молчат застенчивые ветры

молчат застенчивые ветры,
уснуло солнце, и пора
зашторивать дневные титры
сном недопитого вчера -

его прекрасное далёко
распято пасмурной весной,
всепоглощающая скука
опять прикинулась душой.

зима... задумчивая полночь,
грёз недописанных клочок,
дым сигарет под кофе горечь,
луна в бокале под свечой.

к чему стихов тоскливый лепет -
не жду, не знаю, не могу,
но снова лепестковый трепет
с ресниц срывается в строку.

от смыслов быть устала вера...
в окне цветы, в ладони ночь
дрожит пером над плахой мира -
настало время выйти прочь.

печаль... томительно и грустно,
листаю горе от ума,
как холодно, как високосно
мне снится русская зима.

темным-темно в пустынном склепе
небес - без бога, без мольбы,
чумных болот разверзлись хляби
и хлынули рубить гробы.

и хнычут все, и всё им мало,
ну, что ж, добавим, выпьем за...
что от чего произрастало? -
как говорят, "к чему базар".

в тени короны пишут сказки
под слёзы завтрашней весны,
и на снегу чернеют маски
вчера сошедших под кресты.

всё стало эхом слов на ветер,
бог не услышал их нытье,
и вождь спесивый не в ответе
ни за людей, ни за людьё.

как пусто всё, и тише сердце,
а где-то на краю земли
в красе закатов, в теплом детстве
мои зимуют журавли.

всё те же чувства, те же мысли,
и ночь бинтует пустошь вен,
и звёзды вечные увязли
над храмом в ртутной синеве.

зима роняет в глушь столицы
то, что не сможет ей прочесть,
свеча, сгорая, плавит сердце,
а на балу земном, как есть,

всё трогательно и красиво,
недолог гость - шикарен пир,
тосты до слёз, милы и дивны
глаза, открывшие мне мир.

казалось - крест, да вышло - плаха,
и лишь любовь дала мне кров...
что понимал, о чем я плакал
в стране поэтов и волхвов.

простите мне мое молчанье -
с улыбкой грустной чту без слов
и сонм глотателей печали,
и суд читателей стихов.

нет, я не сын своей отчизне,
не живописец, не поэт,
что смел вздыхать об этой жизни
стихам сгорающим вослед,

я только лист над горсткой пепла,
успевшей побывать душой,
когда ее ласкало небо
в строк колыбели голышом...

кропя свой крах тоской биндюжной,
среди немых снегов и льдин
не слышу я, как равнодушно,
толпа под гнётом паутин,

себя народом называя,
перед сужденьем на авось
в дешевый пафос пеленает
мою заплаканную русь.

не по перу мне строки эти
в стране единства и любви -
темно ли вам в вздыхать о свете,
легко ли вам её любить.

творю покой, не верю в годы
и не прощаю этой тьме
свою последнюю свободу,
свою пожизненную смерть.

и нет меня, пустые стены,
печалью тихой и чужой
брожу по краю ойкумены,
до слёз любившей быть - душой.