В свое, ссутулившись ответил мне

Гораздо медленнее, тяжелее
движения, повадки земноводных,
но оттого они еще милее,
они только стихами принародны.
А между тем, измучены томленьем
спускаются тихонько на колени,
где повелительно, порой жестоко
никто не видит, как целую с бока.

– Ты лезешь не в свое сегодня дело.
– В свое, – ссутулившись ответил мне.
Холодная как лед и до предела
безжизненная на чужой волне.
А на твоей забота, нету пользы,
по дощатым помостам и по льду
я принимаю то, что очень просто
и очень просто до тебя иду.

– Немудрено, ноги твои босые.
Для многих тысяч место наколоть.
Пусть колют, ведь для них они пустые,
и кровью по тебе струится плоть.
Трясется челюсть и дрожит, и тоже
беспомощен невиданный простор.
Сегодня мы поправим славно тоже,
что строем вышло и идет с тех пор.

Спокойной ночи.  И спаси... Спасибо.
Пока прикрою приглушенный крик.
Пока целую твою злую глыбу,
пока ты лбом до живота приник.
Вернусь чуть позже.  Лед водохранилищ
необходимый, не гаси огонь.
Антарктики повенчанных судилищ
с молвой, со мной, с тобой никто не тронь.