80. Тетради - отклики

     "Она является одной и той же силой, которая, когда она вместе с воображением направлена на общее чувство, обозначается словами „видеть", „осязать" и т. д.; когда она направлена на одно лишь воображение, как облекаемое в различные фигуры, она обозначается словом „вспоминать"; когда она направлена на воображение, как измышляющее новые фигуры, — словами „воображать" или „представлять"; когда, наконец, она действует одна — словом „понимать"."

      С. Вейль. Тетради.


      Одна и та же сила действует во мне, когда я смотрю, созерцаю, когда я мечтаю, воображаю, когда я вспоминаю, и даже когда я действую, устремляюсь куда-то и это сила, которую нужно называть "я понимаю".
     Я знала об этом давно, с детства и без всякой веданты, потому что эта сила во мне никогда не распадалась на какие-то отдельные, не признающие друг друга части и никогда не застаивалась в этих частях, но напротив, всегда была бесконечно подвижной и перетекающей. Лишь тот, у кого эта сила не собрана в центре его понимания, может обнаруживать её как множество сил.

     У необычных неординарных людей, такая сила превалирует в одном из своих центров. Например, у художника она будет собранной именно в созерцании, в видении, художник, если он - настоящий художник понимает глазом. И это вовсе не какая-то красивая метафора или удачный словесный оборот, это сама суть дела. Художник именно глазом и мыслит. Глаз его становится буквально совершенным "орудием", средством проникновения в тайны мира. Художник может не понять в чистом виде выраженную мысль, но он узнает её всё же в каком-нибудь изгибе тела, в свете, в краске, а поэт узнает её в ритмическом звучании смыслов.

     Мы, привыкшие или приученные к тому, что мыслит голова, сталкиваемся в их случае с трудно объяснимыми вещами - здесь мыслит рука, ритм, глаз, а в случаях, когда мы действуем или поступаем благодаря всё той же самой силе - мыслит само наше тело.
     Понимание же как таковое, эта вершина вершин, только скрывается под одеждами философии - оно коренится глубже, чем любая философия. То, что философ написал и то, что он сам понимает всегда более-менее разнится. Хороший философ пишет больше того, что он сам понимает, но одновременно и парадоксальным образом, он пишет и меньше того, что им понимается. Как это возможно? Но нужно спрашивать не как это возможно, а что это означает и тогда всё станет ясно. Это означает, что философ не попадает абсолютно точно в центр своего понимания мира, но будучи философом и при том хорошим философом, он колеблется где-то очень близко к нему. И в этих колебаниях, он то перехлёстывает через свой край, то не добирает до него. Зато плохой философ стабильно пишет меньше своего понимания, и как бы не было мало последнее ( а дело ведь заключается не только в том, чтобы попасть в своё понимание, но и в том, чтобы оно было развитым), как бы не глубоко не было его понимание, он и его не выдаёт - дать понимание это искусство. Только наивный человек считает, что в своём мнении высказывает своё понимание. Также, впрочем, как он считает и что "видит". Но лишь художник показывает ему на самом деле что значит "видеть". Лишь философ показывает ему, что значит "понимать".

    Чтобы быть гением нужно иметь превалирующую ведущую часть, словно наполненную кровью и энергией - с постоянно сосредоточенной и пульсирующей силой в ней. Понятно, что остальные части могут при этом "страдать" и испытывать своеобразный "отлив". Но это происходит вовсе не так, как об этом думают "бездумные люди" - гении заставляют страдать многие стороны своей жизни, но удивительным и чудесным образом оказываются и в них более развитыми, чем "не страдающие обыватели". Этот парадокс им обеспечивает вся та же самая "единая сила", которая находясь даже в одной своей части всегда развивается универсально. Поэтому, кто развивает понимание - развивает и глаз, кто развивает воображение, тот развивает и понимание, и т. д. Загадка заключается в другом - в том, о чём опять же не подозревает наш маленький обыденный человек - не так просто по настоящему развить универсальную единую силу в какой-либо её части. Вот почему обыватель обычно развивает всего "понемножку" или нечто одно - узко гипертрофировано. Ему не по силам тот подъём "всего" веса - всей той силы, что лежит в человеке. А гении поднимают именно такой вес. И там, где обыватель наблюдает "отлив" и страдательность" гения, он вдруг с ужасом обнаруживает через пять минут - такое необычайное "прибытие", которое сметает его мощным потоком.

    Гений это целиком собранный и приподнятый над собой человек.
    Гений - это единая сила человека.
Ни у какого человека нет в распоряжении своей собственной силы как единой, у гения - есть. Поэтому любой человек, достигший своей собственной единой силы испытает гений (да так и бывает иногда с людьми случайным образом, что они ощущают эту необычную силу в себе). Итак, все испытывают, хотя бы когда-то, но не всех она ведёт - гений - страшная сила.

    Определения гения как человека колоссальных внешних достижений мало к чему нас приводят - мы не хотим смотреть вглубь. Гений действительно ничем не отличается от любого другого человека - у него не другие гены. Но он и разительно, неоспоримо и совершенно очевидно отличается от него - он "стал" - стал тем, чем вот этот "любой" не стал. Но поскольку и здесь мы не хотим понимать даже не существенной, а бытийной разницы, мы говорим: надо просто больше трудиться. Вот такое "объяснение". Я слышала такие "объяснялки" самим себе. По их поводу я бы разразилась любимой пословицей моего папы: "лошадь 20 лет пушку таскала, а стрелять так и не научилась". Сальери много трудился над музыкой, но не стал Моцартом. Ибо музыкантом Сальери так и не был открыт "секрет" музыканта Моцарта - который заключался в том... который заключался в том, что... (все замерли)... который заключался в том, что Моцарт был человеком, а не музыкантом. Музыкантом был Сальери. Вот почему я заканчиваю свою запись следующим признанием: я - не философ.