерное явление,
Им народ обрыг уже.

Нам сейчас решить и нужно,
Волю нашу слышит князь?
Если нет, то скажем дружно
Убирайся восвоясь.

И наместников отсюда,
Как шакалов, надо гнать.
Новгород не та посуда
Из которой лишь лакать.

Надо нам искать другого …
А какие мнения есть?»
- «Где найдёшь сейчас такого,
Чтоб удел, дом бросил весь» -

Говорил боярин старый
Грусть была в его глазах.
- «Михаил он не удалый» -
И дополнил: «Плутократ.

Он с Москвой затеял тяжбу,
Переяславль занять хотел.
Дал Иван такую блямбу,
Тверь мог сделать свой удел.

Князь московский не вмешался,
Брат управится и сам.
И внук Невского держался,
Не отдал именье псам.

Да к тому ж, кто в плен попался,
По домам всех отпустил.
Вот такой нам князь достался,
Всё, что можно упустил».

И другой дополнил тут же:
- «Говорят в Орде сейчас
Стол Владимирский, похоже,
Для себя уже припас.

Новгородцы Михаилу,
Как стреноженность во всём.
Он, как грязь паникадилу,
Не подходит нам не в чём».

И на вече порешили
Князя нового искать.
А наместников решили
Отовсюду, где есть, гнать.

Михаил же в это время
Был в Орде и Юрий там.
Хан Узбек, а это имя,
Как Великий вызвал сам.

- «Ну, и кто из вас Великий?» -
Первое, что он спросил;
- «Воевать же случай дикий.
И кто это замесил?

Нам ясак важнее распрей,
С мёртвого такой и спрос.
И казна не ждёт потерей,
Он и мой прямой вопрос.

Что ж давайте, убеждайте,
Я решу тогда, кто прав.
Только время не теряйте
Оскорблять, … имейте нрав».

Начал речь конечно Юрий:
- «У меня древнейший род.
Мои предки, как дендрарий,
Русь создали и народ.
 
И веками возглавляли
Весь народ, Великий стол.
Чужеземцев побеждали,
Чтили Веру и Престол.

Ввели Лествичное право,
Любеческий съезд принял.
Мономах идею здраво
Воплотил и применял.

Двести лет мы по закону
Родословную ведём.
Я преемник, как икону,
Это право бережём».

- «Убедительно, не скрою» -
Хан тактично посмотрел:
- «И подумаешь порою,
Где кто начал, что успел …»

Обернулся к Михаилу:
- «Называй свой аргумент!
Ведь тебе, как старожилу,
Есть чем сгладить инцидент?»

Михаил смотрел угрюмо,
Долго думал, как начать.
Всё услышанное, знамо
Было чётко, как печать.

- «Я из той же родословной,
Ветвь иная, корень нет.
Кто родней? Ценой условной
По прошествии стало лет.

Мы ж двоюродные братья!
Невский - он нам общий дед.
Нынче все мы, как собратья,
И больших различий нет.

А вот в личном отношении,
Он соперник слабоват.
Князь московский? В обращении
Он чрезмерно нагловат.

От отца его наследство!
Сам интриги лишь плетёт.
Став Великим, власть, как средство,
Он использует в свой счёт.

Так что, хан, прими решение
И Русь будет вам служить.
Не на разум покушение …
Нам с решением нужным жить».

Хан взял сутки, чтоб решиться,
Их обоих отпустил,
Чтоб самим подсуетиться,
Если что-то упустил.

Через день, была вся свита,
Хан решение объявил:
- «На Руси размолвка сбита,
Есть хозяин, я решил.

И прилюдно объявляю -
Михаил Великий князь!
И ярлык ему вручаю,
Чтобы правил не стыдясь.

А московский князь конечно
Должен должность уважать.
Не ругаться же с ним вечно,
Меру тоже надо знать».

Юрий в тот же день немедля,
Как Великий хан сказал,
Стан покинул неколебля …
Горечь словно завязал.

Михаил пока остался,
Тоже лично хан решил.
Чтоб в дороге не ругался,
Да чего не совершил.

А вернувшись в Тверь обратно,
Он про Новгород узнал.
Что турнули безвозвратно
И наместников прогнал.

Это было оскорбление.
Как же так? Великий князь!
И такое унижение …
На Руси теперь он власть.

Не нашёл чего умнее,
Как в Москву гонца послать.
Чтоб помог, ему виднее,
Свой им, надо полагать.

И Иван в Москву прибывший,
Чтоб узнать, что принял хан,
Стоял рядом, чуть притихший,
И смотрел не как чурбан.

- «Ты смотри, … нахал наш дядя» -
Юрий брату, как в ответ:
- «На Москву ходил не глядя,
Я же брата его след.

А у хана распинался,
Что я бездарь и дурак.
Что таким, мол, и остался.
Доверять нельзя никак».

И гонцу не дав ответа,
Юрий долго хохотал …
- «Друг отца был? Песня спета.
Сам таких нас воспитал.

Ты смотри, с чем обратился?» -
Юрий грамоту подал:
- «Ишь, как в Новгород вцепился,
Хочет, чтоб я помогал.

Раз его с князей там сняли,
То наместникам помочь.
В весях всех повыгоняли.
Как бы кто другой не прочь?».

- «Ты на Новгород собрался?» -
Удивясь, спросил Иван.
Юрий даже испугался:
- «Ты в себе сейчас, братан?

Я пойду, не сомневайся …» -
Как-то странно произнёс:
- «Но не сам и не старайся
Угадать, кто взял запрос

Ждан, мой лучший воевода,
Будет силой «помогать».
Всем наместникам их рола
Убираться предлагать.

И ужель считал, что стану
Михаилу помогать?
Не-е-ет, … теперь я не устану
Не кропать наш мир, а рвать.

Если даже он сорвётся,
Я руки ему не дам
Подтолкну, если придётся,
Пусть летит ко всем чертям».

- «Но ведь это вероломство,
Он же станет враг навек!» -
И Иван не вняв упрямство: …
- «Мутный ты стал человек».

Юрий кисло улыбнулся:
- «А ты молод, не окреп.
Я ж за деда стол схлестнулся,
Неужели ты ослеп?

Все тверские - самозванцы,
Михаил один из них.
Даже ханские посланцы,
Михаил не чтит своих».

- «Но в письме это не видно» -
Как бы вскользь сказал Иван:
- «Но особенно обидно,
За него вступился хан».

Не прошло и полугода
Из Орды опять гонец.
Хоть осенняя погода,
В душе ёкнул холодец.

Не Великий, а московский
Князь в Орду должен прибыть.
Инвентарь взять богословский,
А зачем? Просил забыть.

Хан Узбек встречал по-хански,
Юрий был слегка смущён.
Благосклонность акт шаманский,
Кто в традициях силён.

Здесь же было непонятно.
- «Может так решил казнить?» -
Рассуждал не очень внятно,
Ни к чему судьбу дразнить

Хану Юрий приглянулся,
Молодой и родовит.
Вот  к нему он и вернулся,
Вроде всё благоволит.

И в шатре при всех буквально
Он ему и объявил:
- «Что предложу - гениально,
Породниться я решил.

Свою младшую сестрёнку
За тебя хочу отдать.
Мало лет ещё цыпленку,
Но женою может стать.
 
А зовут её Кончака
И сейчас её введут.
Пусть княгиней станет, драка
Прекратится, все поймут».

Про сестру слыхал, понятно,
Из чингизов её род.
Хан Менгу-Тимур приятно
Дед родной, как путевод.

Хан Тохты, в тот мир ушедший,
Знаменит тем, что создал.
Брата к власти он приведший,
Дядей ей навеки стал.

Очень знатные вельможи
В жёны взять, … могли мечтать.
Но на русских не похожи,
Хану есть что выбирать.

Юрий был сражён настолько,
Что дар речи потерял.
Лишь моргал, кивал и только …
Трепет явный обуял.

Кончака была прекрасна.
Как зашла, шатёр затих.
- «Стать княгиней ты согласна?» -
Хан спросил, как важный штрих.

Юрий замер в ожидании,
Шелохнуться он не смел.
Каламбур в его сознании,
От принцессы онемел.

А услышав: «Да …» - он робко
Подошёл и руку взял:
- «Ты моя по жизни тропка …
Счастлив я, Господь мне внял».

В православную крестили
И Агафьей стали звать.
В местной церкви освятили
Их венчание под стать.

Титул получил гургена,
Чингизидов значит зять
А по сути, это члена
Их семьи, ни дать, ни взять.

Весь улус гулял, похоже,
Хан  баранов не жалел.
Но с кумысом было строже,
Пьяных видеть е хотел.

А она уже по-свойски
Стала звать «алтын-коназ».
Золотой князь по-монгольски,
Рыжий цвет ласкал ей глаз.

В Москве были только в мае
И везде переполох.
Князь стал свой в татарской стае?
Всякий мыслил, кто же дох …

Всё же свадьбу закатили,
Юрий тоже не жалел.
Братья все в застолье были,
Из бояр, кто захотел.

Сотни бочек с медовухой
Разошлись по всем дворам.
И не пахло голодухой,
Всем хватило, даже псам.

За столом гость необычный,
Сам мурза Кавгадый был
И отряд причём приличный,
Янычаров не забыл.

И Кавгадый, его свита
Были, как почётный знак.
Стал князь ханская элита,
Без опёки он никак.

Были здравицы и песни,
Стол трещал от блюд и яств.
Скоморохи только свисни,
Тут же юмор без лукавств.

Юрия аж распирало,
Он теперь своё возьмёт.
Ведь гурген, это немало,
Хан всегда его поймёт.

И когда пир был в разгаре,
Мурза вдруг ошеломил:
- «Ты чего в таком угаре?
Что? Великим возомнил?

Ты с мечтой этой расстанься,
Хан просил так передать.
Княжь в Москве и наслаждайся,
В остальном не лезь блистать».

Как ушат воды холодной,
Юрий словно получил
Жизнь вдруг стала несвободной …
И Кавгадый здесь не льстил.

Ну, а свадьба шла, как прежде.
Вновь мурза: «Есть вариант …»
Защемило грудь в надежде
С мыслью: «Он не дилетант».

И мурза почти на ухо:
- «Я могу тебе помочь,
Но за гривны, чтобы глухо, …
Михаила скинуть прочь.

Пусть всё против воли хана,
Это я улажу сам.
Уберём, когда болвана
Страсть разделим пополам».

Свой медовый месяц даже
Сократил до двух недель.
Всех «завёл» в ажиотаже,
Что Москвы задача Тверь.

В Москву стали стекаться
Рати вотчин, городов.
По нормальному собраться
Был не каждый и готов.

Не забыл и новгородцев
Князем, где стал брат Борис.
Не нашлось там полководцев
В Тверь идти из-за кулис.

Накануне выступления
Был с Иваном разговор.
Тот женился и стремления
Нет особого, как вздор.

Говорит: «Рыдает Лена.
Ведь война, а вдруг убьют?
Лучше бы её отмена
И другие слёзы льют …»

- «Чтобы так не волноваться,
А с собой не можешь взять?
Я беру, чего стесняться,
Как-никак я хана зять».

- «На войне жене не место
Дома ждать, как раз под стать.
Ну, а нам, что всем известно,
Михаил не даст скучать» -

Резюме Ивана сразу
Юрий встретил, как намёк:
- «Не люблю тоску-заразу,
Ты к чему это изрёк?

Сомневаешься в победе?»
- «Отчего же, … сила есть.
Так и он не на медведе,
Целиком его не съесть.

Ну, а главное, запомни,
Что за Тверью стоит хан.
Что ты зять, … другое помни,
Стол Великого им дан.

Разобьёшь, допустим, войско -
С ярлыком-то Михаил.
И к чему твоё геройство?
За что ратников губил?

Если хан сестру дал в жёны,
То формально он твой тесть.
Хана мысли немудрёны,
Не союзник он, как есть.

Никогда не согласится,
Чтоб три княжества, как Русь,
Возглавлял один, мириться
Он не будет. Поклянусь!

И потом тебя ж он хану
Так представит, чтоб тот внял.
Что ты вдруг вразрез Корану,
На престол руку поднял».

- «Что ты мелешь чушь такую?» -
Юрий аж рассвирепел:
- «Я хозяин! Никакую
Над собой власть не терпел!

Повелось испокон веку
Там, где сила, там и власть.
Я здесь сила и опеку
Не позволю, как и красть.

А предложил бы подмогу
Мне мурза, коль против хан?
Всё не так и слава Богу,
Что я их отчасти клан».

Эту гневную тираду
Восприял Иван молчком.
Он от Юрия награду
Не слыхал, даже тайком.

Никогда не признавался,
Даже если был не прав.
Чаще просто зазнавался,
Не любил отец тот нрав.

Но Иван сказал всё ж брату:
- «Верю, знаешь, что творишь.
Бог судья за эту плату.
Вспомни, если усидишь».

Михаил вёл совещание,
В Костроме его собрал.
- «Что он хочет? Обещание
Чтоб я вотчин часть отдал?» -

Михаил послу: «Кавгадый!
Можешь ты мне объяснить.
Сам владыка, им принятый,
Мог любое предложить.

Веси, город, денег кучу …
Только, чтобы он отстал.
Ну, зачем затеял бучу?
Откровенно я устал».

- «Князь Гюрги» - посол негромко:
- «Хочет сам Великим стать.
Иль убить при всех и громко,
Иль уйти и трон отдать.

А другие варианты,
Только битва и никак.
В Войске Гюрги есть таланты,
Трудно усечь, кто слабак».

Перевод, услышав полный,
Михаил напротив встал.
Кавгадый к сарказму склонный,
Был серьёзен и молчал.

В уголках глаз, как усмешка.
Огонёк слегка блеснул.
Михаил понял, что спешка
Хороша, кто всё раздул.

- «Да, чтоб гад он подавился» -
Он решил рукой махнуть:
- «На сестре он и женился,
Чтобы стол мой умыкнуть.

Не по Сеньке ему шапка
Долго он не усидит.
Да ему любая шавка
Через месяц подтвердит.

Он Москву-то на Ивана
Всю давно переложил.
Хорошо тот не в братана,
Уважение заслужил.

Домовитым оказался,
Да умён не по годам.
И уметь терпеть сказался,
Потому и страсть к делам.

Он отцовское наследие
Всё развеял бы вконец.
Пусть Узбек это явление
Сам увидит, наконец.

Извести его и хана,
Что я власть передаю.
А его, конечно хама,
Я Великим признаю».

- «Это мудрое решение
Хан, конечно, будет знать» -
Кавгадый, как размышление:
- «А как Гюрги, … будем ждать».

Через месяц Михаилу
Вновь пришлось собрать совет.
Добрались одни насилу,
Всё ж зима, дорог-то нет.

Твёрдым шагом без заминки
Князь вошёл в просторный зал.
С ним два сына - половинки,
Молодцы, как заказал.

Кто постарше Дмитрий звали
А второго Александр.
Суть вопроса они знали,
Ясно, что не до литавр

Михаил без подготовки.
- «Братья!» - тотчас произнёс:
- «Без вины формулировки
Князь московский меч занёс.

Попирая все законы
Домогался взять престол.
Ставя всякие препоны,
Хану лгал про рода ствол.

Я, как старший в родословной,
Должен был Великим стать.
Цесарь волей безусловной
Мне ярлык решил отдать.

Чтоб сберечь край от разгрома,
Я хочу Владимир сдать.
А Великий стол без взлома
Посчитал ему отдать.

Им депешей сообщили,
Грамоту я подписал.
Хан узнает, что решили,
Их посланник слово дал.

Но племяннику всё мало,
Он решил и Тверь прибрать.
Чтоб тверской земли не стало,
Всё Московией назвать.

Что мне делать? Подскажите!
Потому вас и собрал.
Варианты рассмотрите,
Как бы я и не считал».

- «Ишь удумал бесноватый! …» -
Кто-то крикнул, войдя в дверь.
А другой: «Чёрт рыжеватый,
Не возьмёт он нашу Тверь!»

- «Мы с тобой, не сомневайся» -
Встал боярин-ветеран:
- «Отстоим, и не считайся,
Что он родственник и клан.

Все здесь ляжем, если надо,
Но Тверь будет век стоять.
Население будет радо
Вновь оружие в руки взять»

Сыновья, как по команде
Всем отвесили поклон.
Дмитрий вдруг: «Прошу вас встаньте,
Князь Великий только он!»

В кожух, кутаясь бобровый,
На крыльце стоял, снег шёл.
Акт совет принял махровый,
Третий день уже пошёл.

Ждал боярина Требуга,
К новгородцам тот ушёл.
Князь Борис брат душегуба,
Чтобы в Тверь он не пришёл.

Фёдор Хмыл, посадник ихний
Михаилу давний «друг».
Хоть Твери и супротивний,
Разум нет, подскажет вдруг.

Так прошла ещё неделя,
Рать собрал со всех земель.
Ждали выход, словно хмеля.
Он Требуга, … в рати щель.

Если Новгород в команде,
То Твери не устоять.
При подобном варианте
Можно милости не ждать.

Как- то, чтобы чуть отвлечься,
Вышел в бойницу у стен.
Видит ратник, чтоб развлечься,
Скоком ладит встать с колен.

- «Молодцы, нашли занятие» -
Михаил их похвалил.
Осмотрелся и понятие,
Что мест мало удивил.

Волга и её просторы
Перехватывали дух.
Дым посадских труб, заборы …
Даже скрип ласкали слух.

Ключник вдруг внизу истошно:
- «Князь! Ждёт в тереме Требуг.
Говорит, что очень срочно
И послал меня, … не слуг».

- «Наконец-то, так невесту
Под венец, поди, не ждут» -
Князь сел рядом: «Ну, как к месту
Там пришёлся. Как живут?»

Было видно, что с дороги,
Был от снега мокрый весь.
Но в нём не было тревоги,
Хоть усталость всё же есть.

И татарская улыбка
К ней довольно гордый вид
Говорили, что не зыбка
Обстановка-индивид.

- «Фёдор Хмыл мне повстречался» -
Требуг начал разговор:
- «Диалог с ним и начался.
Всё ж посадник, а не вздор.

Принял, было, за ордынца
И тут выручил прикид.
Мой кафтан достойный принца,
Убедил – не чингизид.

А когда узнал о Твери
И что князь мой Михаил,
Он в душе открыл все двери
И добавил: «Я дебил».

Почему сказал он это
Я не стал и выяснять.
Понял, что виновен где-то …
А чего ж тогда пенять?

Рассказал, что было вече.
Князь Борис там выступал.
О войне твердил, о сече …
И народ в том отказал.

Что не Тверь тому причина,
Мол, сосед и пусть живёт.
Что чужая бардачина
Новгородцам грудь не жмёт.

Пусть Москва решает лично,
Кто ей друг, а кто ей враг.
И Борису там публично
Пригрозили, … что не так».

И стыдясь одной слезинки,
Достал с шеи образок.
И молил судьбы искринки
Приходить, … и не разок.

- «А теперь и встретить можно!» -
Грозно вскрикнул Михаил:
- «Порезвимся нам не сложно!
Поглядим, кто Богу мил!!!»
 
Дал команду к подготовке,
Раз война, теперь всерьёз.
Без гонцов, другой уловке,
Без бессмысленных угроз.

Михаилу доложили
О визите к ним татар.
Хану все они служили.
Чтоб понять причину свар.

Оказалось что посланцы
Не Узбека, а мурзы.
- «Говорите ординарцы» -
Князь им: «Если не послы».

- «Нам мурза Кавгадый лично
Взывал срочно передать,
Что ведёшь, князь, неприлично,
Ты же стол хотел отдать» -

Тут татарин поперхнулся,
В результате лишь чихнул.
Но продолжил: «Ты же сдался,
Хоть и хану присягнул.

Тебе всё равно придётся
Стол оставить, бросить Тверь
Ждать чем это обернётся?
Сказкам подданных не верь.

Уезжай пока не поздно,
Забирай детей, казну.
День-другой и будет поздно,
Пойми риска глубину».

Князь их слушал напряжённо
Потупив свой в землю взгляд.
Негодуя приглушённо,
Говорить стал всё подряд;

- «Кто несёт кровопролитие,
Не назвав на то причин.
Кто считает не событие,
Сжечь деревню, как почин.

Если верит он в победу,
Почему же вы-то здесь?
Что? Поверили их бреду
Князь тверской пустышка весь?

И ещё, … не забывайте
Я отсюда ни на шаг.
Ковгодыю передайте
Пусть решит, так кто же враг.

Кто пришёл на нашу землю
И ведёт себя вот так.
Буду гнать, таких не внемлю,
Бить, как бешеных собак.

Вот такое моё слово
И другого я не дам.
Уезжайте, всё готово
Сани ждут, счастливо вам».

Тверь тревожить не желая,
Князь по Волге рать повёл.
Встал в селе того не зная,
Что свой козырь приобрёл.

Из богатых поселений
И Бортенево зовут.
Там не надо укреплений,
Берег скальный, как редут.

Высотой в двадцать саженей,
Правый берег виден весь.
Ждать оттуда их, без мнений,
Для атак возможность есть.

Там в селе и отдыхали,
Было что поесть , попить …
Так бортеневцы не знали,
Как защите угодить.

Юрий с войском в это время
Совершал свой переход.
Шли неслышно стремя в стремя,
Отдых делали, где брод.

Михаил свои дозоры
Выставил войне под стать.
Чтоб не смог враг сквозь заторы
Неожиданно напасть.

Юрий же и не скрывался,
Был уверен - победит.
Рать вёл, медленней старался,
Знал, что скорость утомит.

Не пришло и в ум ни разу,
Что, как тать, придёт в их дом.
Втихаря возьмёт всё сразу
И уйдёт назад тайком.

А когда князь отказался
Возглавлять, … Великим быть.
Он понять сколь не пытался …
Как родню, решил забыть.

Для Петрухи это первый,
Как для ратника, поход.
Он Дютьково всю жизнь верный,
Но земляк сменил подход.

Увидав в Москве на Торге
Воевода обомлел:
- «Ты Дютьковский? Я в восторге …
Твой отец ловить умел.

Осетров ловил когда-то,
В основном я всё и брал.
Жив он?» «Умер рановато,
Без причин Господь забрал».

Так Петруха и остался
С земляком своим служить.
Ждан с ним лично занимался,
Словно бате услужить.

Жизнь казалась лучше прежней,
И ученья шли все впрок.
И кормили пищей свежей.
Не как в Дютьково, лучок.

Путь далёкий оказался
Для Петрухи очень груб
Щит в предплечия впивался,
А копьё, как душегуб.

Да к тому ж ещё и стужа,
Порши в стремени вмерзал.
Отдых делали, где лужа,
Там, где ключ не замерзал.

Меж собой уже роптали
И Петруха всё слыхал,
Мол, татар, зачем позвали.
Тверь унять? А в чём скандал?

Вроде князь их отказался,
От стола, отрёкся он.
Воевать не собирался,
Мы же прём, как на рожон.

Мысли разные бродили
Вслух никто не говорил.
На войне всем, кто забыли,
Смерть за трёп, … предупредил.

В декабре рать в Волге вышла,
Правый берег низкий был.
По команде, как от дышла,
Рать умерила свой пыл.

Вечер быстро приближался
И длиннее стала тень.
Берег словно возрождался.
Дым костров, шатры, … как день.

- «Значит завтра, будет сеча?» -
Тут Петруха произнёс.
- «Как пить дать и недалеча» -
Ратник как поправку внёс.

И когда повис над Волгой
Бледно-розовый рассвет,
Блажь костра была недолгой,
Рать вставала без сует.

В боевой порядок встали
Все полки в короткий срок
Все прекрасно понимали,
Через Волгу лишь бросок.

Первой конница вступила
На декабрьский Волжский лёд
Цокот их, как разбудила
Остальных, за ней вперёд.

Вскоре первые отряды
Левый берег стали брать.
Кони ржали, видя гряды
Из гранита, как не ржать.

Лишь немногие сумели
Одолеть этот барьер.
Остальные все летели
Прямо к Волге, как в карьер.

Седоки, ругаясь сочно,
Заставляли лезть наверх.
Кто достиг, стояли прочно,
Это был уже успех.

Там и пеший смог взобраться
И Петруха среди них.
Встал на склоне отдышаться,
Чтоб найти быстрей своих.

Перед ним простёрлось поле.
Мгла морозная и снег.
Лишь село во мгле, не боле,
Но людской простыл и след.

Последи, почти до края
Разглядел пятно, как лес.
Приглядевшись, … мать честная,
Рать, как только что с небес.

И Петруха ужаснулся,
Он никак не ожидал
Встретить войско, как проснулся,
Враг их явно здесь и ждал.

Тверичи стеной стояли,
Не пытаясь сделать шаг.
Так они атаку ждали
И дождались, поднят флаг.

Москвичи в одном порыве
Дружно бросились вперёд
Михаил тогда; «А ныне
Наступил и наш черёд».

Сотня лучников вдруг вышла
Из-за спин и дала залп.
А за ним второй, как слыша,
Крики, стон, предсмертный храп.

После третьего, за спины
Своих ратников опять.
Юрий знал, что нет причины
Их атаку отменять.
 
Кавгадый начал атаку,
Юрий тут же поддержал.
С диким гиканьем и в драку,
Им никто не подражал.

Их задача, не скрывали,
Побыстрее взять обоз.
Князя взять, это едва ли,
Но взять золото - прогноз.

Поначалу шло нормально,
Дрогнула тверская рать.
Отступали все буквально,
Оставалось догонять.

Увлеклись он погоней,
Не заметив, как в капкан,
Их тверцы без церемоний
Заманили, как в карман.

Те, кто только что бежали,
Развернулись и на них.
С флангов тоже поприжали,
Началась резня самих.

Кавгадый понял что это!
Прошлый опыт говорил -
Поражение, как вето,
Как клеймо, что упустил.

Закричал, как можно грозно,
Показав рукой: «Наза-а-ад!!!»
К сожалению, было поздно,
Там начался сущий ад.

Татар просто истребляли
С равнодушием причём.
Побогаче - угоняли.
Откупные взять живьём.

Когда пешие прибыли,
Конницы считай, что нет.
А татар всех разгромили …
В сече был один ответ.

Без охоты, как под плетью
Москвичи пошли вперёд.
Без Ивана, его сетью …
Юрий сам, мол, разберёт,

Сеча выглядела вялой,
Рать московская сдалась.
Ждан махнул рукой усталой,
Буркнул: «Мразь тут завелась».

А с вершины косогора
Юрий видел весь разгром.
Губы сжаты от позора,
Дышит нервно только ртом.

Приближённые и слуги,
Зная сумасшедший нрав,
Даже малые услуги
Не давали всё поправ.

Прискакал Иван с друзьями,
Юрий зло: «А ты как здесь?
Разговор лишь меж князьями.
Я ж просил не нужно лезть».

- «Я не мог в Москве остаться,
Когда брат в беду попал.
И Борис пришёл, чтоб драться,
Хоть народ рать и не дал» -

Посмотрев на Пересвета:
- «А Борис наш в плен попал.
Дай хоть сотню, до рассвета
Я б его там откопал».

- «У меня нет больше войска» -
Юрий глухо, как в ответ:
- «Мне от вашего геройства
Ничего в остатке нет».

Указав рукой на поле:
- «Видишь, что осталось нам».
Москвичи по доброй воле
В плен сдавались прямо там.

- «Что-то с братом делать надо!!! …»
Вновь Иван уже кричал.
Тут слуга: «Идёт не стадо!
Михаил отряд послал.

Князь! Быть здесь небезопасно.
Ты не должен в плен попасть.
Все погибнем и напрасно.
Дальше как? В Москве решать».

Со значением, но молча,
На Ивана посмотрел.
Мол, смотри, судьбина волчья,
Не себе я благ хотел.

Развернув коня по склону
Прямо к Волге поскакал.
Все за ним галопом сходу,
В мгле вечерней след пропал.

И Иван немного с грустью
Со своими тоже вниз.
Как хотел вернуться к устью,
Устью жизни. Жизнь - каприз.

Михаил с начала битвы,
Наконец, дух перевёл.
Меч почистил без молитвы
Весь в крови был, как зацвёл.

Первым сын подъехал Дмитрий,
Взгляд горел диким огнём.
Без причудий и поветрий …
Где отец, всегда при нём.

Из отрядов воеводы
Сразу стали поздравлять,
Князь им: «Смылись от невзгоды?
Я прошу не догонять.

А вот Юрия добудьте.
С ним отдельный разговор.
Лишь живым и не забудьте -
Князь московский он, не вор».

А затем в село со свитой,
Там на время сделал штаб.
Был забит чужой элитой,
Брали в плен не только баб.

Но особым всё ж считался
Князь Борис злодея брат.
И Кончака, род сказался,
Пусть жена, но муж-то враг!

А что ханская сестрица
И смущало больше всех.
Перед ней другие лица
Просто пленник без помех.

Посмотрев вдруг на Бориса,
Страх лицо всё исказил.
Михаил небрежно: «Киса,
Ты же сам себя сразил.

Тебе вече отказало
Рать на бойню посылать?
Сам приехал. Что позвало?
Решил брату помогать?

Вымещать свой гнев не стану.
Пусть твой брат ответит сам.
Защищать Тверь не устану,
В остальном…. я против драм».

Вдруг среди татарской группы
Кавгадыя он узнал:
- «Ба-а-а! Посол? Как мы все глупы …
Я не верю, что хан знал.

Развяжите!» - стража тут же
Сняла путы с рук и с ног.
- «Ну, рассказывай! Негоже
Дурить хана, он же строг.

Как ты мог, посол с печатью,
Против власти здесь восстать?
Хан доволен этой властью,
Если нет, давно мог снять» -

Михаил с издевкой где-то,
А Требуг переводил:
- «А увечье, рана, … это
На меня бы всё валил?».

Кавгадый, чье тело ныло
И виной тверская рать,
Хрюкал, как свиное рыло,
Силясь, слово подобрать.

- «Типер смерт хругом ждут минэ» -
Вдруг по-русски кое-как.
На своём затем, скотина …
Перевёл боярин так:

- «Виноват я, провинился.
Если ты оставишь жить,
Я бы в корне изменился
И тебе бы стал служить.

Мне Великий хан, я знаю,
Мой проступок не простит.
Я буквально ощущаю,
Как у шеи меч висит.

Для меня Орда пропала,
Русь теперь мой новый дом».
И слеза его упала
На халат и пол потом.

Михаил почти по-свойски:
- «Не печалься, всё пройдёт.
Ты посол, вёл по геройски …
Дружба с Юрием уйдёт.

А сейчас я приглашаю
Пир победный разделить.
Ты мой гость и я решаю
Бить или благодарить».

Понимал, что Кавгадыю
Доверять нельзя ни в чём.
Заклинания, истерию
Видел ширмочкой при нём.

Юрий избежал счастливо
Быть в плену, как его брат.
Даже противоречиво,
Как сумел пройти обхват.

Понимал в Москве конечно
Второй рати не собрать.
И Иван остыл сердечно,
Стал за дрязги осуждать.

Вся на Новгород надежда
И туда строптивый князь.
Вече собрано и жажда
Дать отпор, склонила часть.

Да к тому ж князь  новгородский
Безрассудно в плен попал.
Так что довод, пусть неброский,
Свою роль, считай, сыграл.

У Синеевского брода
Волга стала встречей вновь.
Как для нового захода
Встала рать, насупив бровь.

Под Бортеневом побитый,
Юрий в драку не спешил.
Михаил стоял, как влитый,
А что делать, не решил.

Потому без колебаний,
Так предложил Михаил,
Очно встретиться без маний,
Кто сильней и кто спешил.
 
Выбрали баклыш пустынный
И разбили там шатёр.
Камень волжский, берег длинный …
Для гнездовий самый флёр.

Вид племянника печальный,
Что досады скрыть не смог.
- «Всё неймётся князь брутальный.
От чего такой заскок?» -

Михаил вещал  негромко,
По-семейному, как мог:
- «Иль с землёй головоломка,
Разделить бы кто помог?

Может к хану обратиться,
Превратит Москву в улус.
Как ты мог так ошибиться?
Твой Кавгадый алчный трус»

Под суровым взглядом дяди
Юрий даже оробел.
- «Я твоей земли не пяди
Делать нашей не хотел» -

Пробубнил под нос чуть слышно:
- «Не об этом разговор.
Кто Великий? Так уж вышло
Только в этом весь наш спор

Десять лет, как нет Андрея,
А спор этот не решён.
Твой отказ всего затея?
И никто не отрешён?»

- «Сами не договоримся» -
Михаил подумав: «Хан,
Если вместе обратимся,
Нас помирит, как титан.

Мыслю, … тут же предлагаю
В Орду вместе ехать нам.
Ты согласен, полагаю?
Ты же зять его, друган».

Юрий всё же согласился
Понял, выход здесь один.
Думал: «Если он склонился,
То в Орде я властелин».

Вслух спросил: «А как с женою,
Да и брат с княгиней там?»
- «Отпущу я их с тобою,
Но Кончаку не отдам.

Погостить у нас придётся
Неудобств ей никаких.
Моя Анна ей займётся,
Поживёт в делах мирских.

Да и мне-то так спокойней» -
Михаил вдруг подмигнул:
- «И тебе вот так пристойней,
Как бы кто не умыкнул.

Пока там мы, всё возможно.
Ты ручаешься за всех?
Так что с этим осторожно,
Вот уладим, там хоть смех».

Оскорблённый неудачей,
Отпустив рать по домам,
Князь вернулся, но с задачей
Никаких напополам.

Тверь, Владимир непременно
С Москвой в княжестве одном.
А Москва одновременно
Станет главной, в основном.

Ну, а способы любые,
Юрий так всё понимал.
Бред подобный не впервые
Его просто донимал.

И однажды, было утро,
Прискакал к ему гонец.
Лик татарский, смотрит хитро
По одежде, как купец.

Дал пакет и сам обратно
Даже слова не сказал.
Вскрыл его, прочёл приватно …
Кавгадый ему писал.

Он просил приехать срочно,
Юрий же татарский знал.
Адрес был указан точно,
Где его он ожидал.

Мол, с Твери приехал тайно,
Показаться в Кремль не мог.
Поймал купца случайно,
Тот за гривну и помог.

Не  раздумывая долго,
Никого с собой, не взяв,
Наказал прислуге строго,
Никаких о том объяв.

Кавгадый в избе посадской
Ждал, стоял и самовар.
По обличью азиатской
И хозяин из татар.

Попросив всех тут же выйти,
Мурза начал говорить:
- «Из прожектов князя выйди …
Ты себя начни корить.

Ты с Кончакой как расстался?
На свидании с ней был?»
Юрий даже растерялся,
Лишь промямлил: «Я забыл …

Князь тверской мне очень ярко
Ей удобства обещал.
Та княгиня будет зорко,
Чтоб никто не навещал».

- «Нет в живых твоей княгини!» -
Как хлыстом мурза хлестнул
И продолжил: «Как отныне
Будешь, кто и не моргнул».

Юрий вестью ошарашен:
- «Извините, … как так нет?
Михаил не бесшабашен,
Чтоб бить женщину в ответ.

Он меня бы мог спокойно
Там на Волге порешить.
Дядя вёл себя пристойно,
Не посмел вот так грешить».

- «Заблуждаешься ты княже
В этом всём глубокий смысл.
Не простит хан мужу, даже
Был без чувств, на время скис.

Поезжай в Орду немедля!
Я с тобой, свидетель был.
Всё скажу, иначе петля.
Не ему! Тебе, забыл?».

- «Каково то объяснение» -
Юрий робко так спросил.
- «Принесли, мол, донесение,
Что Литвой дружить просил.

И пришлось тебе вмешаться,
Чтоб предательство пресечь.
Все пошло не так и сдаться,
Мол, пришлось, чтоб рать сберечь.

Что Кончака в плен попала,
Ты тогда ещё не знал.
А она в обозе спала,
Там её он и забрал.

Обо всём другом я хану
Изложу подробно сам.
Как он выставил охрану
И убил в светёлке там».

Не во всём он согласился,
Но и выхода-то нет.
Юрий низко поклонился,
Как спасибо за совет.

Кавгадый теперь довольный
Улыбнувшись, произнёс:
- «Ты, Гюрги, был хлебосольный,
Закати-ка пир, как взнос.

Погуляем на дорожку,
Но об этом всем молчок.
Будем делать понемножку,
Возьмём Мишу на крючок».

И уехали тихонько
И Иван путём не знал.
О Кончаке слух легонько
Подошёл и он узнал.

До него дошла догадка,
Не случайная та смерть.
Это снова лихорадка
За престол, забыв про честь.

Михаила пригласили
Быть в Орде есть разговор.
Он понял, догадки были,
О Кончаке весь сыр бор.

Взять и просто отказаться
Он, конечно же, не мог.
И был вынужден собраться,
Это был ещё пролог.

- «Господи-и-и!!! Какое диво!» -
Из возка  княгини всхлип.
Шли вдоль Нерли, всё красиво …
От берёз, до стройных лип.

Поезд двигался неспешно,
Всего несколько возков.
Ветерок не безуспешно.
Дул слегка, всегда таков.

Дмитрий с Александром с ним же
Тоже ехали верхом.
Им хотелось быть поближе,
Подержать отца тайком.
 
Михаил взглянул невольно
Анны, где направлен взор.
Вздрогнул вдруг непроизвольно,
Вид был, сказка на подбор.

Одинокая церквушка
Словно царственный венец.
Холм обычный, как подушка,
Отдохнуть ей, наконец.

С чудной маковкой зелёной,
Как все деревьицы вокруг.
Белоснежной и весёлой
Знала цену Божьих слуг.

Князь решил остановиться,
Анне выйти сам помог.
Все решили поклониться,
Устоять никто не мог.

Подойдя к храму настолько,
Чтоб рисунки разобрать,
Князь шепнул: «Усилий сколько? …
Чтобы это всё создать».

В храм зашли, там было тихо,
Лишь священник прибирал.
Всё было настолько ветхо,
Век, прожитый блеск забрал.

На входивших оглянулся,
Князя сразу же узнал:
- «Ярославич! Ты вернулся?
Слух дошёл, что хан забрал».

- «Нет, отец, поехал в гости,
Исповедаться хотел».
И священник так без злости:
- «Бог прощать всегда умел».

И повёл в исповедальню,
Рядом, где иконостас.
Дверь закрыли, словно в спальню,
Только свет там не погас.

Анна тут же на колени
Божью Матерь целовать:
- «Нет на нас, поверь, и тени
Богохульства, чтоб карать.

Прости Господи, помилуй!
Если грешен, но не так,
Чтобы сразу и в могилу.
Он здесь нужен ещё как.

Пусть не будет князем Миша,
Пусть и я уйду навек.
Лишь бы жив был, его ниша,
Это люди, … человек».

Завершив молитву, Анна,
Глядя в роспись, стала ждать.
Древность их была желанна,
Как манила изучать.

С завершением обряда
Сразу вышли все в притвор.
Иерей жрецов плеяда
Рассказал всё про собор:

- «До двенадцатого века
Место это был пустырь.
Но по воле человека
Вырос Веры поводырь.

В Клязьму Нерли, где впадение,
Боголюбский выбрал сам.
В память сына, как явление,
Появился этот храм.

Церковь Покрова на Нерли
Стала памятью тех лет.
Богоматерь здесь простерли
Длань и святость, ей согрет.

Вы в Орду?» - спросил случайно.
Получив прямой ответ,
Он вздохнул: «Ох-ох, … печально.
Кара Господа, … завет.

Уж нечаем избавления,
Ждать придётся много лет.
Хватит ли Руси терпения?
Прости Господи, … но нет.

Ну, храни тебя Бог княже!
Тяжкий, сложный князя труд.
Пусть угроза смерти даже
Не страшит, тебя здесь ждут».

И вот он уже в дороге.
Кавгадый об это знал.
Словно мухи многоноги
Их шептун сопровождал.

Что тверской князь наконец-то
Воле хана всё отдаст,
Кавгадыю неизвестно,
Как он хану преподаст.

Сколько сил ушло на это,
Чтоб Узбека убедить,
Что тверской князь сгинул где-то,
Затаился, страсти сбить.

Что вину за смерть Кончаки
Этим он давно признал.
И вот на тебе, … всё враки?
Едет сам и всем сказал?

Что хан, вовсе не питая
К Михаилу нежных чувств
Разберётся, это зная
Кавгадый дошёл до буйств.

Вызвав сотника охраны,
Янычар своих он знал,
Молвил: «Ваши ятаганы
Заржавели, я узнал?

Есть возможность отличиться.
Вверх по берегу Итиль.
Суток шесть идти, таиться,
Никаких костров - ваш стиль.

Ладьи русские навстречу
Вам в пути должны попасть.
Князя ладьи, сделай встречу …
Этот князь должен пропасть.

Как исполните, не важно:
Стрелой меткой подстрелить,
Зарубить мечом отважно
Иль ладью вообще спалить.

Ваша главная задача
Не пустить в Сарай живым.
А любая неудача
Боком выйдет вам самим».

- «Всё исполним, как сказали,
Будет труп, светлейший бек» -
Пали ниц, ковёр лизали,
Дав понять, верны навек.

Через две недели встреча,
Но нет гордости в глазах.
Сотник: «Слежку обеспеча,
День и ночь мы на ногах.

Но у князя охранение
Словно знало всё про нас.
Даже их расположение
Не давало даже шанс.

Князь был скрыт, не появлялся,
Сход на берег отменил.
По нужде и то стеснялся,
Там в ладье так и ходил.

Так, что мы …» «Все вон отсюда!!!» -
Кавгадый был всем взбешён:
- «Знал бы я беда откуда,
Был бы пункт не так решён.

Бесовские дармоеды!
Вам бы только жрать кумыс,
Пленниц лапать без победы.
С глаз долой, подобье крыс».

Не успев пришвартоваться,
Михаил был всё же взят.
И никто не мог вмешаться.
Отпор гриди просто смят.

Помещён в шатёр отдельный,
Но, как пленник, связан был.
Интерес был неподдельный,
Кто про Русь уже забыл?

Утром князя Михаила
Разбудил неясный шум.
То ли ссора проходила,
Толь шёл торговый бум.

Стременной вошёл Ванюша,
У него лишь допуск был.
Славный парень, не чинуша
Он всегда приятным слыл.

В ставке хана и решили
Стременного допустить.
Молодые не грешили,
А служили, чтоб следить.

На серебряном подносе
Завтрак князю он принёс.
Кус баранины весь в просе
И кумыс, к нему овёс.

- «Да хотя б краюху хлеба
И воды простой бы жбан» -
С раздражением князь: «Хоть репа,
Но не этот «балаган».

У меня с души воротит,
Аж коробит внешний вид.
Мне кумыс, аж скулы сводит,
Как от боли цианид».

И Ванюша прибирая,
Как бы походя в ответ:
- «Хан на байки невзирая,
Наложил на мор запрет.

Как мурзу чтобы кормили,
Своим слугам приказал.
Вот они и приступили
Исполнять, как хан сказал

Погоди, вот в Тверь вернёмся,
Будет и душистый хлеб,
Осетрами разживёмся
И икоркой не в ущерб».

- «Подразнить решил, мальчишка …» -
Начал нехотя жевать.
И подумал: «Пусть отрыжка,
А придётся привыкать».

Потянулись дни сидения,
А Узбек словно забыл.
Занимали развлечения,
На охоте чаще был.

Пропадал в степи буквально,
Живность просто истреблял.
С удовольствием, нахально
Сам себе так позволял.

Что за фауна, неважно …
Скачет, бегает, летит.
Всех стрелял, порой отважно,
Промах только возбудит.

Приближённые не смели
Даже думать о делах.
Подносить, убрать умели …
В остальном всё, как впотьмах.

Кадий Бадр ад-Дин однажды.
Приносивший приговор,
Смел напомнить, уже дважды.
Был судейский разговор.

А спросил: «За что князь русский
Шесть недель уже сидит?
Если, как вопрос, и узкий,
Вашу власть пусть ощутит.

Справедливый суд устройте,
Я помощник ваш во всём.
Только истину раскройте,
В чём вина и только ль в нём».

- «Беспристрастно не могу я
С этим князем поступить.
Своим именем рискуя,
Сам не вправе осудить.

Всё касается особы
В родстве числящейся к нам» -
Бросил хан сердито: «Чтобы
Как вопрос исчез бы сам».

Заложив руки за спину,
Взад-вперёд начал ходить.
- «Где найти мне середину,
Кто б разумно мог судить?» -

Говоря, остановился,
Бадр ад-Дина рассмотрел
И как будто обратился:
- «У тебя есть, кто б сумел?»

Кадий встал и поклонился:
- «У тебя хан мурзы есть.
Разве кто-то усомнился,
Что не смогут в суть залезть.

Кавгадый! Русь знает лучше
Чем свой собственный улус.
Астрабыл, был в самой гуще
Всех разборок и не трус.

А ещё мурза Острее,
Я сам часто приглашал,
Чтоб оформить всё быстрее,
Пока тот ещё дышал».

Хан Узбек вздохнул спокойно:
- «Вот и выход! Будет так.
А тебе, кадий, пристойно
Обустроить без зевак».

Через день вдруг к Михаилу
Вошёл ханский бегеул.
И два нукера, … по рылу
Вроде лишнего хлебнул.

Сняли с ног его колодку,
Руки сам освободил.
Дали расчесать бородку
И на выход, … ход смутил.

Привели в большую юрту.
По убранству вид богат.
Стол нефритовый к уюту
Не причастен - маловат.
 
Три татарина, как куклы,
Восседали за столом.
Рожи смуглы и округлы.
Тот, что в центре был знаком.

Кавгадыя без напряга
Михаил тотчас узнал.
Рядом дед - пень и коряга.
Жить, поди, давно устал.

Третий, скрюченный годами,
Вытирал нос и сопел.
- «Вот и суд!» - подумал: «Сами
Не решат, не тот задел».

Михаил встал в центре юрты,
Бегеул там показал.
И стал ждать, а те, раскрыв рты
Смолкли, словно кто терзал.

Затем начали шептаться,
Михаила вроде нет.
Понял, стали издеваться …
Разозлить, узнав секрет.

Михаил: «Не тут-то было,
На мякине не возьмёшь!» -
Про себя подумал: «Шило
В стоге сена не найдёшь».

Наконец Кавгадый важно
Михаилу объявил:
- «Ваше дело не пассажно
Суд его установил.

В трёх деяньях обвинение
И за каждым только смерть.
Так что дай нам объясненье,
Поясни всю круговерть».

- «Я вас слушаю, … валяйте …
В чём решили обвинить?
Только, чур, не заставляйте,
Что вам надо говорить» -

Князь уверенно держался,
Зная, что он всюду чист.
Но суд всё же продолжался,
Кавгадый взял первый лист.

- «Ты в сокрытии налога» -
Начал он с листа читать:
- «И с грубейшего подлога
Обвиняешься, как тать.

Нам баскаки доложили,
Имена у нас их есть,
Недоимки всюду были,
Трудно даже перечесть.

И казна не получала
Тыщу гривен каждый год.
Много лет о том не знала,
Это словно недород».

- «Скажешь что-нибудь в защиту?» -
Проскрипел трухлявый дед.
- «Ложь, присущая бандиту,
Взята вами, хоть и бред?

Вы посла Ахмыла чтите?
У меня его есть акт.
Принесут сейчас, … прочтите,
Там не домысел, а факт».

Через полчаса Ванюша
В юрту притащил ларец.
Кавгадый канон наруша,
Стал один читать, как спец.

Недовольный по прочтении
Дал вельможам прочитать.
Не откажешь в откровении,
Подтвердил акт - князь не тать.

В свой шатёр вернулись поздно
И Ванюша не стерпел:
- «Будет старым неповадно
Учинять нам беспредел».

- «Рано радоваться, … рано» -
Михаил уставший лёг,
Размышляя: «Что погано?
Пакость суд нам приберёг».

Пару дней прошли спокойно,
Михаил Псалтырь читал.
Утром вновь весьма достойно
Бегеул вошёл и встал.

Бегеул - пристав судебный.
Судьям он, как верный страж.
Горожанин внесудебный,
А в суде, … у всех мандраж.

И связав запястья сзади,
Князя снова в суд повёл.
Для какой потребы ради
Сделал это, не довёл.

Старый с насморком Острее
Стал сегодня говорить:
- «В битве с Гюрге ты глупее
Не мог «подвиг» совершить?

Ты зачем, как на продажу,
В плен посла решился взять.
Думал, хану я нагажу,
А затем начну влиять?

Кавгадый посланник знатный.
Как мурза, он хана друг.
Не простит твой шаг отвратный,
Жди возмездие не вдруг.

Можешь дать нам объясненье?
Ты в плену его пытал?
Что пытал, … плен - оскорбленье
Лично хана, чтоб ты знал».

И сквозь узенькие глазки
Старый хрыч, как рысь, смотрел.
Злость была в них без подсказки,
Чтобы князь вдруг оробел.

Михаил меж тем спокойно:
- «Кто сказал, что он посол?
Весь в броне, бесперебойно
Саблей многих заколол.

Путь покорно чтит Аллаха,
Что из сечи вышел жив.
Взяв в плен, я же спас от краха,
Гнев своих же заслужив».

Обратился к Кавгадыю:
- «Это я тебя пытал?
А на пире эйфорию
Мне, не ты ли закатал?

За такое «откровение»
Язык надо откусить.
Хан не знает это мнение …
Ты не дашь мне отомстить.

Скажи прямо, глядя в очи,
Чем тебя я оскорбил?
Слушать ложь, уже нет мочи,
Не я ваших погубил.

Понимаю, моё мнение
Вам нужно, как рыбе дождь.
Так убейте, наслаждение
Вы получите и вождь».

- «Твоей смерти нам не надо» -
Астрабыл голос подал:
- «Твоё княжество не стадо.
Где Кончака? Кто убрал?

Я не верю, что ты лично,
Мог сестру Узбека так …
А потом она публично
И княгиня. … Здесь-то как?

Кто всё сделал, нам неважно.
Ты был князь, с тебя и спрос.
Здесь не это очень важно.
Кто заказчик? Вот вопрос!

Если нам не скажешь имя,
То за всё ответишь сам.
Если цель неисполнима,
Не взыщи. Что делать нам?»

- «Говорил уже не раз я
Смерть Агафьи, это рок.
Муж её и его братья,
Подтверждают, даже срок.

Не чужой, по Божьей воле
Словно снег ушла от нас.
На святом Кресте, не боле,
Поклянусь я, хоть сейчас».

Кавгадый, пока молчавший:
- «Твоя клятва нам лишь звук.
Соплеменник Крест поднявший
Вас поймёт, но там не тут».

- «Но есть, кто и преступили» -
Ядовито вставил дед.
Желваки аж заходили,
Князь стерпел нахальный бред.

- «По двум первым пунктам можно
Обвинения все снять» -
Астрабыл стал осторожно
Точку зрения объяснять.

- «Говоришь нам откровенно,
Злых намерений не имел.
Лишь Аллах мог, несомненно
Душу видеть, что хотел.

А вот факты к сожалению
Говорят наоборот.
Ведь Кончака к удивлению
Умирала без хлопот.

Почему никто не вспомнил
И тревогу не поднял?
А беспечность, я припомнил,
Враг сильней того, что клял.

Ты в небрежности преступной
Виноват, как русский князь.
Хан решит причём покрупной,
Мы ж доложим не таясь.

Как решит, узнаешь скоро,
А пока ступай в шатёр.
И бежать не вздумай споро,
Бег - дорога на костёр».

Потянулись дни безмерно.
Хоть и приговора нет,
Речь Астрабыла чрезмерно
Убедила, смерть в ответ.

Исповедовался дважды,
Местный батюшка был с ним.
Причастился и однажды
Стременной, как одержим,

Забежал в шатёр весь красный,
Начал бойко сообщать:
- «Выход есть и не опасный
Этот край не посещать.

Знаешь, с кем я повстречался?
Из Твери наших купцов!
Узнан был и им признался
О тебе итог, каков.

Завтра они восвояси
Возвращаются назад.
Вот кафтан их, был в запасе,
Едешь с ними без преград.

Всем купцам при их отъезде
Там досмотров не чинят.
Проверяют их при въезде,
Не пускать, чтоб всех подряд.

Так что выедешь надёжно,
С ними же твой путь в Царьград.
Там Узбеку невозможно
Взять тебя. Ну, как ты рад?»

Но восторг слуги безбрежный,
Михаил не разделил:
- «Чтоб остаток дней, как грешный,
Я там с нищими делил?

А тем временем татары
Отыграются на ком?
Моих близких ждут кошмары!
А я за морем тайком?

Нет, Ванюша, князь я всё же
И негоже подставлять.
А умру я здесь, похоже
И не стану ныть, вилять».

А Ванюша со слезами
Из шатра долой бегом.
Только нукеры глазами
Проводили и кивком.

Михаил переживая,
Вдруг схватил купцов кафтан.
Швырнул. оземь не желая
Даже помнить про их план.

И уже через неделю
Наступил час, скорбный ряд
Вдруг вошли, со зримой целью
Бегеулов аж отряд.

На сей раз бесцеремонно
Отобрали всё что есть.
Князь молчал инерционно,
Понимал - дурная весть.

После этого на шею
Вдруг колодку, как хомут.
Старший тихо: «Я жалею,
Но не я диктую тут».
 
И неспешно, как на бойню,
Князь по улицам побрёл.
Те, кто видел скотобойню,
Даже ухом не повёл.

А вели довольно долго
Мимо юрт и просто арб.
И вот вышли из просёлка,
Площадь, торг и всякий скарб.

Встать велели на колеи
И прилюдно стали бить.
Плеть работала без лени …
Он забыл про слово жить.

Как в шатре вдруг оказался
Весь в крови , не помнил он.
Лишь Ванюша, как сражался,
Делал всё, чем был спасён.

Две недели регулярно
Доставлял ему еду.
Раны мыл элементарно
И не нёс белиберду.

Бегеул, как ворон чёрный,
Князю всё же объявил:
- «Хан решил, а разум твёрдый,
Ты расплату сам решил»

На другое уже утро,
Михаил, совсем без сил,
Услыхал, как кто-то хитро,
К шатру тихо подходил.

Лишь Ванюша, крикнув: «Княже!!! …»
Был ударом сильным сбит.
Кто вошёл, не мыслили даже,
Юрий, … вот кто всё творит!

Кавгадый зашёл с ним тут же
И спросил: «Ты нас не ждал?
Не понял - врагов нет хуже
Те, которым доверял.

Мы с тобой давно общались
И не ты Великий князь.
Мы и к хану обращались,
Чтоб тебя убрал, как грязь

Я признаюсь, это Юрий
Кончаку свою убрал.
Чтобы ты стал в этом крайний
И задумку оправдал».

После этого хошуты
Просто голову снесли
Юрий: «Всё же чтоб без смуты
Там в Твери и погребли.

Память всё ж должна остаться,
Он Тверь всё же не предал.
Стоит только преклоняться
Перед тем, каким он стал».

А теперь и хан возможно
Знал, что князь-то был Велик,
Намекал , но осторожно,
Что и Юрий не безлик..