костер-крест

я прикасался к губам.
они меня сжигали заживо
на костре-кресте.
смертоносным было их жало,
и я весело улыбался в цвете лет,
окунаясь под спуд желанного.
горе это было -
видеть себя довольным,
видеть себя пустым,
без желания.
тужил я и ухмылялся от боли,
и корчи шли со мной под ручку,
украшая мою прогулку
радужными разрезами.

свет лился из башен -
герольды объявили,
что желание на кресте -
это путаница,игра слов,
отныне наш король будет танцевать
только без головы,
без мыслей, без чувств.
я рукоплескал новому указу,
я возрождался навстречу ему:
король без головы? голый король
без головы?
я еще не знал,
сколько он может сделать,
без одежды,
без головы.

король был близко.
я заигрывал с ним,
танцевал наш общий танец смерти,
 он же дерзко складывал свои колени,
чтобы показать зияющий провал в области шеи.
торговля началась -
кто даст три таланта золота -
за эту безбашенную,
за эту мертвую голову?
поднялся крик, гам,
поднялся мятеж -
все хотели обрести эту голову,
голову без чувств, без уважения и почета.

голова говорила долго,
рассказывала все правила этикета,
где нужно поклониться,
где нужно гордо возвысить голову.
мне казалось, что поклонение бесконечно.
кому поклоняться,
как не ему?
зачем он говорит о мерзости и запустении
плоти, о ликующих в далеких небесах
архангелах, об их бесчувственном танце?

в танце был полет,
в танце была победа над тяжестью
греха.
так, неуёмно, он двигался к концу,
к концу греха и власти,
греха власти и повеления.

герольды затихли.
они уже не отдавали никаких команд народу.
они больше не прислуживали одиночеству.
власть погибла под этим смертоносным
войлоком голоса.