Ольга

А скажи я  тогда: «Не ходи, не ходи, Ингвар!»  Не пошёл бы? Да что срамиться, сорвавшись в причет... Подаёт челядинка мне в ночь травяной отвар, на дворе уже ветер звезды на небо кличет.

Каждой вести дорога от уст до ушей долга. И пока дождёшься, иссушит совсем тревога. Снег белее соли, с желтинкою молока  В лунном свете ложится долгу на гладь дороги.

Мне не спится, не спится. Бессонница, маята. Словно что то случилось с мужем в древлянских землях Затворить ворота бы покрепче, коль скоро придёт беда, Окропить их кровью да верным полынным зельем,

Только разве поможет от смерти сия печать? У окна стою, и тошно, хоть вой по-волчьи. Что остаётся княгине? Ждать и молчать, Дни улыбаться, и плакать в подушку ночи.

Нити Руси с утра, не сгибаясь, прясть, Выйдет ли с этой пряжи когда рубаха? Плечи болят. Княгинюшка, это власть. А не пирог, в котором в бруснике сахар.

Разом не вынесешь и не перенесешь. Много годков впереди не вдохнуть свободно. Правды бы, правды. Но нынче нужнее ложь. Ложь этой ночи весенней дурной, холодной,

И непроглядной, как будущее Руси... Стой же Ольга, одна за окном лиловым. Станет невмочь, в рассветную выйди синь, Не гляди на людей, ни с кем не обмолвись словом.
 
Шагай же навстречу судьбе, утопай в снегу, И путайся в мыслях, как в длинной собольей шубе. Лишь лютый мороз, написанный на веку, Целует тебя, как любимую, прямо в губы