Ещё одна. Сказка о любви 38

часть  тридцать  восемь.


 В фае городской седьмой больницы вошли четверо.  Каждый  был одет в серебреный скафандр, на головах  шлемы, как у космонавтов. Так же у каждого на поясе уродовался,  садовый распылитель для полива цветов.
Марширующим шагом,  ( серебреной)  группы, к лестницы  мужчины по коридору  первого этажа, переглушил песню из динамика по всему  холлу;  - Ты да я, Да мы с тобой.
                - Ты да я . да мы с тобой

                Землю обойдем. Потом махнем на Марс!
                Может тут,  у оранжевой речки, там уже грустят человечки?
                От - того, что долго нету, нету нас!
                Может там, у оранжевой речки, там уже грустят человечки?

                Крики с эхом, в след, -  Ях, Марья Михайловна. Послышался лязг ведра и голос старушки. Куда? Задержите их!
Рядом с лифтом, их встретила Марья Михайловна, - Молодые люди? Обратилась она к серебреным космонавтам, - У нас конечно карантин? Но не до такой степени! Оглянула их с ног до шлема, - Вы собственно за чем?
- За крышкой. Ответил один из космонавтов, вынув за пояса садовый распылитель, прыснув ей в глаза и лицо.
Марья Михайловна раскашлялась, полезла руками вытирать вспрыснутую ей жидкость в глаза.  И пала на кафель, возле космонавтов.
- Ях! Подбежала к ним старушка с ведром. Увидев все, - Вашу! Замахнувшись, пала на Марью Михайловну. Сраженная вторым спрыском с распылителя.
Пустое ведро покатилось по пустому холлу больницы. Страша звоном песню с динамика громкоговорителя.
                - Ты да я, Да мы с тобой.
                - Ты да я . да мы с тобой

                Землю обойдем. Потом махнем на Марс!
                Может тут,  у оранжевой речки, там уже грустят человечки?
                От - того, что долго нету,  нас!
                Может там, у оранжевой речки, там уже грустя.

- Заро-ды-ши! Произнесла пожилая санитарка, лежа на Марьи Михайловне, перейдя потом на здоровый храп.
- Давайте. Обратился космонавт,  к своим товарищам, - Их куда-то запрячем?
Как раз открылся лифт, и две женщины были запихнуты космонавтами, как огурцы в банку.
- Геморрой. Через здоровый сон, бабахнувшись головой, произнесла Марья Михайловна.
Космонавты вместе с женщинами поднялись на  второй этаж лифтом.

                - Ты да я, Да мы с тобой.
                - Ты да я . да мы с тобой
Раздражая всех, продолжала играть музыка в кабинке лифта.
 Наконец лифт остановился и стал открываться, - Кто не рискует. Произнес "глист" к своим товарищам космонавтам, - Того не бьют.
                Как раз по коридору реанимации,  конвоировали Валерьевну в ее палату.
                Она Увидела  идущего на встречу с шлемом в руке Мишу. За ним трех его товарищей ( серебряных космонавтов).   На стенке рядом оперся  гроб.   В голове ее вспомнилась почему-то песенка:
- Буквы разные читать
Круглым перышком в тетрадь.
- Учат в школе, учат в школе, учат в школе.
Вычитать и умножать, малышей не обижать,
- Учат в школе, учат в школе учат в школе.
К четырем прибавить два, по слогам читать слова.
- Учат в школе, учат в школе, учат в школе.
Книжки добрые любить и воспитанными быть!
               
                Поравнявшись с конвойными Валерьевны. Он быстро выхватил садовый распылитель, и опрыскал всех встречных,  в лицо и глаза.
                - Твою мать! Вылезла Елизавета Валериевна из гроба.  Опрокинутого с крышкой,  на ступеньках, между первым и вторым этажом.
                В больничной серой хлопчатобумажной рубашки на два размера больше, - Достали! Я что вам всем погремушка? чтобы меня на елку вешать, или в коробочку прятать? К ней подбежал, выбежавшая из  палаты Коммуны  адвокат и профессор.
- Леша? Обратилась Елизавета Валериевна, к своему бывшему, - Пошел на фиг.
- Милочка. Профессор попытался подать ей руку, - И вы профессор - кислых щей, тоже идите в Пи - пи.
С первого этажа доносились, выстрели из нарезного.
- Как вы меня все достали! Направилась Валериевна босиком в ночной больничной рубашке к себе в палату.
На лестничной клетки второго этажа,  появилась босая Коммуна, тоже в серой больничной рубахи. Взявшись за руки. Под песню с громкоговорителя вместе, направились в женское отделение;

                - Ты да я, Да мы с тобой.
                - Ты да я . да мы с тобой

                Землю обойдем. Потом махнем на Марс!
                Может тут,  у оранжевой речки, там уже грустят   
                человечки?
                От - того, что долго нету,  нас!
                Может там, у оранжевой речки, там уже грустя.


 - Лиза, Лиза с тобой все в порядке? Инерционно оглядывалась Раиса Леонидовна,  на гроб, Лешу и профессора. Стоящих на ступеньках,  между вторым и первым.

  - Все! Злобно обратилась к Коммуне Валерьевна, - Завтра вместе  едем в "В эту гребенную" Сакуру! Разберемся, что нам с тобой подмешали эти "чародейки" ПИ- ПИ, цыганки.
Коммуна идущая рядом тихо произнесла, - Идем!
 -  К этим прохвосткам цыганкам. Продолжала возмущаться Валериевна, направляясь к своей палате, - Пусть объяснят нам, что они нам продавали?
Валериевна скривилась мимики, - Ты, что только что говорила?
- А что?
Стояли в больничных рубахах две тетки  на коридоре женской реанимации, рядом лежали два спящих полицейских. " Гений" стоя на коленях, старался привести их в чувства, давая нюхать нашатырь с пузырька.
                - Что на меня нужно или можно  посрать? Перефразировала свой вопрос еще раз Валериевна к Коммуне. Глядя, на заботливого "Гения".  Тот, не переставая приводить в чувства полицейских,  посмотрел с опаской на двух теток в серых  хлопчатобумажный больничных рубахах.
  - В Сакуру?        "Отбеливалась" Раиса перед Валериевной, - В "Сакуру" нам нужно идти к этим пронырам цыганкам! Это же из-за них мы здесь?
- Ну да! Согласилась Валериевна, - Пусть объяснят, что с нами произошло?
И две тетки на босу ногу в больничных рубахах, направились. Каждая к себе в палату.
                - Сир или  Сер? Обратился к профессору Леша. Стоя между первым и вторым.
-  Уберем эту "острогу". Обратил внимание на гроб с крышкой, -  Куда-то на этаж? Улыбнувшись.
- Берем. Со - вздохом согласился профессор, ополчая крышку на днище, - Подняли и понесли.
 На втором этаже, с открытого лифта, была слышна только что пришедшая в память Марьи Михайловна, -  Профессор, мы сейчас его уберем. После догоняющий женский крик,  - Савелий? Савелий  Абрамович, тебе же нельзя носить тяжелого.


http://stihi.ru/2020/12/10/1079

http://stihi.ru/2020/11/20/9478