1 страница
Леонид Губанов
Александр Белоус
КРЕПОСТНОЙ НЕБЕСНЫХ ПАШЕН
65 текстов к песням, рок-композициям, романсам на стихи Леонида Губанова
(названия, слова - Леонида Губанова; названия, композиционное решение, слова -
Александра Белоуса)
2 страница
Книга посвящается всем творческим людям - жертвам тоталитарных государств
Издание осуществлено за счёт средств Александра Белоуса
тексты Леонид Губанов
Александр Белоус
идеи рисунков Александр Белоус
художник Виталий Кононов
Мой сад
О сад! Осадою настурций
ты упоителен и горек.
Мои слова к тебе протрутся
и добегут до аллегорий.
О сад! Мой алый окоём!
Непризнанный, седой, державный!
Зачем ты стольким одарён,
когда другие так бездарны.
Им холодно, мой сад, им страшно,
что самородочком с реки
я, первобытным ливнем ставши,
навеки смою их стихи.
О сад! Другие, очень умные
и унавоженные благами,
прочтя рифмовки мои глупые,
дрожат промокшими собаками.
Им холодно, мой сад, им страшно,
что самородочком с реки
я, первобытным ливнем ставши,
навеки смою их стихи.
ВОЛЧЬИ ЯГОДЫ (АЛЬБОМ)
Волчьи ягоды
Я был подвальным привиденьем,
был придорожною травой.
Гонял по жёлтым заведеньям
и в КГБ тряс головой.
Был от любви в губной помаде,
плевал на брежневский аврал...
Но мой корабль стоял в засаде,
и час отплытия настал.
Ну что ж, поэт, снимайся с якоря,
безликий штиль растормоши
и подари им "Волчьи ягоды"
на деревянный гроб души.
Я был застойным сновиденьем,
вино с друзьями дул порой.
Я был зеркальным отраженьем
случившегося со страной.
Я не старался сбыть тетради,
мой гений до смешного мал...
Корабль стихов терпел в засаде,
и час отплытия настал.
Ну что ж, поэт, снимайся с якоря,
безликий штиль растормоши
и подари им "Волчьи ягоды"
на деревянный гроб души.
Страна Простория
Там терпят горе половинчато.
Там кормят стадо запятых
Воспоминаньями о личностях
полубогов или святых.
Там кровью певчих упивается
орденоносная заря.
Там совесть-странница шатается
пропащей девкой пустыря.
Я славлю вновь страну Просторию,
её партийно-мрачный храм,
где, как капусту, мнут историю,
и правду рубят пополам.
Там в "Чайке" мчатся сквозь столетия
и видят сумрачную даль.
Там, не вписавшись в геометрию
Сибири, плачет магистраль.
Там право телефона видится,
как телепатии урок.
Там племя "краснокожей" книжицы
готовит в светлое прыжок.
Я вновь пою страну Просторию,
её партийно-мрачный Храм,
где, как капусту, мнут историю,
и правду рубят пополам.
Птица
Тоскует дух! Немеет тело.
Непримирим пророк в крови.
Неслышно птица улетела,
Достойная моей любви.
И я, в недоуменье странном,
Смотрю в открытое окно,
А на столе в тюрьме стакана
Скучает красное вино.
И забинтованной женою
Идёт Россия по холмам
Церквей, засыпанных золою,
Где кости с кровью пополам.
Но и вино меня не лечит,
Как будто я осиротел.
А Муза, зажигая свечи,
Мне шепчет - чтоб не пил, а пел.
Так пить иль петь? - моя дилемма -
Не знаю - грусть со всех сторон...
Такая птица улетела!
А может, это был лишь сон?
И забинтованной женою
Идёт Россия по холмам
Церквей, засыпанных золою,
Где кости с кровью пополам.
Демонстрация
Демонстрация-менструация
не даёт мне молодцу отдохнуть.
Демонстрация-менструация -
транспоранты, флаги и проча муть.
Демонстрация-менструация -
бред речёвок - эхом страстей накал.
Демонстрация-менструация -
чтоб рукой идейный мне помахал.
Карнавал окончен, сняты маски.
Кто поёт там? Соловьи ли курские?
Иль в кровавой глине, как в замазке,
поувязли песни наши русские?
Демонстрация-менструация -
в холодильнике шаром покати.
Демонстрация-менструация -
мы идём по правильному пути!
Демонстрация-менструация -
"Правда" брешет про большевистский рай.
Демонстрация-менструация...
А потом на лавочке разливай!
Карнавал окончен, сняты маски.
Кто поёт там? Соловьи ли курские?
Иль в кровавой глине, как в замазке,
поувязли песни наши русские?
Бояре
А в палатах "ответственных"
заседают бояре.
Ну куда от них деться мне?
Сыщут и на базаре.
В их ушах есть отверстие -
чуять шорох крамолы...
Я ещё не на следствии,
граблю воздух свободы.
Спасибо вам, боярьи выи,
за вашу благость в перерыв,
что вы ещё не запретили
моё лицо - лицу Москвы.
И бояре ответственно
разбирают по буквам
всё, что я безответственно
рифмовал в переулках.
Чтоб история певчая
не была в белых пятнах,
я стихи опрометчиво
всем дарю после пьянок...
Спасибо вам, боярьи выи,
за вашу благость в перерыв,
что вы ещё не запретили
моё лицо - лицу Москвы.
Тетрадь
Я стал давно отверженным и лишним,
пашу, как вол, а звёзды не достать.
Кто там решил, что я от сладкой жизни
сонет про коммунизм строчу в тетрадь?
Листаю запрещённую тетрадь -
в ней каждый стих в КПСС плюётся.
А на Руси такая благодать -
глазок тюремный превратили в солнце.
Полёт моей души вне всяких правил,
и время небу камни собирать.
Какой испуг страною нынче правит,
я аккуратно заношу в тетрадь.
Листаю запрещённую тетрадь -
в ней каждый стих в КПСС плюётся.
А на Руси такая благодать -
глазок тюремный превратили в солнце.
Открою правду певчими ключами -
пусть задрожит обкомовская знать,
и, пожимая робкими плечами,
отправлю в космос горькую тетрадь.
Листаю запрещённую тетрадь -
в ней каждый стих в КПСС плюётся.
А на Руси такая благодать -
глазок тюремный превратили в солнце.
Долгий Юрий
Москва! Я - сын твоих тревог,
что в очереди встали тёмной
для передач в глухой острог
кривых зеркал и тьмы зловонной.
Страх перемолот на юру,
я кланяюсь вам - Долгий Юрий,
что косогор избрали юный,
тот, на котором я умру.
Я полюбил успеха дым
у рыжих дам по подземельям,
где душу заносил до дыр,
где чувства обломал сиренью.
Страх перемолот на юру,
я кланяюсь вам - Долгий Юрий,
что косогор избрали юный,
тот, на котором я умру.
Болезнь
Я болею от тоски,
некому меня проведать.
Юные мои стихи
похоронены бесследно.
Всё здесь - крашеный фасад.
Страшно жить, везде - отрава...
И куда глаза глядят
босиком уходит слава!
Нет душевного огня,
а поэты - вне закона.
Жизнь свою гоню, кляня,
лентою магнитофонной.
Всё здесь - крашеный фасад.
Страшно жить, везде - отрава...
И куда глаза глядят
босиком уходит слава!
С Музой рвался напролом
родине своей навстречу,
и качусь в металлолом
золотым подбитым смерчем.
Всё здесь - крашеный фасад.
Страшно жить, везде - отрава...
И куда глаза глядят
босиком уходит слава!
Речные мысли
Лицо ещё не рассвело,
а надо отбывать - пожарным...
Всю ночь про Сетунь рифмовал,
а тот - про Лонжюмо кошмарно.
Но разве что докажешь им,
когда мозги хотят прочистить...
Целуюсь с проходным двором,
чтоб не спугнуть речные мысли.
А рядом, тихим звоном шаркая,
как будто бы из-за кулис,
снимают колокольни шапки,
приветствуя социализм.
Как хочется ещё поспать,
лаская сероглазку-Сетунь...
Но сны уносит грубый мат,
что рубит тишину под корень.
И на работе ждёт тоска,
а дома - в КГБ повестка.
Грядут застойные века...
Не узнаю родную местность!
А рядом, тихим звоном шаркая,
как будто бы из-за кулис,
снимают колокольни шапки,
приветствуя социализм.
Путь
Не буду жить, где вор
сдружился с палачом,
где в первом классе шпор
готовилось жучьё.
Не буду жить, где толк
натурщицы ценней;
не буду жить, где долг
привычен, как шинель.
Мой путь хоть голоден, но ясен,
и я ещё взнуздаю мир,
как это делал Стенька Разин
иль хлебниковский говор лир.
Не буду жить, где дни
без горнего огня,
где любится до дыр
свободы простыня;
где в первой роли - страх,
а во второй - испуг;
где кормят пеной прав,
и кровью спаян круг.
Мой путь хоть голоден, но ясен,
и я ещё взнуздаю мир,
как это делал Стенька Разин
иль хлебниковский говор лир.
Подвалы
Я снова у Кремля в опале,
и непременно быть беде.
Пока меня не замечали,
я по Москве бродил везде.
Теперь скрываюсь по подвалам,
топлю безвыходную печь...
О, только б не попасть в облаву
и злые рукописи сжечь!
Кудрявая печаль стаканчиком
с оглядкой спустится ко мне...
Но жить стихом ещё заманчиво
среди надгробий и камней.
Когда ЦК начнёт охоту
нигде поэту не спастись.
Увижу скоро я и рвоту,
и на полу кроваву слизь.
Опять в заброшенном подвале
растапливаю "Правдой" печь...
Я чудом спасся от облавы,
спасая пушкинскую речь.
Кудрявая печаль стаканчиком
с оглядкой спустится ко мне...
Но жить стихом ещё заманчиво
среди надгробий и камней.
Благодарность
Спасибо вам за гонор палачей,
cпасибо за позорный жёлтый дом.
Спасибо вам за страшный мавзолей,
cпасибо за нахмуренный партком.
Спасибо вам за бойкий дефицит,
cпасибо за приписанный металл.
Спасибо за собраний дифтерит,
cпасибо за аплодисментов шквал.
Что нам смерть? И что нам кара?
Ведь Россия рыбку удит -
как подвыпившая баба,
всё простит и всё забудет.
Спасибо за бескрылую судьбу,
за обмелевшей истины ручей.
Спасибо за спортивную ходьбу
всех "новых ходоков" и стукачей.
Спасибо за сожжённые сердца
друзей моих, не опустивших глаз.
Спасибо за улыбку мертвеца,
спасибо вам уже в последний раз.
Что нам смерть? И что нам кара?
Ведь Россия рыбку удит -
как подвыпившая баба,
всё простит и всё забудет.
Всё так и будет
Весной засуетились стукачи,
суют мне в руки резвость самиздата.
Меня внесли в свой список палачи -
проставить остаётся только дату.
Зачем-то медлит главный комиссар,
а небо дарит слов бессмертных стаи...
Но что ещё подарят небеса,
когда меня под синевой не станет?
Всё так и будет в мире булькающем,
судьба историю обточит.
На каждого поэта будущего
трёх палачей рожают ночью.
Мир по весне смакует чудеса,
а небо дарит перелётных стаи...
Но что ещё подарят небеса,
когда меня под синевой не станет?
Всё так и будет в мире булькающем,
судьба историю обточит.
На каждого поэта будущего
трёх палачей рожают ночью.
Галиматья
Босиком приходит утро,
и волшебным перламутром
загораются слова,
и хмелеет голова.
Я люблю свои пожары,
но они меня, пожалуй,
до добра не доведут,
принесут повестку в суд.
Мне мечталось певчей силой
солнышко поднять на вилы,
чтоб вселенная зажглась,
смыв с "единого" всю грязь.
Вновь объелся я горчицей
и несу галиматью.
Туча в красных рукавицах
душит родину мою.
От страны моей державной,
то ли трезвой, то ли пьяной,
правду я хотел узнать -
где гнездится благодать.
Слышал я от анонима
сплетни гнусного режима
про младенца без лица,
но с когтями подлеца.
Становилось мне понятным
непонятное, и внятно
видел бесов хоровод
в бледный тридевятый год.
Вновь объелся я горчицей
и несу галиматью.
Туча в красных рукавицах
душит родину мою.
Ну а шарф мой, непоседа,
сам с собой ведёт беседы,
а вокруг пасётся сброд...
Кто их к чёрту разберёт?
Стукачи за палачами,
палачи за стукачами...
Остров доктора Моро -
наверху - Политбюро.
Только дни летят речисто,
как триумфы у артиста,
и поэта веселят,
то всерьёз, то невпопад.
Вновь объелся я горчицей
и несу галиматью.
Туча в красных рукавицах
душит родину мою.
Слава
Ни перед кем не преклоняясь,
скажу о славе лишь одно -
от быта серого скрываясь,
я пью дешёвое вино.
Я пью и славу забываю,
фальшивых слёз пред ней не лью;
свои пороки не скрываю,
звезду Кремля не признаю.
Ликует красный пятерик,
и слава мечется в пространстве...
Но мне известно напрямик,
что Русь нуждается в лекарстве!
Упрёки ваши неуместны.
Что слава горькая моя,
когда становятся известны
лихие тайны бытия?!
Ликует красный пятерик,
и слава мечется в пространстве...
Но мне известно напрямик,
что Русь нуждается в лекарстве!
Сероглазый космос
Пятилучистая звезда
меня с ухмылкой обнимает.
Но если в брюхе есть вода
и хлеб, то разум побеждает.
Я выбросил коварный нож,
послал к чертям радиоголос;
забыл гримасы гладких рож
и вижу сероглазый космос.
Распахнуты на мир глаза,
в них - блеск, полёт и удивление,
что я не всё ещё сказал
растерянному поколению.
Пятилучистая звезда
опять в моём мозгу шныряет.
Еврей всегда бежит труда,
но почему-то миром правит.
Куда я дел свой смелый нож?
Никак, друзья, не успокоюсь!
Не вижу ненавистных рож,
чтоб видеть сероглазый космос.
Распахнуты на мир глаза,
в них - блеск, полёт и удивление,
что я не всё ещё сказал
растерянному поколению.
декабрь 2016
КРЕПОСТНОЙ НЕБЕСНЫХ ПАШЕН (АЛЬБОМ)
Пора настала
Я не нашёл добра и зла границы,
но бросил пить, открыв свою тетрадь.
Листаю вдохновенные страницы,
желания стараясь обуздать.
Пора настала скинуть мне лохмотья
и разглядеть в таинственной тиши
за тёплою, но призрачною плотью
осколочек своей святой души.
Я стал прислушиваться к пенью птицы,
на время забывая о вранье...
Листаю поумневшие страницы,
и нечто пробуждается во мне.
Пора настала скинуть мне лохмотья
и разглядеть в таинственной тиши
за тёплою, но призрачною плотью
осколочек своей святой души.
Создан для песни
Я создан для песни,
Как птица для воли;
Как камень для Пресни;
Как Гектор для Трои.
Я создан для песни,
Как эхо для слуха;
Как слово для вести;
Как стрелы для лука.
Звонкая моя лира
Огненна и остра.
Не от сего мы мира,
Маленькая сестра.
Я создан для песни,
Как розы для вазы;
Как шпага для чести;
Как звёзды для глаза.
Я создан для песни,
Как разум для света...
Я создан для мести
Убийцам Поэта!
Звонкая моя лира
Огненна и остра.
Не от сего мы мира,
Маленькая сестра.
Вспоминаю одного
Забуду всех поэтов мира,
не стану думать ни о ком.
Моя отверженная лира
по свету бродит босиком.
Про русское рифмую чаще
для независимых торгов...
Вдруг ясно в тишине звенящей
я вспоминаю одного.
Мы судьбы с звёздами сличаем,
но Пушкин - это не случайность!
Мы судьбы с звёздами сличаем,
но Пушкин - это не случайность!
Пусть я, гонимый и пропащий,
не доживу до тех торгов...
Зачем же в тишине кричащей
я вспоминаю одного?
Мы судьбы с звёздами сличаем,
но Пушкин - это не случайность!
Мы судьбы с звёздами сличаем,
но Пушкин - это не случайность!
Не было
Накрытый красным кумачом,
я путешествую в плацкарте.
Вдвоём с мордастым палачом
мы ищем город мой на карте.
А мне и холодно и грустно,
и под таким дешёвым небом
я должен показать искусство,
что нет меня... иль даже не было!
На что мне резкий поворот?
На что мне жалобные крики?
Что если родина убьёт?
Ведь смерть поэта не в новинку.
А мне и холодно и грустно,
и под таким дешёвым небом
я должен показать искусство,
что нет меня... иль даже не было!
Реквием
Как страшно, ночью не рисуя,
услышать боль, как вой Везувия.
Когда он прёт, гремит в груди,
готовый вырваться, сгубить.
Лежу на траурной постели
несчастным городом Помпеи
без слёз, без песен и без гимнов.
А вдруг не выдержу, погибну?
Вдруг ночью запечённой, чёрной,
всё полетит куда-то к чёрту -
мои глаза, мои грехи,
мои полотна и стихи.
Греми же, мой стихийный реквием,
над веком, войнами и реками.
Где надо - маршем, где - сиреной,
по всей сиреневой вселенной.
О, люди, будьте не безумны!
У вас в руках второй Везувий.
Он горе ваше, ваше иго,
он спит, как ёж, в ракетах-иглах,
лишь одного не понимая -
как просто люди умирают!..
Под небом огненным распоротым
я гибну грубым гордым городом.
Бездомной мордой в небо тычась,
в огне, во мне умрёт сто тысяч.
Сто тысяч губ, детей, тревог,
забытый небом медный Бог!
Сто тысяч, мир, - твоя потеря.
Сто тысяч - охают, не веря!
Не сны, не краски, не идеи -
отходят люди, словно деньги,
ненужной мелочью и тленной
бренчат в кармане у вселенной.
Греми же, мой стихийный реквием,
над веком, войнами и реками.
Где надо - маршем, где - сиреной,
по всей сиреневой вселенной.
О, люди, будьте не безумны!
У вас в руках второй Везувий.
Он горе ваше, ваше иго,
он спит, как ёж, в ракетах-иглах,
лишь одного не понимая -
как просто люди умирают!..
До весны
Яблок крупных и спелых
Стук в саду невпопад;
Смерть кустов обгорелых,
А потом - снегопад.
Резвый ветер гуляет,
Шапку жмёт набекрень.
И берёзы стреляют
От мороза весь день.
До весны я читаю
И пишу, и пишу...
Долгих дней не считаю
И живу как дышу.
Я - румяный и праздный,
Печь свою затоплю.
Вот появится - красный,
Я в тиши запою.
До весны я читаю
И пишу, и пишу...
Долгих дней не считаю
И живу как дышу.
Магнит
Глаз ваших луг вечнозелёный
пошлёт улыбку небесам.
Мои поэмы приземлённо
допросят ваши голоса.
Там будет много разных танцев
душой отверженным богам,
ведь я каракулями стансы
пошёл писать по облакам.
Колодец мне попить оставит,
ржаное поле даст зерно.
Берёза русская прославит
мой голос - горько-неземной.
Прелестный дух - беспечный странник
с потомками заговорит.
На чёрном лбу у мирозданья
моя душа звездой горит.
Я не оставил им(!) ни слова,
и милой родиной забыт...
Но каждой ночью я вас снова
притягиваю, как магнит.
Колодец мне попить оставит,
ржаное поле даст зерно.
Берёза русская прославит
мой голос - горько-неземной.
Наволочка
Откройте непонятный справочник,
где буду непременно я.
Меня внесут туда для галочки
литературные князья.
Вот фото, где я в юных валенках,
вот - улыбаюсь, словно шут...
Вокруг лауреаты валятся,
а рейтинги мои растут.
Мы все пытались в раннем детстве
звонить во все колокола.
От Хлебникова по наследству
мне наволочка перешла.
Мои поэмы сокровенные
пространству не понять нельзя.
Должно же что-то быть вне времени
у невесомости, друзья!
Мы все пытались в раннем детстве
звонить во все колокола.
От Хлебникова по наследству
мне наволочка перешла.
Лист осенний
Вот лист осенний, недышавший,
Что я нашёл в страницах книг.
Он - словно без вести пропавший -
Учитель мой и ученик.
Все умерли и все сгорели,
А он случайною рукой
Был сорван так, для акварели,
И в книжку брошен на покой.
Красивый, он ослеп и высох,
Не ощущает тонкий мир.
Но между строчек пламя высек,
И пригласил слова на пир!
Теперь ведь всё, что он ни скажет,
Любую правду обретёт.
Он не захочет, а прикажет,
Всё на пути своём сметёт.
Красивый, он ослеп и высох,
И перестал тревожить мир.
Но между строчек пламя высек,
И пригласил слова на пир!
Ямб
Я с тем ещё здоровьем,
и ямбу явно нужен...
Но по кривой дороге
за мной спешит наружка.
Опальными устами
прошу не торопиться
тех дядь, что не устали
за мной везде носИться.
Россия, иль Расея,
алмаз или агат...
Прости, что не расстрелян,
и до сих пор не гад!
Мне не поможет маска -
изучен каждый мускул...
Мой ямб достоин ласки,
ведь писан он на русском.
Россия иль Расея,
алмаз или агат...
Прости, что не расстрелян,
и до сих пор не гад!
Последнее искусство
Она меня убить стыдиться,
Боится навсегда забыть.
Она - подстреленная птица,
И ей гнездо уже нb свить.
Как ласточка, что на соломе,
Закинув очи в синеву,
Она ничто не любит, кроме
Той кровли, где я не живу.
Душа чиста, а в сердце пусто,
И ты меня за то прости.
Моё последнее искусство -
В дешёвых сумерках светить.
И только капельками крови
Она сегодня дорожит,
И всё суровей, и суровей
С биеньем сердца ворожит.
Не омертвело наше горе,
Волна становится сильней.
От ожидания любови
Глаза становятся синей.
Душа чиста, а в сердце пусто,
И ты меня за то прости.
Моё последнее искусство -
В дешёвых сумерках светить.
Видение
По всей земле свирепствуют костры,
в канавах - человеческие кости.
Собаки тащат свежину в кусты,
рыча на мух от жадности и злости.
Вы думаете чей-то трезвый взгляд
скользнул по леденящим мёртвым спискам?..
Когда пройдёшь дотла сожжённый сад,
то сразу попадаешь в зону риска.
Там паюсной икрой толпа лежит,
и по приказу можно только хлопать, -
мильоны их, но ни одной души,
и проповедь свою читает робот.
И род людской, напившись допьяна
невосполнимой крови человечьей,
построит мир, где Чёрная Стена
приказывает всматриваться в нечто.
И паюсной икрой толпа лежит,
и по приказу можно только хлопать, -
мильоны их, но ни одной души,
и проповедь свою читает робот.
Заколочен
Меня и солнышко не греет,
ко мне собака не бежит.
Мой ландыш ни во что не верит
и головой в крови лежит.
А радостное так случайно,
что пахнет липким топором,
а имя празднику - молчанье,
награда слову - жёлтый дом.
Я заколочен, заколочен
колючим взором палача...
Но есть, которые пророчат,
и есть, которые молчат.
Мне даже солнышко не светит,
и всё хорошее в грязи.
Мне двери красной краской метят
и собираются тузить.
А радостное так случайно,
что пахнет липким топором,
а имя празднику - молчанье,
награда слову - жёлтый дом.
Я заколочен, заколочен
колючим взором палача...
Но есть, которые пророчат,
и есть, которые молчат.
Свирель
Ни небу, ни краю
горбушки своей,
ни Аду, ни Раю
не выдам свирель.
Ни солнцу златому,
ни туче ночной,
ни ветру, ни грому
журчащей весной.
Поймёте не сразу,
что плачет капель.
Завистливым глазом
убита свирель!..
Гвоздикам и розам
свирель не продам.
Сквозь светлые слёзы
гостям не отдам.
На крестную муку
не выдам свирель...
Останусь безруким -
пусть пишет апрель.
Поймёте не сразу,
что плачет капель.
Завистливым глазом
убита свирель!..
По городам Руси
Когда мой гений приземлится,
окрасив розовым зарю,
отчизна, словно продавщица,
оценит голову мою.
Отметит ли венком из лавра?
Или терновый даст венец?
Мне всё равно, какая слава,
и всё равно - какой конец.
Я точно знаю - поздно, рано ли,
познав другую благодать,
я буду бронзовый и мраморный
по городам Руси стоять.
Другое знамя будет виться,
другие люди говорить,
и поумневшая столица -
мои пророчества хвалить.
Простые горькие рябины
забьют рифмованный сорняк,
и энергичные турбины
начнут цитировать меня.
Я точно знаю - поздно, рано ли,
познав другую благодать,
я буду бронзовый и мраморный
по городам Руси стоять.
Крепостной небесных пашен
И буду я работать, пока горб
не наживу; лицом не почернею.
И буду я работать, пока горд
что ничего на свете не имею.
Ни пухлой той подушки мерзкой лжи,
ни жадности плясать у вас на теле,
ни доброты - похваливать режим,
где хорошо лишь одному злодею.
Я буду делать дело до тех пор,
пока с сердец не сброшу зло и плесень.
Ах, скоро, скоро вас разбудит горн
моих зловещих, беспощадных песен!
И буду я работать, словно вол,
не разогнусь от рифм ни на минутку.
А мне уже зачитан приговор,
и улыбается топор не в шутку.
И буду я работать наизнос,
как сирый крепостной небесных пашен,
не слыша пенья злобных острых кос,
но ясно слыша пробужденья ваши.
Я буду делать дело до тех пор,
пока с сердец не сброшу зло и плесень.
Ах, скоро, скоро вас разбудит горн
моих зловещих, беспощадных песен!
декабрь 2016
ПАДШИИЙ АНГЕЛ (АЛЬБОМ)
Падший ангел
Я буду у родной земли в гостях
до гробовой, как говорится, крышки,
и самые любимые простят
мой псевдоним, который стоит вышки.
Гори костёр, пылай, моя звезда,
и пусть, как падший ангел, я расстрелян,
но будут юность в МВД листать,
когда стихи любовницы разделят.
Я женщин до беспамятства любил,
но ничего и небосвод не понял,
и сердца заколдованный рубин
последнюю мою молитву отнял.
Гори костёр, пылай, моя звезда,
и пусть, как падший ангел, я расстрелян,
но будут юность в МВД листать,
когда стихи любовницы разделят.
Иван Грозный
Сегодня возвратился поздно
и, отряхнувши пыток сплин,
я закусил зубровку постным,
и тут глаза тебя нашли.
Давай пойдём с тобой за шторку,
но прежде чем начать устами,
я выгоню из горниц Борьку
и свечи белых рук поставлю.
О, как мне сладко и щекотно
уткнуться в перси по старинушке.
А ты не знаешь, что сегодня
всея Руси я сиротинушка!
Я - Грозный! Я тебя малюю,
кладу тебя на простынь синюю,
где со Скуратовым Малютою
черниц и вдовушек насилую.
О, камыши святой души,
как вы озёрны и покорны...
Я не напрасно согрешил
и буду бить всю ночь поклоны.
О, как мне сладко и щекотно
уткнуться в перси по старинушке.
А ты не знаешь, что сегодня
всея Руси я сиротинушка!
Проездом
Я проездом у вас, пролётом;
всем гостиницам вопреки
губку уксуса, бочку мёда
оставляю вам за долги.
Ну а если кому-то должен
больше меры, какую дал -
извините, ведь я не дожил,
и багаж нестерпимо мал.
Страшно смертному приземлиться,
стыдно ангелу не понять,
что земля промелькнёт, как птица,
дальше - вечная благодать.
И однажды, домой вернувшись,
завербуюсь я в мир иной,
где стихи мои, не согнувшись,
с гордо поднятой головой
ходят вербами и воркуют,
рассуждают о жизни - там...
Биографию разворуют,
а судьба остаётся нам.
Страшно смертному приземлиться,
стыдно ангелу не понять,
что земля промелькнёт, как птица,
дальше - вечная благодать.
Вино
Я сам, мой друг, не понимаю
за что мне пение дано.
Одна нога шагает к раю,
другая - к аду... Но вино!
Вина не надо и не нам
в снегах российского жасмина
давать всем казням имена
и совершать обряд поминок.
О смерти часто размышляю
и примирился с ней давно.
Одна нога шагает к раю,
другая - к аду... Но вино!
Вина не надо и не нам
в снегах российского жасмина
давать всем казням имена
и совершать обряд поминок.
Молитва
О Господи! Небесный Сын!
Уж чаша полная.
Бьют возмущённые часы
в остроге родины.
И извлекаются весы,
и кости брошены,
и, звёзды ссыпав, Суд верши -
мы заворожены!
Есть непонятная печаль
и страх от радости,
когда молюсь я при свечах -
нет большей сладости.
Мы заморожены во мгле
мечтой коварною.
На родине пирует грех,
и дни кошмарные.
И призраки заходят в дом
толпой бесовскою...
Спаси меня своим крестом,
спаси... О Господи!
Есть непонятная печаль
и страх от радости,
когда молюсь я при свечах -
нет большей сладости.
Ничья
Снова сдам в макулатуру
все черновики без мата.
Не люблю номенклатуру,
у которой всё по блату.
Мебель, люстры, сковородки,
даже лифчики на сиськи...
Я куплю бутылку водки -
будет Лёня пьяный в сиську.
Не ломается, так гнётся
поясница у ручья.
А мне пьётся, как поётся...
Боевая, блин, ничья!
По заветному талону
мне Есенина отпустят.
К хулигану-самогону
подмешаю каплю чувства.
Так в России век за веком...
Вновь без шапки глупый Сенька!
Выпью с "чёрным человеком" -
полегчает мне маленько.
Не ломается, так гнётся
поясница у ручья.
А мне пьётся, как поётся...
Боевая, блин, ничья!
Душа
Но разве нет в тебе души?
Твоя любовь мне не поможет!
Ты целовать меня спешишь...
Мне и дышать с тобою сложно.
И с нетерпеньем мотылька
я завожу с тобой беседу...
Сто лет назад звенел декабрь,
и от девчонки пахло сеном.
Но, ложу страстному служа,
мурашки странствуют по коже...
О Боже! Как ты хороша!
Твоя душа воскреснуть может.
И с поцелуем мотылька
я вновь веду с тобой беседу...
Мне вспомнился седой декабрь,
и от тебя запахло сеном.
Родина
Родина моя, родина,
Серые облака.
Пахнет чёрной смородиной
Ласковая рука.
Тишь твоя заповедная,
Робкая простота
Высветлены поэтами
На белизне листа.
Знай же, чтоб ты не делала,
Если придёт беда,
Мальчики сорок первого
Бросятся в поезда.
Ты детских снов не нянчила -
Юных послала в бой.
Русые твои мальчики
Мыслят в земле сырой.
Бронзовые и мраморные
Встали по городам,
Как часовые ранние, -
Счёт повели годам.
Знай же, чтоб ты не делала,
Если придёт беда,
Мальчики сорок первого
Бросятся в поезда.
Русские их фамилии
Можете не искать.
Братски похоронили
Гениев у виска.
Сколько уж ими пройдено?
Хватит и на века!
Родина моя, родина,
Чистые берега.
Знай же, чтоб ты не делала,
Если придёт беда,
Мальчики сорок первого
Бросятся в поезда.
Нейтральная полоса
Ищите самых умных по пивным,
а самых гениальных по подвалам,
и не ропщите - вся земля есть дым,
а смерть - как пропасть около обвала.
И не завидуйте ничьей красе
и власти не завидуйте - что проку?
Я умер на нейтральной полосе,
где Сатана играет в карты с Богом.
Ищите самых трезвых по пивным,
а самых дальновидных по подвалам,
и не ропщите, если утром злым злым,
вас смерть накормит небом до отвала.
И не завидуйте ничьей красе
и власти не завидуйте - что проку?
Я умер на нейтральной полосе,
где Сатана играет в карты с Богом!
С печалью
С печалью глажу голые колени,
и мне становится нехорошо.
Я не один пропащий во вселенной...
Зачем черту я снова перешёл?
Мне задают вопросы злые дяди,
и что-то пишут - подпись ставлю вкось...
Я принял много доз противоядий -
с чекушки на троих всё началось.
Автографы мои - по вытрезвителям,
а интервью мои - по кабакам.
Автографы мои - по вытрезвителям,
а интервью мои - по кабакам.
С печалью вижу пьяных идиотов.
Я получил аванс. Я в кабаке.
Я не нарушил даже буквы КЗоТа
и вечером бокал держу в руке.
Я пью спиртное и стихи читаю
себе, но парни слушают меня...
Потом я плачу, слёзы вытирая,
но мне совсем не стыдно за себя.
Автографы мои - по вытрезвителям,
а интервью мои - по кабакам.
Автографы мои - по вытрезвителям,
а интервью мои - по кабакам.
Шлагбаумы
Моя гроза от слова - роза,
а я нечёсан, грязен, бос,
и в доску пьяные берёзы
попросят трезвых папирос.
И в сокрушении усталом
они пойдут меня жалеть,
как те шлагбаумы заставы,
где мокнет под дождём шинель.
Моя гроза от слова - поза,
и все любовницы мои
в неверной пудре от допросов
стихи читают до зари.
И в восхищении усталом
они пойдут меня хвалить,
как те шлагбаумы заставы,
где с отчим краем рвётся нить.
Голос любимой
Боже! Спаси и помилуй меня
Не от решительного момента,
Не от холодного, строгого дня -
От оглушительного комплимента.
Пусть моя юность сгорела в огне,
Я сотворил с нею тысячу песен...
Явственно слышу в немой тишине
Голос любимой, сопрано прелестней.
Боже! Спаси и помилуй меня
Не от безвыходного момента,
Не от последнего, зоркого дня -
От изуродованной киноленты.
Пусть моя юность сгорела в огне,
Я сотворил с нею тысячу песен...
Явственно слышу в немой тишине
Голос любимой, сопрано прелестней.
Лампадка вселенной
Я засыпаю, и родины мудрый задачник
лихо внушает калейдоскопы своей красоты.
Но восклицательным знакам противятся крачки,
и невозможно свести разводные природы мосты.
Я ли не пел по загубленным рощам и чащам?
Так рыдал, что губителей скашивал тик.
Кремль решил дать испить мне забвения чашу
в рыхлом тумане калек и столетних заик.
Я пробуждаюсь, и счастливы все бесприданницы.
Колокол гулок, и окна за шторой сиреневы...
Ангел летит и на солнце своё улыбается,
как на лампадку таинственной нашей вселенной!..
Вновь засыпаю, и плачет моё сновиденье,
тёплые вербы читают поэмы мои.
Но почему, почему водопады видений
не разбудили малиновый окрик зари?
Вновь пробуждаюсь, и колокол славою хвалится.
Девки жасминовы, окна за шторой сиреневы...
Ангел летит и на солнце своё улыбается,
как на лампадку таинственной нашей вселенной!..
Там начинается
Зачем услышал я не первый
Ареста сладкий перезвон?
Мои натянутые нервы
Пугают злобный горизонт.
Поэта нежными устами
Они хотят воспеть себя...
Опять невесело на камне
С тревожным именем - Земля!
Мне звонких лет совсем не много,
Но очень скоро выйду - за -
Там начинают мысли трогать,
Там начинается гроза!
Мне губы плотно не зашили,
И песню я пою свою.
Я преклоняюсь пред Россией,
А на чиновников плюю.
Но что мне делать в беспределье,
Когда по судьбам рыщет кат;
Когда, как долечки, отдельно -
По чёрным слободам казнят?!
Мне звонких лет совсем не много,
Но очень скоро выйду - за -
Там начинают мысли трогать,
Там начинается гроза!
Лишний
Знаю, я банален, как смертельно-раненый,
в вашем балагане для меня нет места.
Души разворованы и сердца ограблены,
в несуразных масках прежние невесты.
Выйду из квартиры, поброжу по городу,
на пустой желудок водку пить не стану.
Отращу по пояс, как Распутин, бороду -
может и полюбит певчего путана.
По сердцу ходят часовые,
аукаются города.
Любовь, наверно, - чаевые
для тех, кто долго голодал.
Некому согреть меня и назвать по имени,
голодаю без журнальных публикаций.
Вдруг увижу у юницы глазки нежно-синие -
и от сытости мне хочется смеяться.
По сердцу ходят часовые,
аукаются города.
Любовь, наверно, - чаевые
для тех, кто долго голодал.
Я вам пою
На месяц с горечью гляжу,
на золотые звёзды тоже.
Сам за собой уже слежу,
и до чего я дожил, Боже!
До глаз, печальнее нельзя,
до рук, тоскующих по воле,
и мне мои же сны грозят,
а на душе - как в чистом поле.
Но всё же из последних сил
из мрака ночи вырываясь,
как падший ангел на Руси,
я вам пою и не скрываясь.
Всё пусто, грустно и знобит
той ледяной и страшной правдой.
Я падаю в зловещий быт,
откуда певчим нет возврата.
Но всё же из последних сил
из мрака ночи вырываясь,
как падший ангел на Руси,
я вам пою и не скрываясь.
декабрь 2016
МЫ БЫЛИ (АЛЬБОМ)
Мы были
Мы перешли великие пустыни,
оставив удаль снам черновика.
Куда девались волосы густые,
которыми так хвастались века?
Не день идёт на убыль, век на убыль,
нас поглощает каркающий мрак...
Всю жизнь мы ставим в одинар на рубль,
а смерти оставляем лишь пятак.
Мы были загорелыми, босыми,
простыми, сердце было в чистоте...
Такими вот бывают лишь в России,
да, лишь в России или на кресте!..
Ни смелости теперь у нас, ни риска,
никто, вскипев, не вдарит по стеклу.
Потом найдут предсмертную записку,
а рядышком - бессмертную золу.
Мы сгорбились и стали ростом ниже,
куда нам взгреть правительственный дом...
А раньше голубей по скользким крышам
гоняли так, что дым стоял столбом.
Мы были загорелыми, босыми,
простыми, сердце было в чистоте...
Такими вот бывают лишь в России,
да, лишь в России или на кресте!..
Признание в любви
Люблю я тебя без рассудка,
тебе от меня не уйти.
То птицей ночной, то голубкой
сбиваешь поэта с пути.
Ты - воздух рассветного шага,
ты - эхо несбывшихся снов...
Недаром стыдится бумага
наполненных нежностью слов.
Кувшинка моя золотая,
копи мне росу поднебесья,
чтоб миру явилась святая,
простая и чистая песня!
Люблю я тебя до безумья,
ревную к туману чудес.
Тебя бесконечно целуя,
не чувствую собственный вес.
Ты - небом подаренный космос,
ты - всех непонятностей зов...
Недаром стыдится мой голос
наполненных нежностью слов.
Кувшинка моя золотая,
копи мне росу поднебесья,
чтоб в мир появилась святая,
простая и чистая песня!
Визитной карточкою
Я пью серебряную речь,
Мне нравится старинный почерк.
Хрустящие страницы встреч
Мне свадьбу раннюю пророчат.
Ещё не брезгует парча
На плечи бросится худые;
Ещё не требуют врача
Мои седые запятые.
Кого украдкой расскажу?
Кого помилую внезапно?
По шумным улицам брожу
Визитной карточкою в завтра.
Ещё не вырос тот поэт,
Который бы сыграл на флейте
Мотивы всех моих побед,
Рассеянные в мутном свете.
Кого украдкой расскажу?
Кого помилую внезапно?
По шумным улицам брожу
Визитной карточкою в завтра.
В синем
Осыпается золото парка
на твою и мою седину.
Мне осеннего жара не жалко -
я в глазах твоих синих тону.
Мы дышали с тобой, как умели,
на колени не падали - ниц!
И бредём к неземной колыбели
невесомым движеньем ресниц.
Пусть ресницы твои, как стрелы,
моё сердце пронзят вконец.
Ничего ты для нас не сделал,
мой Любимый и мой Творец!
Ты возникнешь там из тумана,
проливная, как дождь и весна,
что по жизни вела мальчугана,
словно преданная жена.
И не в чёрном там будешь, а в синем,
как мои неживые глаза.
Та, которой я, как России,
откровенно себя рассказал.
Пусть ресницы твои, как стрелы,
моё сердце пронзят вконец.
Ничего ты для нас не сделал,
мой Любимый и мой Творец!
Желание
День услужлив, вечер низок,
ночь томлением легла.
Мне б на сердце пару кисок,
пару кисок для тепла.
А в аквариуме рыбок -
красных, чёрных, золотых, -
и на всю бы жизнь улыбок -
этих можно и простых!
Мне б ещё щенка под мышку,
чтобы лаял и скулил,
и кудрявого мальчишку,
чтобы вечно рядом был.
А в аквариуме рыбок -
красных, чёрных, золотых, -
и на всю бы жизнь улыбок -
этих можно и простых!
Земное
В каморке сердца тихо и светло,
и теплится земное увлеченье.
А девушка воздушная в метро
мне дарит неземные впечатленья.
Я позабыл привязанность к вину
и пригласил её на чашку чая...
Я не ищу весёлую шпану,
седьмое небо каждый день встречая.
Светает земляникой на столе,
согретый дух меня в плечо целует.
Для вдохновенья я не постарел -
перо царит, ликуя и ревнуя!
В каморке сердца тихо и светло.
Я угодил, как глупый зяблик, в сети.
Мы с девушкой выходим из кино
подмигивать пылающим столетьям.
Я позабыл привязанность к вину,
при встречах от волнения моргаю...
Я у тебя в таинственном плену
и каждый вечер свечи зажигаю.
Светает земляникой на столе,
согретый дух меня в плечо целует.
Для вдохновенья я не постарел -
перо царит, ликуя и ревнуя!
Круг
Я хотел бы быть мостом
где-то в пьяном захолустье;
там, где тень лежит пластом
на суглинке среднерусском.
Будет солнышко гулять
по потрёпанным платформам
и по кругу пробегать
поезда в военных формах.
Разорвав порочный круг,
я хотел бы вызвать память,
и в чугунных лапах мук,
словно истина, растаять.
Я хотел бы быть над тем,
кто над рельсами смеётся
и в кругу избитых тем
утром зажигает солнце.
Разорвав порочный круг,
я хотел бы вызвать память,
и в чугунных лапах мук,
словно истина, растаять.
Небесный хор
Любовь без чувственных терзаний?
Она бывает не права!
Ты смотришь мутными глазами,
Роняя смутные слова.
Ты говоришь, что нет мне веры,
Что я помешан на вине...
Но всё яснее и яснее
Запев в наставшей тишине.
И слово вылинявшим маршем
Слоняется туда-сюда.
Но чем больнее ты и старше,
Тем этих слов светлей слюда.
Я, после паузы случайной,
Скажу тебе о красоте.
Но что бы ты ни отвечала,
Я был на большей высоте.
В пылу любовных потрясений
Я сердца чистоту не стёр...
Но всё яснее, всё яснее
Мне слышится небесный хор.
И слово вылинявшим маршем
Слоняется туда-сюда.
Но чем больнее ты и старше,
Тем этих слов светлей слюда.
Разноцветная открытка
Мир запаян в клетку,
стало море сладким.
Скачет пёс на ветку,
лает ветер в кадку.
Стрекоза бормочет,
и валун летает.
Голубь плавать хочет,
солнце в небе тает.
Не питайся кровью,
замени торжественно
ненависть - любовью.
Ведь любовь божественна!
Стала грязь красивой,
золото - трухою.
Были б наши силы
удержать такое!
Грёз не трону сетку -
для другого раза...
Мир запаян в клетку
наших снов и сказок.
Не питайся кровью,
замени торжественно
ненависть - любовью.
Ведь любовь божественна!
Вспомним всё
Моя крестьяночка босая,
мой дикий солнечный удар!
Я помнил наши встречи в мае,
я чувствовал твой верный жар.
Меня терзал духовный кризис,
с тобой не виделись мы век.
Ты сказочнее всех сюрпризов,
ты - солнце, я - осевший снег.
И не было людей счастливей,
когда бабахнул майский гром,
а вслед за ним сорвался ливень...
Мы вспомним всё или умрём!
И вот мы встретились, и снова
в цветущий май наедине.
Тут нам помочь бессильно слово,
тут страсть подкралась в тишине.
И взгляд твой синий, синий, синий,
как заводь бешеной реки,
как небо вешнее России,
врачует кризис вопреки...
И не было людей счастливей,
хоть и не бахал майский гром,
и не срывался страшный ливень...
Мы вспомним всё или умрём!
Крылья
Мы полёты воскресили,
как шальная детвора.
Только ветреные крылья,
только песенки с утра.
Ранней птицею взвиваться,
небеса благодарить;
никогда за хлеб не драться,
и парить, парить, парить!
Мы летаем, мы воркуем,
гимны славные вдвоём.
Нас стреляют, мы - ликуем!
Распинают, мы - поём!
Ранней птицею взвиваться,
небеса благодарить;
никогда за хлеб не драться,
и парить, парить, парить!
И сгорев, мы воскресаем
птицей Феникс вешним днём...
Небо с синими глазами
в сердце плещется моём!
Ранней птицею взвиваться,
небеса благодарить;
никогда за хлеб не драться,
и парить, парить, парить!
День рожденья совести
В день рожденья совести опрокину рюмку
робкого совета, горького начала.
Пусть держусь упорно я за святую юбку,
но она мне серьгами нежно побренчала.
Хорошо в телеге мне с румяной бабою,
на подол ей голову васильком забросил.
Мои губы грешные всё по ляжкам плавают,
как челны разбойников, созерцая грёзы.
Я не дорожу ни ремнём, ни ревностью
и в стеклянных бусах отражаюсь траурно,
и живу за именем, словно бы за крепостью,
деревянной крепостью, где врата отравлены.
Буду пахнуть клевером, резедой, ромашкой
и другими разными травами, цветами...
В день рожденья совести встретил я Наташу
и с надеждой в сердце буду ждать свиданий.
Я не дорожу ни ремнём, ни ревностью
и в стеклянных бусах отражаюсь траурно,
и живу за именем, словно бы за крепостью,
деревянной крепостью, где врата отравлены.
Тайна
Я родился, чтобы пропеть,
отзвенеть на ветру осиной.
Я родился, чтобы терпеть
смех твой звонкий и свет твой синий.
Я родился, чтобы понять
век погромный и миг наш краткий.
Я влюбился, чтобы обнять
мир огромный и стан твой сладкий.
В этом зеркале - небеса,
в небесах - золотая тайна.
Тайна в том, что я написал,
ведь родился я не случайно.
Я родился, чтобы с ума
вас свести, как рисунок с меди;
виноградную гроздь сломать,
гвоздь погнуть и шагнуть в бессмертье.
И вдали черешневых глаз,
звёздам преданный как собака,
я родился, чтобы хоть раз
на груди у счастья заплакать.
В этом зеркале - небеса,
в небесах - золотая тайна.
Тайна в том, что я написал,
ведь родился я не случайно.
Мысли неба
СвЕчи. ДухИ. Цветы.
Шёпот двоих невнятный.
Таю, как таешь ты
В сильных моих объятьях.
Нежно коснусь ланит
Свежих, как будто утро.
Бог меня сохранит,
Если ты будешь мудрой.
Неистребима страсть,
Словно вино без хлеба.
Буду я красть и красть
С губ твоих мысли неба.
Стынет на кухне суп.
Капелек звон из ванной.
Шепчут гвоздики губ
Вечно живые тайны.
Снова коснусь ланит
Светлых, как будто утро.
Бог меня сохранит,
Если ты будешь мудрой.
Неистребима страсть,
Словно вино без хлеба.
Буду я красть и красть
С губ твоих мысли неба.
Последний редут
Я теперь, как утренник, пою,
совестливо истину глаголю.
О, как жаль мне родину свою
видеть и забитой, и нагою.
Жаль мне русых неразумных чад,
если с ними не случится чудо...
Крепко спит Россия - мёртвый час,
даже церковь не приходит в чувство.
Может, плохо службы там ведут
или же звонят не как положено?
Где же ты, последний мой редут
светлого, желанного, хорошего?
На последней песне я умру.
Не с кем будет даже попрощаться.
Горько одинокому перу
с верой в перемены расставаться.
О, как жаль мне неразумных чад...
Но должно, должно случится чудо!
Крепко спит Россия - мёртвый час,
даже церковь не приходит в чувство.
Может, плохо службы там ведут
или же звонят не как положено?
Где же ты, последний мой редут
светлого, желанного, хорошего?
декабрь 2016
Разговор с катафалком
Привет тебе, мой катафалк!
Ты стольким славу напророчил...
И, оглашая страшный факт,
кати в бессмертие, как хочешь.
Эй, катафалк! Скандаль по набережной,
греши, ушастик мой, труси
по погорелой, пьяной, набожной
и зацелованной Руси.
И смех недужный, смех недужный
стоит у века за спиной.
И наша гениальность дружит
со шлюхой, водкой и виной.
Таланты пропадают без вести.
Ни слова вам, ни похоронной.
Роскошный катафалк из бедности
увозит их сердца холодные.
Пусть вербы смотрят в рот - не вру ли я.
Пусть голосят в подолы проклято.
Тащи меня, тащи, как Врубеля,
подбрасывая череп тронутый.
И смех недужный, смех недужный
стоит у века за спиной.
И наша гениальность дружит
со шлюхой, водкой и виной.
ПРИЛОЖЕНИЕ:
(Большими буквами - названия и слова Леонида Губанова; маленькими буквами - названия и слова Александра Белоуса.
Возможны незначительные неточности.)
МОЙ САД
О САД! ОСАДОЮ НАСТУРЦИЙ
ТЫ УПОИТЕЛЕН И ГОРЕК.
МОИ СЛОВА К ТЕБЕ ПРОТРУТСЯ
И ДОБЕГУТ ДО АЛЛЕГОРИЙ.
О САД! МОЙ АЛЫЙ ОКОЁМ!
НЕПРИЗНАННЫЙ, СЕДОЙ, ДЕРЖАВНЫЙ!
ЗАЧЕМ ТЫ СТОЛЬКИМ ОДАРЁН,
КОГДА ДРУГИЕ ТАК БЕЗДАРНЫ.
ИМ ХОЛОДНО, МОЙ САД, ИМ СТРАШНО,
ЧТО САМОРОДОЧКОМ С РЕКИ
Я, ПЕРВОБЫТНЫМ ЛИВНЕМ СТАВШИ,
НАВЕКИ СМОЮ ИХ СТИХИ.
О САД! ДРУГИЕ, ОЧЕНЬ УМНЫЕ
И УНАВОЖЕННЫЕ БЛАГАМИ,
прочтя рифмовки мои глупые,
ДРОЖАТ ПРОМОКШИМИ СОБАКАМИ.
ИМ ХОЛОДНО, МОЙ САД, ИМ СТРАШНО,
ЧТО САМОРОДОЧКОМ С РЕКИ
Я, ПЕРВОБЫТНЫМ ЛИВНЕМ СТАВШИ,
НАВЕКИ СМОЮ ИХ СТИХИ.
волчьи ягоды (альбом)
волчьи ягоды
Я БЫЛ ПОДВАЛьным привиденьем,
БЫЛ придорожною ТРАВОЙ.
гонял по ЖЁЛТыМ ЗАВЕДЕНЬям
и в кгб тряс ГОЛОВОЙ.
БЫЛ от любви в губной помаде,
плевал на брежневский аврал...
НО МОЙ КОРАБЛЬ стоял в засаде,
и час отплытия настал.
НУ что ж, ПОЭТ, снимайся с ЯКОРя,
безликий штиль расТОРМОШИ
И ПОДАРИ ИМ "ВОЛЧЬИ ЯГОДЫ"
НА ДЕРЕВЯННЫЙ гроб ДУШИ.
Я БЫЛ застойным СНОВИДЕНЬЕМ,
ВИНО с ДРУЗЬЯми ДУЛ порой.
Я БЫЛ зеркальным отраженьем
случившегося со страной.
Я не старался сбыть тетради,
МОЙ гений до смешного мал...
КОРАБЛЬ стихов терпел в засаде,
и час отплытия настал.
НУ что ж, ПОЭТ, снимайся с ЯКОРя,
безликий штиль расТОРМОШИ
И ПОДАРИ ИМ "ВОЛЧЬИ ЯГОДЫ"
НА ДЕРЕВЯННЫЙ гроб ДУШИ.
страна простория
там ТЕРПяТ ГОРЕ ПОЛОВИНЧАТО.
там КОРМЯТ стадо ЗАПЯТЫХ
ВОСПОМИНАНЬЯМИ О ЛИЧНОСТЯХ
ПОЛУБОГОВ ИЛИ СВЯТЫХ.
там кровью певчих упивается
орденоносная заря.
там совесть-странница шатается
пропащей девкой пустыря.
я славлю вновь страну просторию,
её партийно-мрачный храм,
где, КАК КАПУСТУ, МНуТ ИСТОРИЮ,
И правду РУБЯТ ПОПОЛАМ.
там в "чайке" мчатся сквозь СТОЛЕТия
и видят сумрачную даль.
там, не вписавшись в геометрию
сибири, плачет магистраль.
там право телефона видится,
как телепатии урок.
там племя "краснокожей" книжицы
готовит в СВЕТлое прыжок.
я вновь пою страну просторию,
её партийно-мрачный храм,
где, КАК КАПУСТУ, МНуТ ИСТОРИЮ,
И правду РУБЯТ ПОПОЛАМ.
птица
ТОСКУЕТ ДУХ! НЕМЕЕТ ТЕЛО.
НЕПРИМИРИМ пророк В КРОВИ.
неслышно ПТИЦА УЛЕТЕЛА,
ДОСТОЙНАЯ МОЕЙ ЛЮБВИ.
И я, в недоуменье СТРАННом,
СМОТРЮ в открытое ОКНО,
а на столе В тюрьме стакана
скучает красное ВИНО.
и ЗАБИНТОВАННОЙ ЖЕНОЮ
ИДЁТ РОССИЯ ПО ХОЛМАМ
ЦЕРКВЕЙ, ЗАСЫПАННЫХ ЗОЛОЮ,
ГДЕ КОСТИ С КРОВЬЮ ПОПОЛАМ.
НО И ВИНО МЕНЯ не лечит,
КАК БУДТО Я ОСИРОТЕЛ.
а муза, зажигая СВЕЧи,
МНЕ ШЕПЧЕТ - ЧТОБ не ПИЛ, А ПЕЛ.
так ПИТЬ иль ПЕТЬ? - моя дилемма -
НЕ ЗНАЮ - ГРУСТЬ СО ВСЕХ СТОРОН...
ТАКАЯ ПТИЦА УЛЕТЕЛА!
А МОЖЕТ, ЭТО БЫЛ ЛИШЬ СОН?
и ЗАБИНТОВАННОЙ ЖЕНОЮ
ИДЁТ РОССИЯ ПО ХОЛМАМ
ЦЕРКВЕЙ, ЗАСЫПАННЫХ ЗОЛОЮ,
ГДЕ КОСТИ С КРОВЬЮ ПОПОЛАМ.
демонстрация
демонстрация-менструация
не даёт мне молодцу отдохнуть.
демонстрация-менструация -
транспоранты, флаги и проча муть.
демонстрация-менструация -
бред речёвок - эхом страстей накал.
демонстрация-менструация -
чтоб рукой идейный мне помахал.
КАРНАВАЛ ОКОНЧЕН, СНЯТЫ МАСКИ.
КТО ПОЁТ ТАМ? СОЛОВьи ЛИ КУРСКие?
ИЛЬ В КРОВАВОЙ ГЛИНЕ, КАК В ЗАМАЗКЕ,
ПОУВЯЗЛИ ПЕСНИ НАШИ РУССКИЕ?
демонстрация-менструация -
в холодильнике шаром покати.
демонстрация-менструация -
мы идём по правильному пути!
демонстрация-менструация -
"правда" брешет про большевистский рай.
демонстрация-менструация...
а потом на лавочке разливай!
КАРНАВАЛ ОКОНЧЕН, СНЯТЫ МАСКИ.
КТО ПОЁТ ТАМ? СОЛОВьи ЛИ КУРСКие?
ИЛЬ В КРОВАВОЙ ГЛИНЕ, КАК В ЗАМАЗКЕ,
ПОУВЯЗЛИ ПЕСНИ НАШИ РУССКИЕ?
бояре
а в палатах "ОТВЕТСТВЕННЫХ"
заседают бояре.
ну куда от них деться мне?
сыщут и на базаре.
в их ушах есть ОТВЕРСТИЕ -
чуять шорох крамолы...
я ещё не на следствии,
граблю воздух свободы.
СПАСИБО ВАМ, БОЯРЬИ ВЫИ,
ЗА ВАШУ БЛАГОСТЬ в перерыв,
ЧТО ВЫ ЕЩЁ НЕ ЗАПРЕТИЛИ
МОЁ ЛИЦО - ЛИЦУ МОСКВЫ.
и бояре ответственно
разбирают по буквам
всё, что я безответственно
рифмовал в переулках.
чтоб история певчая
не была в белых пятнах,
я стихи опрометчиво
всем дарю после пьянок...
СПАСИБО ВАМ, БОЯРЬИ ВЫИ,
ЗА ВАШУ БЛАГОСТЬ в перерыв,
ЧТО ВЫ ЕЩЁ НЕ ЗАПРЕТИЛИ
МОЁ ЛИЦО - ЛИЦУ МОСКВЫ.
тетрадь
Я СТАЛ давно отверженным и ЛИШНИМ,
пашу, как вол, а звёзды не достать.
КТО ТАМ РЕШИЛ, ЧТО Я ОТ СЛАДКОЙ ЖИЗНИ
сонет про коммунизм строчу в тетрадь?
листаю запрещённую тетрадь -
в ней каждый стих в кпсс плюётся.
А НА РУСИ ТАКАЯ БЛАГОДАТЬ -
ГЛАЗОК ТЮРЕМНЫЙ ПРЕВРАТИЛИ В СОЛНЦЕ.
полёт моей ДУШИ вне всяких ПРАВИЛ,
и время небу камни собирать.
КАКОЙ ИСПУГ СТРАНОЮ НЫНЧЕ ПРАВИТ,
я аккуратно заношу в тетрадь.
листаю запрещённую тетрадь -
в ней каждый стих в кпсс плюётся.
А НА РУСИ ТАКАЯ БЛАГОДАТЬ -
ГЛАЗОК ТЮРЕМНЫЙ ПРЕВРАТИЛИ В СОЛНЦЕ.
ОТКРОЮ ПРАВДУ певчими КЛЮЧАМИ -
пусть задрожит обкомовская знать,
И, ПОЖИМАя РОБКИМИ ПЛЕЧАМИ,
отправлю в космос горькую тетрадь.
листаю запрещённую тетрадь -
в ней каждый стих в кпсс плюётся.
А НА РУСИ ТАКАЯ БЛАГОДАТЬ -
ГЛАЗОК ТЮРЕМНЫЙ ПРЕВРАТИЛИ В СОЛНЦЕ.
долгий юрий
МОСКВА! Я - сын ТВОИХ тревог,
ЧТО В ОЧЕРЕДИ ВСТАЛИ ТЁМНОЙ
ДЛЯ ПЕРЕДАЧ В ГЛУХОЙ ОСТРОГ
КРИВЫХ ЗЕРКАЛ И тьмы зловонной.
СТРАХ ПЕРЕМОЛОТ НА ЮРУ,
Я КЛАНЯЮСЬ ВАМ - ДОЛГИЙ ЮРИЙ,
ЧТО КОСОГОР ИЗБРАЛИ ЮНЫЙ,
ТОТ, НА КОТОРОМ Я УМРУ.
Я ПОЛЮБИЛ УСПЕХА ДЫМ
у рыжих ДАМ ПО ПОДЗЕМЕЛЬЯМ,
ГДЕ ДУШУ ЗАНОСИЛ ДО ДЫР,
ГДЕ ЧУВСТВА ОБЛОМАЛ СИРЕНЬЮ.
СТРАХ ПЕРЕМОЛОТ НА ЮРУ,
Я КЛАНЯЮСЬ ВАМ - ДОЛГИЙ ЮРИЙ,
ЧТО КОСОГОР ИЗБРАЛИ ЮНЫЙ,
ТОТ, НА КОТОРОМ Я УМРУ.
болезнь
я болею от тоски,
некому меня проведать.
юные мои СТИХИ
похоронены бесследно.
ВСЁ ЗДЕСЬ - крашеный фасад.
СТРАШНО ЖИТЬ, везде - ОТРАВА...
И КУДА ГЛАЗА ГЛЯДЯТ
БОСИКОМ УХОДИТ СЛАВА!
нет ДУШевного ОГНЯ,
а поэты - ВНЕ ЗАКОНА.
ЖИЗНЬ СВОЮ ГОНЮ, КЛЯНЯ,
ЛЕНТОЮ МАГНИТОФОННОЙ.
ВСЁ ЗДЕСЬ - крашеный фасад.
СТРАШНО ЖИТЬ, везде - ОТРАВА...
И КУДА ГЛАЗА ГЛЯДЯТ
БОСИКОМ УХОДИТ СЛАВА!
с музой рвался НАПРОЛОМ
РОДИНЕ СВОЕЙ НАВСТРЕЧУ,
И КАЧУСЬ В МЕТАЛЛОЛОМ
ЗОЛОТЫМ подбитым смерчем.
ВСЁ ЗДЕСЬ - крашеный фасад.
СТРАШНО ЖИТЬ, везде - ОТРАВА...
И КУДА ГЛАЗА ГЛЯДЯТ
БОСИКОМ УХОДИТ СЛАВА!
речные мысли
ЛИЦО ЕЩЁ НЕ РАССВЕЛО,
а надо отбывать - пожарным...
всю ночь про сетунь рифмовал,
а тот - про лонжюмо кошмарно.
но разве что докажешь им,
когда мозги хотят прочистить...
целуюсь с проходным двором,
чтоб не спугнуть речные мысли.
А РЯДОМ, ТИХИМ ЗВОНОМ ШАРКАЯ,
КАК БУДТО БЫ ИЗ-ЗА КУЛИС,
СНИМАЮТ КОЛОКОЛЬНИ ШАПКИ,
ПРИВЕТСТВУЯ СОЦИАЛИЗМ.
как хочется ЕЩЁ поспать,
лаская СЕРОГЛАЗКУ-СЕТУНЬ...
но сны уносит грубый МАТ,
ЧТО РУБИТ ТИШИНУ ПОД КОРЕНЬ.
и на работе ждёт тоска,
а дома - в КГБ повестка.
грядут застойные века...
не узнаю родную местность!
А РЯДОМ, ТИХИМ ЗВОНОМ ШАРКАЯ,
КАК БУДТО БЫ ИЗ-ЗА КУЛИС,
СНИМАЮТ КОЛОКОЛЬНИ ШАПКИ,
ПРИВЕТСТВУЯ СОЦИАЛИЗМ.
путь
НЕ БУДУ ЖИТЬ, ГДЕ ВОР
сдружился с палачом,
ГДЕ В ПЕРВОМ КЛАССЕ ШПОР
ГОТОВИЛОСЬ ЖУЧЬЁ.
НЕ БУДУ ЖИТЬ, ГДЕ ТОЛК
НАТУРЩИЦЫ ценней;
НЕ БУДУ ЖИТЬ, ГДЕ ДОЛГ
ПРИВЫЧЕН, КАК ШИНЕЛЬ.
мой ПУТЬ ХОТЬ ГОЛОДЕН, НО ЯСЕН,
И я ЕЩЁ взнуздаю мир,
КАК ЭТО ДЕЛАЛ стенька РАЗИН
Иль ХЛЕБНИКОВСКИЙ ГОВОР ЛИР.
НЕ БУДУ ЖИТЬ, ГДЕ ДНИ
БЕЗ горнего ОГНЯ,
ГДЕ ЛЮБИТСЯ ДО ДЫР
СВОБОДЫ ПРОСТЫНЯ;
ГДЕ В ПЕРВОЙ РОЛИ - СТРАХ,
А ВО ВТОРОЙ - ИСПУГ;
ГДЕ КОРМЯТ ПЕНОЙ ПРАВ,
И кровью спаян КРУГ.
мой ПУТЬ ХОТЬ ГОЛОДЕН, НО ЯСЕН,
И я ЕЩЁ взнуздаю мир,
КАК ЭТО ДЕЛАЛ стенька РАЗИН
Иль ХЛЕБНИКОВСКИЙ ГОВОР ЛИР.
подвалы
я снова у кремля В ОПАЛЕ
и непременно быть беде.
пока меня не замечали,
я по москве бродил везде.
теперь скрываюсь ПО ПОДВАЛам,
топлю безвыходную печь...
о, только б не попасть в облаву
и злые рукописи сжечь!
КУДРЯВАЯ ПЕЧАЛЬ стаканчиком
С оглядкой СПУСТИТСЯ КО МНЕ...
но ЖИТЬ стихом ЕЩЁ ЗАМАНЧИВО
СРЕДИ НАДГРОБИЙ И КАМНЕЙ.
когда цк начнёт ОХОТу
нигде поэту не спастись.
увижу скоро я и рвоту,
и на полу КРОВаву слизь.
опять в заброшенном подвале
растапливаю "правдой" печь...
я чудом спасся от облавы,
спасая пушкинскую РЕЧЬ.
КУДРЯВАЯ ПЕЧАЛЬ стаканчиком
С оглядкой СПУСТИТСЯ КО МНЕ...
но ЖИТЬ стихом ЕЩЁ ЗАМАНЧИВО
СРЕДИ НАДГРОБИЙ И КАМНЕЙ.
благодарность
СПАСИБО ВАМ ЗА ГОНОР палачей,
СПАСИБО ЗА ПОЗОРный жёлтый дом.
СПАСИБО ВАМ ЗА СТРАШНЫЙ МАВЗОЛЕЙ,
СПАСИБО ЗА нахмуренный партком.
СПАСИБО ВАМ ЗА бойкий дефицит,
СПАСИБО ЗА приписанный металл.
СПАСИБО ЗА собраний дифтерит,
СПАСИБО ЗА аплодисментов шквал.
ЧТО НАМ СМЕРТЬ? И ЧТО НАМ КАРА?
ВЕДЬ РОССИЯ РЫБКУ УДИТ -
КАК ПОДВЫПИВШАЯ БАБА,
ВСЁ ПРОСТИТ И ВСЁ ЗАБУДЕТ.
СПАСИБО ЗА бескрылую СУДЬБУ,
за обмелевшей истины РУЧЕЙ.
СПАСИБО ЗА СПОРТИВНУЮ ХОДЬБУ
ВСЕХ "НОВЫХ ХОДОКОВ" И СТУКАЧЕЙ.
СПАСИБО ЗА СОЖЖЁННЫЕ СЕРДЦА
ДРУЗЕЙ МОИХ, НЕ ОПУСТИВШИХ ГЛАЗ.
СПАСИБО ЗА УЛЫБКУ МЕРТВЕЦА,
СПАСИБО ВАМ УЖЕ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ.
ЧТО НАМ СМЕРТЬ? И ЧТО НАМ КАРА?
ВЕДЬ РОССИЯ РЫБКУ УДИТ -
КАК ПОДВЫПИВШАЯ БАБА,
ВСЁ ПРОСТИТ И ВСЁ ЗАБУДЕТ.
всё так и будет
весной засуетились стукачи,
суют мне в руки резвость самиздата.
меня внесли в свой список палачи -
проставить остаётся только дату.
зачем-то медлит главный КОМИССАР,
а небо дарит слов бессмертных стаи...
Но ЧТО ЕЩЁ ПОДАРЯТ НЕБЕСА,
КОГДА меня ПОД синевой НЕ СТАНЕТ?
ВСЁ ТАК И БУДЕТ В МИРЕ БУЛЬКАЮЩЕМ,
СУДЬБА ИСТОРИЮ ОБТОЧИТ.
НА КАЖДОГО ПОЭТА БУДУЩЕГО
ТРЁХ ПАЛАЧЕЙ РОЖАЮТ НОЧЬЮ.
мир по весне смакует чудеса,
а небо дарит перелётных стаи...
Но ЧТО ЕЩЁ ПОДАРЯТ НЕБЕСА,
КОГДА меня ПОД синевой НЕ СТАНЕТ?
ВСЁ ТАК И БУДЕТ В МИРЕ БУЛЬКАЮЩЕМ,
СУДЬБА ИСТОРИЮ ОБТОЧИТ.
НА КАЖДОГО ПОЭТА БУДУЩЕГО
ТРЁХ ПАЛАЧЕЙ РОЖАЮТ НОЧЬЮ.
галиматья
БОСИКОМ ПРИХОДИТ УТРО,
и волшебным перламутром
загораются слова,
и хмелеет голова.
Я ЛЮБЛЮ СВОИ ПОЖАРЫ,
НО они меня, ПОЖАЛУЙ,
до добра не доведут,
принесут повестку в суд.
МНЕ мечталось певчей СИЛой
СОЛНЫШКо ПОДНЯТЬ НА ВИЛЫ,
ЧТОБ ВСЕЛЕННАЯ, ЗАЖГЛАСЬ,
смыв с "единого" всю грязь.
вновь объелся я горчицей
и несу галиматью.
туча В КРАСНЫХ РУКАВИЦАХ
ДУШИТ РОДИНУ МОЮ.
ОТ СТРАНЫ МОЕЙ ДЕРЖАВНОЙ,
то ли трезвой, то ли пьяной,
правду я хотел узнать -
где гнездится благодать.
слышал Я от анонима
СПЛЕТНИ гнусного РЕЖИМА
про младенца без ЛИЦА,
но с когтями подлеца.
становилось мне ПОНЯТНым
НЕПОНЯТНОЕ, и внятно
видел бесов хоровод
в бледный тридевятый год.
вновь объелся я горчицей
и несу галиматью.
туча В КРАСНЫХ РУКАВИЦАХ
ДУШИТ РОДИНУ МОЮ.
ну а ШАРФ МОЙ, непоседа,
сам с собой ведёт беседы,
а вокруг пасётся сброд...
кто их к чёрту разберёт?
стукачи за палачами,
палачи за стукачами...
остров доктора моро -
наверху - политбюро.
только ДНИ ЛЕТЯТ речисто,
КАК ТРИУМФЫ У АРТИСТА,
и поэта ВЕСЕЛЯТ,
то всерьёз, то невпопад.
вновь объелся я горчицей
и несу галиматью.
туча В КРАСНЫХ РУКАВИЦАХ
ДУШИТ РОДИНУ МОЮ.
слава
НИ ПЕРЕД КЕМ НЕ ПРЕКЛОНЯЯСЬ,
СКАЖУ О СЛАВЕ ЛИШЬ ОДНО -
от быта серого скрываясь,
Я ПЬЮ ДЕШЁВОЕ ВИНО.
Я ПЬЮ И СЛАВУ забываю,
ФАЛЬШИВЫХ СЛЁЗ ПРЕД НЕЙ НЕ ЛЬЮ;
СВОИ ПОРОКИ НЕ СКРЫВАЮ,
звезду кремля не признаю.
ликует красный пятерик,
и СЛАВА мечется в пространстве...
но мне известно напрямик,
ЧТО РУСЬ НУЖДАЕТСЯ В ЛЕКАРСТВЕ!
упрёки ваши неуместны.
что СЛАВА горькая моя,
когда становятся известны
ЛИХИЕ ТАЙНЫ БЫТИЯ?!
ликует красный пятерик,
и СЛАВА мечется в пространстве...
но мне известно напрямик,
ЧТО РУСЬ НУЖДАЕТСЯ В ЛЕКАРСТВЕ!
сероглазый космос
ПЯТилучистая звезда
меня с ухмылкой обнимает.
но если в брюхе есть вода
и хлеб, то разум побеждает.
Я выбросил коварный НОЖ,
послал к чертям радиоголос;
забыл гримасы гладких РОЖ
И вижу СЕРОГЛАЗЫЙ космос.
РАСПАхнуты НА МИР ГЛАЗА,
В НИХ - БЛЕСК, ПОЛЁТ И УДИВЛЕНИЕ,
ЧТО Я НЕ ВСЁ ЕЩЁ СКАЗАЛ
РАСТЕРЯННОМУ ПОКОЛЕНИЮ.
ПЯТилучистая звезда
опять в моём мозгу шныряет.
еврей всегда бежит труда,
но почему-то миром правит.
куда я дел свой смелый НОЖ?
никак, ДРУЗья, не успокоюсь!
не вижу НЕНАВИСТных РОЖ,
чтоб видеть СЕРОГЛАЗЫЙ космос.
РАСПАхнуты НА МИР ГЛАЗА,
В НИХ - БЛЕСК, ПОЛЁТ И УДИВЛЕНИЕ,
ЧТО Я НЕ ВСЁ ЕЩЁ СКАЗАЛ
РАСТЕРЯННОМУ ПОКОЛЕНИЮ.
крепостной небесных пашен (альбом)
пора настала
я не нашёл ДОБРА И ЗЛА ГРАНИЦЫ,
но бросил пить, открыв свою тетрадь.
листаю вдохновенные страницы,
желания стараясь обуздать.
ПОРА НАСТАЛА СКИНУТЬ МНЕ ЛОХМОТЬЯ
И РАЗГЛЯДЕТЬ В ТАИНСТВЕННОЙ ТИШИ
ЗА ТЁПЛОЮ, НО ПРИЗРАЧНОЮ ПЛОТЬЮ
ОСКОЛОЧЕК СВОЕЙ СВЯТОЙ ДУШИ.
я стал прислушиваться к пенью птицы,
на время забывая о вранье...
листаю поумневшие страницы,
и НЕЧТО пробуждается во мне.
ПОРА НАСТАЛА СКИНУТЬ МНЕ ЛОХМОТЬЯ
И РАЗГЛЯДЕТЬ В ТАИНСТВЕННОЙ ТИШИ
ЗА ТЁПЛОЮ, НО ПРИЗРАЧНОЮ ПЛОТЬЮ
ОСКОЛОЧЕК СВОЕЙ СВЯТОЙ ДУШИ.
создан для песни
Я СОЗДАН ДЛЯ ПЕСНИ,
КАК ПТИЦА ДЛЯ ВОЛИ;
КАК КАМЕНЬ ДЛЯ ПРЕСНИ;
КАК ГЕКТОР ДЛЯ ТРОИ.
Я СОЗДАН ДЛЯ ПЕСНИ,
КАК ЭХО ДЛЯ СЛУХА;
КАК слово для вести;
КАК СТРЕЛЫ ДЛЯ ЛУКА.
ЗВОНКАЯ МОЯ ЛИРА
ОГНЕННА И ОСТРА.
НЕ ОТ СЕГО МЫ МИРА,
МАЛЕНЬКАЯ СЕСТРА.
Я СОЗДАН ДЛЯ ПЕСНИ,
КАК розы ДЛЯ вазы;
КАК шпага ДЛЯ чести;
КАК звёзды ДЛЯ глаза.
Я СОЗДАН ДЛЯ ПЕСНИ,
КАК разум ДЛЯ света...
Я СОЗДАН ДЛЯ МЕСТИ
убийцам поэта!
ЗВОНКАЯ МОЯ ЛИРА
ОГНЕННА И ОСТРА.
НЕ ОТ СЕГО МЫ МИРА,
МАЛЕНЬКАЯ СЕСТРА.
вспоминаю одного
забуду всех поэтов мира,
не стану думать ни о ком.
моя отверженная лира
по свету бродит босиком.
про русское рифмую чаще
для независимых торгов...
вдруг ясно в тишине звенящей
я вспоминаю одного.
МЫ СУДЬБЫ С ЗВЁЗДАМИ СЛИЧАЕМ,
НО ПУШКИН - ЭТО НЕ СЛУЧАЙНОСТЬ!
МЫ СУДЬБЫ С ЗВЁЗДАМИ СЛИЧАЕМ,
НО ПУШКИН - ЭТО НЕ СЛУЧАЙНОСТЬ!
пусть я, гонимый и пропащий,
не доживу до тех торгов...
зачем же в тишине кричащей
я вспоминаю одного?
МЫ СУДЬБЫ С ЗВЁЗДАМИ СЛИЧАЕМ,
НО ПУШКИН - ЭТО НЕ СЛУЧАЙНОСТЬ!
МЫ СУДЬБЫ С ЗВЁЗДАМИ СЛИЧАЕМ,
НО ПУШКИН - ЭТО НЕ СЛУЧАЙНОСТЬ!
не было
НАКРЫТЫЙ КРАСНЫМ КУМАЧОМ,
Я путешествую в ПЛАЦКАРТЕ.
вдвоём С мордастым ПАЛАЧОМ
мы ищем город МОЙ НА КАРТЕ.
А МНЕ И ХОЛОДНО И ГРУСТНО,
И ПОД ТАКИМ ДЕШЁВЫМ НЕБОМ
Я ДОЛЖЕН ПОКАЗАТЬ ИСКУССТВО,
ЧТО НЕТ МЕНЯ... ИЛЬ ДАЖЕ НЕ БЫЛО!
НА ЧТО МНЕ резкий поворот?
НА ЧТО МНЕ жалобные крики?
ЧТО ЕСЛИ РОДИНА УБЬЁТ?
ВЕДЬ СМЕРТЬ ПОЭТА НЕ В НОВИНКУ.
А МНЕ И ХОЛОДНО И ГРУСТНО,
И ПОД ТАКИМ ДЕШЁВЫМ НЕБОМ
Я ДОЛЖЕН ПОКАЗАТЬ ИСКУССТВО,
ЧТО НЕТ МЕНЯ... ИЛЬ ДАЖЕ НЕ БЫЛО!
реквием
(слова Леонида Губанова; слова в первой строке припева "же","стихийный" - Александра Белоуса)
Как страшно, ночью не рисуя,
услышать боль, как вой Везувия.
Когда он прёт, гремит в груди,
готовый вырваться, сгубить.
Лежу на траурной постели
НЕСЧАСТНым городом ПОМПЕи
без слёз, без песен и без гимнов.
А вдруг не выдержу, погибну?
Вдруг ночью запечённой, чёрной,
всё полетит куда-то к чёрту -
мои глаза, мои грехи,
мои полотна и стихи.
Греми же, мой стихийный реквием,
над веком, войнами и реками.
Где надо - маршем, где - сиреной,
по всей сиреневой вселенной.
О, люди, будьте не безумны!
У вас в руках второй Везувий.
Он горе ваше, ваше иго,
он спит, как ёж, в ракетах-иглах,
лишь одного не понимая -
как просто люди умирают!..
Под небом огненным распоротым
я гибну грубым гордым городом.
Бездомной мордой в небо тычась,
в огне, во мне умрёт сто тысяч.
Сто тысяч губ, детей, тревог,
забытый небом медный Бог!
Сто тысяч, мир, - твоя потеря.
Сто тысяч - охают, не веря!
Не сны, не краски, не идеи -
отходят люди, словно деньги,
ненужной мелочью и тленной
бренчат в кармане у вселенной.
Греми же, мой стихийный реквием,
над веком, войнами и реками.
Где надо - маршем, где - сиреной,
по всей сиреневой вселенной.
О, люди, будьте не безумны!
У вас в руках второй Везувий.
Он горе ваше, ваше иго,
он спит, как ёж, в ракетах-иглах,
лишь одного не понимая -
как просто люди умирают!..
до весны
(слова Леонида Губанова; слова "крупных и спелых", "резвый" - Александра Белоуса)
Яблок крупных и спелых
Стук в саду невпопад;
Смерть кустов обгорелых,
А потом - снегопад.
Резвый ветер гуляет,
Шапку жмёт набекрень.
И берёзы стреляют
От мороза весь день.
До весны я читаю
И пишу, и пишу...
Долгих дней не считаю
И живу как дышу.
Я - румяный и праздный,
Печь свою затоплю.
Вот появится - красный,
Я в тиши запою.
До весны я читаю
И пишу, и пишу...
Долгих дней не считаю
И живу как дышу.
магнит
ГЛАЗ ВАШИХ ЛУГ ВЕЧНОЗЕЛЁНЫЙ
ПОШЛЁТ УЛЫБКУ небесам.
мои ПОЭМЫ приземлённо
ДОПРосят ваши голоса.
ТАМ БУДЕТ МНОГО РАЗНЫХ ТАНЦЕВ
душой ОТВЕРЖЕННЫМ БОГАМ,
ведь Я КАРАКУЛЯМИ СТАНСЫ
ПОшёл ПИСАТЬ ПО ОБЛАКАМ.
КОЛОДЕЦ МНЕ ПОПИТЬ ОСТАВИТ,
РЖАНОЕ ПОЛЕ ДАСТ ЗЕРНО.
БЕРЁЗА РУССКАЯ ПРОСЛАВИТ
МОЙ ГОЛОС - ГОРЬКО-НЕЗЕМНОЙ.
ПРЕЛЕСТНЫЙ ДУХ - беспечный СТРАННИК
с потомками заГОВОРИТ.
НА ЧЁРНОМ ЛБУ У МИРОЗДАНЬЯ
МОЯ душа ЗВЕЗДой ГОРИТ.
Я НЕ ОСТАВИЛ ИМ (!) НИ СЛОВА,
И МИЛОЙ РОДИНОЙ ЗАБЫТ...
но каждой ночью я вас снова
притягиваю, как магнит.
КОЛОДЕЦ МНЕ ПОПИТЬ ОСТАВИТ,
РЖАНОЕ ПОЛЕ ДАСТ ЗЕРНО.
БЕРЁЗА РУССКАЯ ПРОСЛАВИТ
МОЙ ГОЛОС - ГОРЬКО-НЕЗЕМНОЙ.
наволочка
откройте НЕПОНЯТНЫЙ СПРАВОЧНИК,
где БУДУ непременно Я.
МЕНЯ внесут туда для галочки
литературные КНЯЗЬЯ.
вот фото, где я в юных ВАЛЕНКАХ,
вот - УЛЫБАЮСЬ, словно шут...
вокруг лауреаты валятся,
а рейтинги мои РАСТУт.
мы все пытались в раннем детстве
звонить ВО ВСЕ КОЛОКОЛА.
от хлебникова по наследству
мне НАВОЛОЧКА перешла.
МОИ ПОЭМЫ сокровенные
пространству НЕ ПОНЯТь НЕЛЬЗЯ.
Должно же что-то быть вне ВРЕМени
у невесомости, ДРУЗЬЯ!
мы все пытались в раннем детстве
звонить ВО ВСЕ КОЛОКОЛА.
от хлебникова по наследству
мне НАВОЛОЧКА перешла.
лист осенний
вот ЛИСТ ОСЕННИЙ, НЕДЫШАВШИЙ,
ЧТО Я НАШЁЛ В СТРАНИЦАХ КНИГ.
ОН - словно БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИЙ -
УЧИТЕЛЬ МОЙ И УЧЕНИК.
ВСЕ УМЕРЛИ И ВСЕ СГОРЕЛИ,
А ОН СЛУЧАЙНОЮ РУКОЙ
БЫЛ СОРВАН ТАК, ДЛЯ АКВАРЕЛИ,
И В КНИЖКУ БРОШЕН НА ПОКОЙ.
КРАСИВЫЙ, ОН ОСЛЕП И ВЫСОХ,
не ощущает тонкий МИР.
НО МЕЖДУ СТРОЧЕК ПЛАМЯ ВЫСЕК,
И ПРИГЛАСИЛ СЛОВА НА ПИР!
ТЕПЕРЬ ВЕДЬ ВСЁ, ЧТО ОН НИ СКАЖЕТ,
ЛЮБУЮ ПРАВДУ ОБРЕТЁТ.
ОН НЕ ЗАХОЧЕТ, А ПРИКАЖЕТ,
ВСЁ НА ПУТИ СВОЁМ СМЕТЁТ.
КРАСИВЫЙ, ОН ОСЛЕП И ВЫСОХ,
И ПЕРЕСТАЛ тревожить МИР.
НО МЕЖДУ СТРОЧЕК ПЛАМЯ ВЫСЕК,
И ПРИГЛАСИЛ СЛОВА НА ПИР!
ямб
Я С ТЕМ ЕЩЁ ЗДОРОВЬЕМ,
и ямбу явно нужен...
но по кривой ДОРОГе
за мной спешит наружка.
ОПАЛЬНЫМИ УСТАМИ
ПРОШУ не торопиться
ТЕх дядь, ЧТО не УСТАЛИ
ЗА мной везде носиться.
РОССИЯ, ИЛЬ РАСЕЯ,
АЛМАЗ ИЛИ АГАТ...
ПРОСТИ, ЧТО НЕ РАССТРЕЛЯН,
И ДО СИХ ПОР НЕ ГАД!
МНе не поможет МАСКа -
изучен каждый МУСКУЛ...
мой ямб достоин ЛАСКи,
ведь писан он на РУССКом.
РОССИЯ, ИЛЬ РАСЕЯ,
АЛМАЗ ИЛИ АГАТ...
ПРОСТИ, ЧТО НЕ РАССТРЕЛЯН,
И ДО СИХ ПОР НЕ ГАД!
последнее искусство
(слова Леонида Губанова)
Она меня убить стыдится,
Боится навсегда забыть.
Она - подстреленная птица,
И ей гнездо уже не свить.
Как ласточка, что на соломе,
Закинув очи в синеву,
Она ничто не любит, кроме
Той кровли, где я не живу.
Душа чиста, а в сердце пусто,
И ты меня за то прости.
Моё последнее искусство -
В дешёвых сумерках светить.
И только капельками крови
Она сегодня дорожит,
И всё суровей, и суровей
С биеньем сердца ворожит.
Не омертвело наше горе,
Волна становится сильней.
От ожидания любови
Глаза становятся синей.
Душа чиста, а в сердце пусто,
И ты меня за то прости.
Моё последнее искусство -
В дешёвых сумерках светить.
видение
ПО ВСЕЙ ЗЕМЛЕ свирепствуют КОСТРЫ,
В канавах - ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ КОСТИ.
собаки тащат свежину в кусты,
рыча на мух от жадности И ЗЛОСТИ.
вы думаете чей-то трезвый взгляд
СКОЛЬЗНул ПО ЛЕДЕНЯЩИМ МЁРТВЫМ СПИСКАМ?..
когда пройдёшь дотла сожжённый сад,
то сразу попадаешь в зону риска.
там ПАЮСНОЙ ИКРОЙ ТОЛПА ЛЕЖИТ,
И ПО СИГНАЛУ МОЖНО ТОЛЬКО ХЛОПАТЬ, -
МИЛЬОНЫ ИХ, НО НИ ОДНОЙ ДУШИ,
И ПРОПОВЕДЬ СВОЮ ЧИТАЕТ РОБОТ.
И РОД ЛЮДСКОЙ, напившись доПЬЯНа
невосполнимой КРОВи человечьей,
построит мир, где чёрная стена
приказывает всматриваться в нечто.
И ПАЮСНОЙ ИКРОЙ ТОЛПА ЛЕЖИТ,
И ПО СИГНАЛУ МОЖНО ТОЛЬКО ХЛОПАТЬ, -
МИЛЬОНЫ ИХ, НО НИ ОДНОЙ ДУШИ,
И ПРОПОВЕДЬ СВОЮ ЧИТАЕТ РОБОТ.
заколочен
МЕНя И СОЛНЫШКО НЕ ГРЕЕТ,
КО МНЕ СОБАКА НЕ БЕЖИТ.
МОЙ ЛАНДЫШ НИ ВО ЧТО НЕ ВЕРИТ
И ГОЛОВОЙ В КРОВИ ЛЕЖИТ.
А РАДОСТНОЕ ТАК СЛУЧАЙНО,
ЧТО ПАХНЕТ липким ТОПОРОМ,
А ИМЯ ПРАЗДНИКУ - МОЛЧАНЬЕ,
награда слову - жёлтый дом.
Я ЗАКОЛОЧЕН, ЗАКОЛОЧЕН
КОЛЮЧИМ ВЗОРОМ ПАЛАЧА...
НО ЕСТЬ, КОТОРЫЕ ПРОРОЧАТ,
И ЕСТЬ, КОТОРЫЕ МОЛЧАТ.
МНЕ даже СОЛНЫШКО НЕ СВЕТИТ,
и всё хорошее в грязи.
мне ДВЕРИ красной краской МЕТЯТ
и собираются тузить.
А РАДОСТНОЕ ТАК СЛУЧАЙНО,
ЧТО ПАХНЕТ липким ТОПОРОМ,
А ИМЯ ПРАЗДНИКУ - МОЛЧАНЬЕ,
награда слову - жёлтый дом.
Я ЗАКОЛОЧЕН, ЗАКОЛОЧЕН
КОЛЮЧИМ ВЗОРОМ ПАЛАЧА...
НО ЕСТЬ, КОТОРЫЕ ПРОРОЧАТ,
И ЕСТЬ, КОТОРЫЕ МОЛЧАТ.
свирель
НИ НЕБУ, НИ КРАЮ
ГОРБУШКИ СВОЕЙ,
НИ АДУ, НИ РАЮ
НЕ ВЫДАМ СВИРЕЛЬ.
НИ СОЛНЦУ ЗЛАТОМУ,
НИ ТУЧЕ НОЧНОЙ,
НИ ветру, НИ грому
журчащей весной.
поймёте не сразу,
что плачет КАПЕЛЬ.
завистливым глазом
УБИТА СВИРЕЛЬ!..
ГВОЗДИКАМ И РОЗАМ
СВИРЕЛЬ НЕ ПРОДАМ.
СКВОЗЬ СВЕТЛЫЕ СЛЁЗЫ
ГОСТям НЕ ОТДАМ.
НА КРЕСТНУЮ МУКУ
НЕ ВЫДАМ СВИРЕЛЬ...
останусь безруким -
пусть пишет апрель.
поймёте не сразу,
что плачет КАПЕЛЬ.
завистливым глазом
УБИТА СВИРЕЛЬ!..
по городам руси
когда мой гений ПРИЗЕМЛИТСЯ,
окрасив розовым зарю,
отчизна, словно ПРОДАВЩИЦА,
ОЦЕНИТ ГОЛОВУ мою.
отметит ли ВЕНком ИЗ ЛАВРА?
ИЛИ ТЕРНОВЫЙ ДАСТ ВЕНЕЦ?
МНЕ ВСЁ РАВНО, КАКАЯ СЛАВА,
И ВСЁ РАВНО - КАКОЙ КОНЕЦ.
Я точно ЗНАЮ - ПОЗДНО, РАНО ЛИ,
ПОЗНАВ ДРУГУЮ БЛАГОДАТЬ,
Я БУДУ БРОНЗОВЫЙ И МРАМОРНЫЙ
по городам руси СТОЯТЬ.
ДРУГОЕ ЗНАМЯ БУДЕТ ВИТЬСЯ,
ДРУГИЕ ЛЮДИ ГОВОРИТЬ,
И ПОУМНЕВШАЯ СТОЛИЦА -
МОИ ПРОРОЧЕСТВА ХВАЛИТЬ.
ПРОСТЫЕ ГОРЬКИЕ РЯБИНЫ
забьют рифмованный сорняк,
и энергичные турбины
начнут ЦИТИРОВАТЬ МЕНЯ.
Я точно ЗНАЮ - ПОЗДНО, РАНО ЛИ,
ПОЗНАВ ДРУГУЮ БЛАГОДАТЬ,
Я БУДУ БРОНЗОВЫЙ И МРАМОРНЫЙ
по городам руси СТОЯТЬ.
крепостной небесных пашен
И БУДУ Я РАБОТАТЬ, ПОКА ГОРБ
НЕ НАЖИВУ; лицом НЕ ПОЧЕРНЕЮ.
И БУДУ Я РАБОТАТЬ, ПОКА ГОРД,
ЧТО НИЧЕГО НА СВЕТЕ НЕ ИМЕЮ.
НИ ПУХЛОЙ ТОЙ ПОДУШКИ МЕРЗКОЙ ЛЖИ,
НИ ЖАДНОСТИ ПЛЯСАТЬ У ВАС НА ТЕЛЕ,
НИ ДОБРОТЫ - ПОХВАЛИВАТЬ РЕЖИМ,
ГДЕ ХОРОШО ЛИШЬ ОДНОМУ ЗЛОДЕЮ.
Я БУДУ делать дело ДО ТЕХ ПОР,
ПОКА С СЕРДЕЦ НЕ СБРОШУ ЗЛО И ПЛЕСЕНЬ.
АХ, СКОРО, СКОРО ВАС РАЗБУДИТ ГОРН
МОИХ ЗЛОВЕЩИХ, БЕСПОЩАДНЫХ ПЕСЕН!
И БУДУ Я РАБОТАТЬ, СЛОВНО ВОЛ,
не разогнусь от рифм ни на минутку.
а мне УЖЕ ЗАЧИТАН ПРИГОВОР,
И УЛЫБАЕТСЯ ТОПОР НЕ В ШУТКУ.
И БУДУ Я РАБОТАТЬ наизнос,
как сирый КРЕПОСТНОЙ НЕБЕСНЫХ ПАШЕН,
не слыша пенья злобных острых кос,
но ясно слыша пробужденья ваши.
Я БУДУ делать дело ДО ТЕХ ПОР,
ПОКА С СЕРДЕЦ НЕ СБРОШУ ЗЛО И ПЛЕСЕНЬ.
АХ, СКОРО, СКОРО ВАС РАЗБУДИТ ГОРН
МОИХ ЗЛОВЕЩИХ, БЕСПОЩАДНЫХ ПЕСЕН!
падший ангел(альбом)
падший ангел
Я БУДУ У родной земли В ГОСТЯХ
ДО ГРОБОВОЙ, КАК ГОВОРИТСЯ, КРЫШКИ,
И САМЫЕ ЛЮБИМЫЕ ПРОСТЯТ
МОЙ ПСЕВДОНИМ, КОТОРЫЙ СТОИТ ВЫШКИ.
ГОРИ КОСТЁР, пылай, МОЯ ЗВЕЗДА,
И ПУСТЬ, КАК ПАДШИЙ АНГЕЛ, Я РАССТРЕЛЯН,
НО БУДУТ ЮНОСТЬ В МВД ЛИСТАТЬ,
КОГДА СТИХИ ЛЮБОВНИЦЫ РАЗДЕЛЯТ.
Я ЖЕНЩИН до беспамятства ЛЮБИЛ,
НО НИЧЕГО И НЕБОСВОД НЕ ПОНЯЛ,
И СЕРДЦА ЗАКОЛДОВАННЫЙ РУБИН
ПОСЛЕДНЮЮ МОЮ МОЛИТВУ ОТНЯЛ.
ГОРИ КОСТЁР, пылай, МОЯ ЗВЕЗДА,
И ПУСТЬ, КАК ПАДШИЙ АНГЕЛ, Я РАССТРЕЛЯН,
НО БУДУТ ЮНОСТЬ В МВД ЛИСТАТЬ,
КОГДА СТИХИ ЛЮБОВНИЦЫ РАЗДЕЛЯТ.
ИВАН ГРОЗНЫЙ
СЕГОДНЯ возвратился ПОЗДНО
И, ОТРЯХнувши пыток СПЛИН,
я закусил зубровку ПОСТНЫМ,
и тут ГЛАЗА тебя нашли.
ДАВАЙ пойдём С ТОБОЙ за шторку,
НО ПРЕЖДЕ ЧЕМ НАЧАТЬ УСТАМИ,
Я ВЫГОНЮ ИЗ ГОРНИЦ БОРЬКУ
И СВЕЧИ БЕЛЫХ РУК ПОСТАВЛЮ.
О, КАК МНЕ СЛАДКО И ЩЕКОТНО
уткнуться В перси ПО СТАРИНУШКЕ.
А ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО СЕГОДНЯ
ВСЕЯ РУСИ Я СИРОТИНУШКА!
Я - ГРОЗНЫЙ! Я ТЕБЯ МАЛЮЮ,
КЛАДУ ТЕБЯ НА ПРОСТЫНЬ СИНЮЮ,
ГДЕ СО СКУРАТОВЫМ МАЛЮТОЮ
ЧЕРНИЦ И ВДОВУШЕК НАСИЛУЮ.
О, КАМЫШИ СВЯТОЙ ДУШИ,
КАК ВЫ ОЗЁРНЫ И ПОКОРНЫ...
Я не напрасно СОГРЕШИЛ
и буду БИть всю ночь ПОКЛОНЫ.
О, КАК МНЕ СЛАДКО И ЩЕКОТНО
уткнуться В перси ПО СТАРИНУШКЕ.
А ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО СЕГОДНЯ
ВСЕЯ РУСИ Я СИРОТИНУШКА!
проездом
Я ПРОЕЗДОМ У ВАС, ПРОЛЁТОМ;
ВСЕМ ГОСТИНИЦАМ ВОПРЕКИ
ГУБКУ УКСУСА, БОЧКУ МЁДА
ОСТАВЛЯЮ ВАМ ЗА ДОЛГИ.
НУ А ЕСЛИ КОМУ-ТО ДОЛЖЕН
БОЛЬШЕ МЕРЫ, КАКУЮ ДАЛ -
ИЗВИНИТЕ, ВЕДЬ Я НЕ ДОЖИЛ,
и багаж нестерпимо мал.
СТРАШНО СМЕРТНОМУ ПРИЗЕМЛИТЬСЯ,
СТЫДНО АНГЕЛУ НЕ ПОНЯТЬ,
ЧТО ЗЕМЛЯ ПРОМЕЛЬКНЁТ, КАК ПТИЦА,
ДАЛЬШЕ - ВЕЧНАЯ БЛАГОДАТЬ.
И ОДНАЖДЫ, ДОМОЙ ВЕРНУВШИСЬ,
ЗАВЕРБУЮСЬ Я В МИР ИНОЙ,
ГДЕ СТИХИ МОИ, НЕ СОГНУВШИСЬ,
С ГОРДО ПОДНЯТОЙ ГОЛОВОЙ
ХОДЯТ ВЕРБАМИ И ВОРКУЮТ,
РАССУЖДАЮТ О ЖИЗНИ - ТАМ...
БИОГРАФИЮ РАЗВОРУЮТ,
а судьба остаётся нам.
СТРАШНО СМЕРТНОМУ ПРИЗЕМЛИТЬСЯ,
СТЫДНО АНГЕЛУ НЕ ПОНЯТЬ,
ЧТО ЗЕМЛЯ ПРОМЕЛЬКНЁТ, КАК ПТИЦА,
ДАЛЬШЕ - ВЕЧНАЯ БЛАГОДАТЬ.
вино
я сам, мой друг, не понимаю
за что мне пение дано.
одна нога шагает к раю,
другая - к аду... но вино!
ВИНА НЕ НАДО И НЕ НАМ
В СНЕГАХ РОССИЙСКОГО ЖАСМИНА
ДАВАТЬ ВСЕМ КАЗНЯМ ИМЕНА
и совершать обряд поминок.
о смерти часто размышляю
и примирился с ней давно.
одна нога шагает к раю,
другая - к аду... но вино!
ВИНА НЕ НАДО И НЕ НАМ
В СНЕГАХ РОССИЙСКОГО ЖАСМИНА
ДАВАТЬ ВСЕМ КАЗНЯМ ИМЕНА
и совершать обряд поминок.
молитва
О ГОСПОДИ! НЕБЕСНЫЙ СЫН!
УЖ ЧАША ПОЛНАЯ.
БЬЮТ возмущённые ЧАСЫ
в остроге родины.
И ИЗВЛЕКАЮТСЯ ВЕСЫ,
И КОСТИ БРОШЕНЫ,
И, ЗВЁЗДЫ ССЫПАВ, СУД ВЕРШИ -
МЫ ЗАВОРОЖЕНЫ!
ЕСТЬ НЕПОНЯТНАЯ ПЕЧАЛЬ
И СТРАХ ОТ РАДОСТИ,
КОГДА МОЛЮСЬ Я ПРИ СВЕЧАХ -
НЕТ БОЛЬШЕЙ СЛАДОСТИ.
МЫ ЗАМОРОЖЕНЫ ВО МГЛЕ
мечтой коварною.
НА родине пирует ГРЕХ,
и дни КОШМАРные.
И ПРИЗРАКИ ЗАХОДЯТ В ДОМ
ТОЛПОЙ БЕСОВскою...
СПАСИ МЕНЯ СВОИМ КРЕСТОМ,
СПАСИ... О ГОСПОДИ!
ЕСТЬ НЕПОНЯТНАЯ ПЕЧАЛЬ
И СТРАХ ОТ РАДОСТИ,
КОГДА МОЛЮСЬ Я ПРИ СВЕЧАХ -
НЕТ БОЛЬШЕЙ СЛАДОСТИ.
ничья
снова сдам в макулатуру
все черновики без мата.
не люблю номенклатуру,
у которой всё по блату.
мебель, люстры, сковородки,
даже ЛИФЧИКи на сиськи...
я куплю бутылку водки -
будет лёня ПЬЯНЫй в сиську.
НЕ ЛОМАЕТСЯ, ТАК ГНЁТСЯ
ПОЯСНИЦА У РУЧЬЯ.
А МНЕ ПЬЁТСЯ, КАК ПОЁТСЯ...
боевая, блин, НИЧЬЯ!
по заветному талону
мне есенина отпустят.
к хулигану-самогону
подмешаю каплю чувства.
так в россии век за веком...
вновь без шапки глупый сенька!
выпью с "чёрным человеком" -
полегчает мне маленько.
НЕ ЛОМАЕТСЯ, ТАК ГНЁТСЯ
ПОЯСНИЦА У РУЧЬЯ.
А МНЕ ПЬЁТСЯ, КАК ПОЁТСЯ...
боевая, блин, НИЧЬЯ!
душа
но разве нет В Тебе души?
твоя любовь МНЕ НЕ ПОМОЖЕТ!
ТЫ ЦЕЛОВАТЬ МЕНЯ СПЕШИШЬ...
мне и дышать с тобою сложно.
И С нетерпеньем МОТЫЛЬКА
я завожу с тобой БЕСЕДу...
сто лет назад звенел ДЕКАБРЬ,
и ОТ ДЕВЧОНКИ ПАХЛО СЕНОМ.
НО, ЛОЖУ СТРАСТНОМУ СЛУЖА,
МУРАШКИ странствуют ПО КОЖЕ...
О БОЖЕ! КАК ТЫ ХОРОША!
твоя душа воскреснуть может.
И С ПОЦЕЛУЕМ МОТЫЛЬКА
я вновь веду с тобой БЕСЕДу...
мне ВСПОМНИлся СЕДОЙ ДЕКАБРЬ,
и ОТ тебя заПАХЛО СЕНОМ.
родина
РОДИНА МОЯ, РОДИНА,
серые ОБЛАКА.
ПАХНЕТ ЧЁРНОЙ СМОРОДИНОЙ
ЛАСКОВАЯ РУКА.
ТИШЬ ТВОЯ ЗАПОВЕДНАЯ,
робкая простота
ВЫСВЕТЛЕНы ПОЭТАМИ
на белизне листа.
ЗНАЙ ЖЕ, ЧТОБ ТЫ НЕ ДЕЛАЛА,
ЕСЛИ ПРИДЁТ БЕДА,
МАЛЬЧИКИ СОРОК ПЕРВОГО
БРОСЯТСЯ В ПОЕЗДА.
ты детских снов НЕ НЯНЧИЛА -
юных ПОСЛАЛА В БОЙ.
РУСЫЕ ТВОИ МАЛЬЧИКИ
мыслят в земле СЫРОЙ.
БРОНЗОВЫЕ И МРАМОРНЫЕ
ВСТАЛИ ПО ГОРОДАМ,
КАК ЧАСОВЫЕ РАННИЕ, -
счёт повели годам.
ЗНАЙ ЖЕ, ЧТОБ ТЫ НЕ ДЕЛАЛА,
ЕСЛИ ПРИДЁТ БЕДА,
МАЛЬЧИКИ СОРОК ПЕРВОГО
БРОСЯТСЯ В ПОЕЗДА.
русские их ФАМИЛИИ
МОЖЕТЕ НЕ ИСКАТЬ.
БРАТСКИ ПОХОРОНИЛИ
гениев У ВИСКА.
СКОЛЬКО УЖ ИМИ ПРОЙДЕНО?
ХВАТИТ И НА ВЕКА!
РОДИНА МОЯ, РОДИНА,
ЧИСТЫЕ БЕРЕГА.
ЗНАЙ ЖЕ, ЧТОБ ТЫ НЕ ДЕЛАЛА,
ЕСЛИ ПРИДЁТ БЕДА,
МАЛЬЧИКИ СОРОК ПЕРВОГО
БРОСЯТСЯ В ПОЕЗДА.
нейтральная полоса
ИЩИТЕ САМЫХ УМНЫХ ПО ПИВНЫМ,
А САМЫХ ГЕНИАЛЬНЫХ ПО ПОДВАЛАМ,
И НЕ РОПЩИТЕ - ВСЯ ЗЕМЛЯ ЕСТЬ ДЫМ,
А СМЕРТЬ - КАК ПРОПАСТЬ ОКОЛО ОБВАЛА.
И НЕ ЗАВИДУЙТЕ ничьей КРАСЕ
И ВЛАСТИ НЕ ЗАВИДУЙТЕ - ЧТО ПРОКУ?
Я УМЕР НА НЕЙТРАЛЬНОЙ ПОЛОСЕ,
ГДЕ САТАНА ИГРАЕТ В КАРТЫ С БОГОМ!
ИЩИТЕ САМЫХ трезвых ПО ПИВНЫМ,
А САМЫХ дальновидных ПО ПОДВАЛАМ,
И НЕ РОПЩИТЕ, если утром злым,
вас СМЕРТЬ накормит небом до отвала.
И НЕ ЗАВИДУЙТЕ ничьей КРАСЕ
И ВЛАСТИ НЕ ЗАВИДУЙТЕ - ЧТО ПРОКУ?
Я УМЕР НА НЕЙТРАЛЬНОЙ ПОЛОСЕ,
ГДЕ САТАНА ИГРАЕТ В КАРТЫ С БОГОМ!
с печалью
С ПЕЧАЛЬЮ глажу голые КОЛЕНИ,
И мне становится нехорошо.
я не один пропащий во вселенной...
зачем черту Я снова перешёл?
МНЕ задают вопросы злые дяди,
и что-то пишут - подпись ставлю вкось...
Я принял много доз противоядий -
с чекушки на троих всё началось.
АВТОГРАФЫ МОИ - ПО ВЫТРЕЗВИТЕЛЯМ,
а ИНТЕРВЬЮ МОИ - ПО КАБАКАМ.
АВТОГРАФЫ МОИ - ПО ВЫТРЕЗВИТЕЛЯМ,
а ИНТЕРВЬЮ МОИ - ПО КАБАКАМ.
С печалью вижу ПЬЯНых идиотов.
Я получил аванс. я в кабаке.
Я не нарушил даже буквы кзота
и вечером бокал держу в руке.
Я пью спиртное и стихи читаю
себе, но парни слушают меня...
потом Я плачу, слёзы вытирая,
НО МНЕ совсем НЕ стыдно за себя.
АВТОГРАФЫ МОИ - ПО ВЫТРЕЗВИТЕЛЯМ,
а ИНТЕРВЬЮ МОИ - ПО КАБАКАМ.
АВТОГРАФЫ МОИ - ПО ВЫТРЕЗВИТЕЛЯМ,
а ИНТЕРВЬЮ МОИ - ПО КАБАКАМ.
шлагбаумы
МОЯ ГРОЗА ОТ СЛОВА - РОЗА,
А Я НЕЧЁСАН, ГРЯЗЕН, БОС,
И В ДОСКУ ПЬЯНЫЕ БЕРЁЗЫ
ПОПРОСЯТ трезвых ПАПИРОС.
И В СОКРУШЕНИИ УСТАЛОМ
ОНИ ПОЙДУТ МЕНЯ ЖАЛЕТЬ,
КАК ТЕ ШЛАГБАУМЫ ЗАСТАВЫ,
ГДЕ мокнет ПОД ДОЖДЁМ ШИНЕЛЬ.
МОЯ ГРОЗА ОТ СЛОВА- поза,
и все ЛЮБОВНИЦЫ МОИ
В неверной ПУДРЕ ОТ ДОПРОСОВ
стихи читают до ЗАРИ.
И В восхищении УСТАЛОМ
ОНИ ПОЙДУТ МЕНЯ хвалить,
КАК ТЕ ШЛАГБАУМЫ ЗАСТАВЫ,
ГДЕ с отчим краем рвётся нить.
голос любимой
БОЖЕ! СПАСИ И ПОМИЛУЙ МЕНЯ
НЕ ОТ РЕШИТЕЛЬНОГО МОМЕНТА,
НЕ ОТ ХОЛОДНОГО, строгого ДНЯ -
ОТ оглушительного КОМПЛИМЕНТА.
ПУСТЬ МОЯ ЮНОСТЬ СГОРЕЛА В ОГНЕ,
Я СОТВОРИЛ С НЕЮ ТЫСЯЧУ ПЕСЕН...
явственно слышу в немой тишине
голос любимой, сопрано прелестней.
БОЖЕ! СПАСИ И ПОМИЛУЙ МЕНЯ
НЕ ОТ безвыходного МОМЕНТА,
НЕ ОТ последнего, зоркого ДНЯ -
ОТ изуродованной киноленты.
ПУСТЬ МОЯ ЮНОСТЬ СГОРЕЛА В ОГНЕ,
Я СОТВОРИЛ С НЕЮ ТЫСЯЧУ ПЕСЕН...
явственно слышу в немой тишине
голос любимой, сопрано прелестней.
лампадка вселенной
я засыпаю, И РОДИНы мудрый ЗАДАЧНИК
лихо внушает КАЛЕЙДОСКОПЫ сВОЕЙ КРАСОТЫ.
но ВОСКЛИЦАТЕЛЬНЫм ЗНАКам противятся крачки,
и невозможно свести разводные природы мосты.
Я ЛИ НЕ ПЕЛ ПО ЗАГУБЛЕННЫМ РОЩАМ И ЧАЩАМ?
так рыдал, что губителей скашивал тик.
КРЕМЛЬ решил дать испить мне забвения ЧАШУ
В рыхлом ТУМАНЕ КАЛЕК И СТОЛЕТНИХ ЗАИК.
Я ПРОБУЖДАЮСЬ, И счастливы все бесприданницы.
КОЛОКОЛ гулок, и ОКНА ЗА ШТОРОЙ СИРЕНЕВЫ...
АНГЕЛ ЛЕТИТ И НА СОЛНЦЕ СВОЁ УЛЫБАЕТСЯ,
КАК НА ЛАМПАДКУ ТАИНСТВЕННОЙ НАШЕЙ ВСЕЛЕННОЙ!..
вновь засыпаю, и ПЛАЧЕТ МОЁ СНОВИДЕНЬЕ,
ТЁПЛЫЕ ВЕРБЫ ЧИТАЮТ ПОЭМЫ МОИ.
но почему, почему водопады видений
не разбудили МАЛИНОВЫй оКРИК ЗАРИ?
вновь пробуждаюсь, И КОЛОКОЛ СЛАВОЮ ХВАЛИТСЯ.
ДЕВКИ жасминовы, ОКНА ЗА ШТОРОЙ СИРЕНЕВЫ...
АНГЕЛ ЛЕТИТ И НА СОЛНЦЕ СВОЁ УЛЫБАЕТСЯ,
КАК НА ЛАМПАДКУ ТАИНСТВЕННОЙ НАШЕЙ ВСЕЛЕННОЙ!..
там начинается
зачем услышал я не первый
АРЕСТА СЛАДКИЙ ПЕРЕЗВОН?
мои натянутые нервы
пугают злобный ГОРИЗОНТ.
поэта НЕЖНЫМИ ГУБами
ОНИ ХОТЯТ ВОСПЕТЬ СЕБЯ...
опять неВЕСЕЛО НА КАМНЕ
С ТРЕВОЖНЫМ ИМЕНЕМ - ЗЕМЛЯ!
мне звонких лет СОВСЕМ НЕМНОГО,
но очень скоро ВЫЙДУ - ЗА -
ТАМ НАЧИНАЮТ мысли ТРОГАТЬ,
ТАМ НАЧИНАеТСЯ гроза!
мне ГУБы плотно НЕ зашили,
и песню я пою свою.
я преклоняюсь пред РОССИЕЙ,
а на чиновников плюю.
НО ЧТО мне ДЕЛАТЬ в беспределье,
КОГДА по судьбам рыщет кат;
КОГДА, КАК ДОЛЕЧКИ, ОТДЕЛЬНО -
ПО ЧЁРНЫМ СЛОБОДАМ КАЗНЯТ?!
мне звонких лет СОВСЕМ НЕМНОГО,
но очень скоро ВЫЙДУ - ЗА -
ТАМ НАЧИНАЮТ мысли ТРОГАТЬ,
ТАМ НАЧИНАеТСЯ гроза!
лишний
ЗНАЮ, Я БАНАЛЕН, КАК СМЕРТЕЛЬНО-РАНЕНЫЙ,
В ВАШЕМ БАЛАГАНЕ ДЛЯ МЕНЯ НЕТ МЕСТА.
ДУШИ РАЗВОРОВАНЫ и СЕРДЦА ограблены,
В несуразных МАСКАХ прежние НЕВЕСТЫ.
выйду из квартиры, поброжу по городу,
на пустой желудок водку пить не стану.
отращу по пояс, как распутин, бороду -
может и полюбит певчего путана.
ПО СЕРДЦУ БРОДЯТ ЧАСОВЫЕ,
АУКАЮТСЯ ГОРОДА.
ЛЮБОВЬ, НАВЕРНО, - ЧАЕВЫЕ
ДЛЯ ТЕХ, КТО ДОЛГО ГОЛОДАЛ.
некому СОГРЕть меня и НАЗвать ПО ИМЕНИ,
голодаю без журнальных публикаций.
вдруг увижу у юницы ГЛАЗКИ нежно-СИНИЕ -
и от сытости мне хочется смеяться.
По СЕРДЦУ БРОДЯТ ЧАСОВЫЕ,
АУКАЮТСЯ ГОРОДА.
ЛЮБОВЬ, НАВЕРНО, - ЧАЕВЫЕ
ДЛЯ ТЕХ, КТО ДОЛГО ГОЛОДАЛ.
я вам пою
НА МЕСЯЦ С ГОРЕЧЬЮ ГЛЯЖУ,
НА ЗОЛОТЫЕ ЗВЁЗДЫ ТОЖЕ.
САМ ЗА СОБОЙ УЖЕ СЛЕЖУ,
И ДО ЧЕГО Я ДОЖИЛ, БОЖЕ!
ДО ГЛАЗ, ПЕЧАЛЬНЕЕ НЕЛЬЗЯ,
ДО РУК, тоскующих по ВОЛЕ,
И МНЕ МОИ ЖЕ СНЫ ГРОЗЯТ,
А НА ДУШЕ - КАК В ЧИСТОМ ПОЛЕ.
НО ВСЁ ЖЕ ИЗ ПОСЛЕДНИХ СИЛ
ИЗ мрака ночи ВЫРЫВАЯСЬ,
КАК ПАДШИЙ АНГЕЛ НА РУСИ,
Я ВАМ ПОЮ И НЕ СКРЫВАЮСЬ.
ВСЁ ПУСТО, ГРУСТНО И ЗНОБИТ
ТОЙ ЛЕДЯНОЙ И СТРАШНОЙ ПРАВДОЙ.
я ПАДАю в зловещий быт,
откуда певчим нет возврата.
НО ВСЁ ЖЕ ИЗ ПОСЛЕДНИХ СИЛ
ИЗ мрака ночи ВЫРЫВАЯСЬ,
КАК ПАДШИЙ АНГЕЛ НА РУСИ,
Я ВАМ ПОЮ И НЕ СКРЫВАЮСЬ.
мы были (альбом)
мы были
мы перешли великие ПУСТЫНИ,
оставив удаль снам ЧЕРНОВИКА.
куда девались ВОЛОСЫ ГУСТЫЕ,
КОТОРЫМИ ТАК ХВАСТАЛИСЬ ВЕКА?
НЕ ДЕНЬ ИДЁТ НА УБЫЛЬ, ВЕК НА УБЫЛЬ,
нас поглощает КАРКАЮЩИЙ МРАК...
ВСЮ ЖИЗНЬ МЫ СТАВИМ В ОДИНАР НА РУБЛЬ,
А СМЕРТИ ОСТАВЛЯЕМ ЛИШЬ ПЯТАК.
МЫ БЫЛИ ЗАГОРЕЛЫМИ, БОСЫМИ,
ПРОСТЫМИ, СЕРДЦЕ БЫЛО В ЧИСТОТЕ...
ТАКИМИ ВОТ БЫВАЮТ ЛИШЬ В РОССИИ,
ДА, ЛИШЬ В РОССИИ ИЛИ НА КРЕСТЕ!..
НИ СМЕЛОСТИ ТЕПЕРЬ У НАС, НИ РИСКА,
никто, вскипев, не ВДАРИТ ПО СТЕКЛУ.
потом найдут ПРЕДСМЕРТНУЮ ЗАПИСКУ,
а рядышком - бессмертную золу.
МЫ СГОРБИЛИСЬ и СТАЛи ростом НИЖЕ,
куда нам взгреть ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ ДОМ...
А РАНЬШЕ ГОЛУБЕЙ ПО скользким КРЫШАМ
ГОНЯЛИ ТАК, ЧТО ДЫМ СТОЯЛ СТОЛБОМ.
МЫ БЫЛИ ЗАГОРЕЛЫМИ, БОСЫМИ,
ПРОСТЫМИ, СЕРДЦЕ БЫЛО В ЧИСТОТЕ...
ТАКИМИ ВОТ БЫВАЮТ ЛИШЬ В РОССИИ,
ДА, ЛИШЬ В РОССИИ ИЛИ НА КРЕСТЕ!..
признание в любви
ЛЮБЛЮ Я ТЕБЯ БЕЗ РАССУДКА,
ТЕБЕ ОТ МЕНЯ НЕ УЙТИ.
ТО ПТИЦЕЙ НОЧНОЙ, ТО ГОПУБКОЙ
сбиваешь поэта С ПУТИ.
ТЫ - ВОЗДУХ рассветного шага,
ТЫ - эхо несбывшихся снов...
недаром стыдится БУМАГА
наполненных нежностью слов.
КУВШИНКА МОЯ ЗОЛОТАЯ,
КОПИ МНЕ РОСУ ПОДНЕБЕСЬЯ,
ЧТОБ МИРу ЯВИЛАСЬ СВЯТАЯ,
ПРОСТАЯ И ЧИСТАЯ ПЕСНЯ!
ЛЮБЛЮ Я ТЕБЯ до безумья,
РЕВНУЮ к туману чудес.
ТЕБЯ бесконечно ЦЕЛУя,
не чувствую собственный вес.
ТЫ - небом подаренный космос,
ТЫ - всех непонятностей зов...
недаром стыдится мой голос
наполненных нежностью слов.
КУВШИНКА МОЯ ЗОЛОТАЯ,
КОПИ МНЕ РОСУ ПОДНЕБЕСЬЯ,
ЧТОБ В МИР ПОЯВИЛАСЬ СВЯТАЯ,
ПРОСТАЯ И ЧИСТАЯ ПЕСНЯ!
визитной карточкою
(слова Леонида Губанова; слова: "Мне нравится", "Рассеянные в мутном свете" - Александра Белоуса)
Я пью серебряную речь,
Мне нравится старинный почерк.
Хрустящие страницы встреч
Мне свадьбу раннюю пророчат.
Ещё не брезгует парча
На плечи бросится худые;
Ещё не требуют врача
Мои седые запятые.
Кого украдкой расскажу?
Кого помилую внезапно?
По шумным улицам брожу
Визитной карточкою в завтра.
Ещё не вырос тот поэт,
Который бы сыграл на флейте
Мотивы всех моих побед,
Рассеянные в мутном свете.
Кого украдкой расскажу?
Кого помилую внезапно?
По шумным улицам брожу
Визитной карточкою в завтра.
в синем
ОСЫПАеТСЯ золото ПАРКА
НА ТВОЮ И МОЮ СЕДИНУ.
МНЕ осеннего жара НЕ ЖАЛКО -
я В глазах твоих синих тону.
МЫ дышали с тобой, КАК умели,
НА КОЛЕНИ НЕ ПАДАЛИ - НИЦ!
И БРЕДЁМ К неземной КОЛЫБЕЛИ
невесомым движеньем РЕСНИЦ.
ПУСТЬ РЕСНИЦЫ твои, КАК СТРЕЛЫ,
МОЁ СЕРДЦЕ ПРОНЗЯТ ВКОНЕЦ.
НИЧЕГО ТЫ ДЛЯ НАС НЕ СДЕЛАЛ,
МОЙ ЛЮБИМЫЙ И МОЙ ТВОРЕЦ!
Ты возникнешь ТАМ из тумана,
ПРОЛИВНАЯ, КАК ДОЖДЬ И ВЕСНА,
ЧТО по жизни вела мальчугана,
словно преданная жена.
И НЕ В ЧЁРНОМ там БУДЕшь, А В СИНЕМ,
КАК МОИ НЕЖИВЫЕ ГЛАЗА.
ТА, КОТОРОЙ Я, КАК РОССИИ,
откровенно СЕБЯ РАССКАЗАЛ.
ПУСТЬ РЕСНИЦЫ твои, КАК СТРЕЛЫ,
МОЁ СЕРДЦЕ ПРОНЗЯТ ВКОНЕЦ.
НИЧЕГО ТЫ ДЛЯ НАС НЕ СДЕЛАЛ,
МОЙ ЛЮБИМЫЙ И МОЙ ТВОРЕЦ!
ЖЕЛАНИЕ
ДЕНЬ УСЛУЖЛИВ, ВЕЧЕР НИЗОК,
НОЧЬ томлением легла.
МНЕ Б НА СЕРДЦЕ ПАРУ КИСОК,
ПАРУ КИСОК ДЛЯ ТЕПЛА.
А В АКВАРИУМЕ РЫБОК -
КРАСНЫХ, ЧЁРНЫХ, ЗОЛОТЫХ, -
И НА ВСЮ БЫ ЖИЗНЬ УЛЫБОК -
ЭТИХ МОЖНО И ПРОСТЫХ!
мне Б ещё ЩЕНКА ПОД МЫШКУ,
ЧТОБЫ ЛАЯЛ И СКУЛИЛ,
И КУДРЯВОГО МАЛЬЧИШКУ,
ЧТОБЫ ВЕЧНО РЯДОМ БЫЛ.
А В АКВАРИУМЕ РЫБОК -
КРАСНЫХ, ЧЁРНЫХ, ЗОЛОТЫХ, -
И НА ВСЮ БЫ ЖИЗНЬ УЛЫБОК -
ЭТИХ МОЖНО И ПРОСТЫХ!
земное
В КАМОРКЕ СЕРДЦА тихо И СВЕТЛО,
И ТЕПЛиТСЯ земное УВЛЕЧЕНЬе.
а девушка ВОЗДУШНАЯ В МЕТРО
мне дарит неземные впечатленья.
я позабыл ПРИВЯЗАННОСТЬ К ВИНУ
и пригласил её на чашку чая...
я не ищу ВЕСЁЛУЮ ШПАНУ,
СЕДЬМОе НЕБо каждый день ВСТРЕЧАя.
СВЕТАЕТ ЗЕМЛЯНИКОЙ НА СТОЛЕ,
согретый ДУХ МЕНЯ В ПЛЕЧО ЦЕЛУЕТ.
ДЛЯ ВДОХНОВЕНЬЯ Я НЕ ПОСТАРЕЛ -
ПЕРО ЦАРИТ, ликуя и ревнуя!
В КАМОРКЕ СЕРДЦА тихо И СВЕТЛО.
я угодил, как глупый зяблик, в сети.
мы с девушкой выходим из кино
ПОДМИГИВАТЬ пылающим СТОЛЕТЬЯМ.
я позабыл ПРИВЯЗАННОСТЬ К ВИНУ,
при встречах от волнения моргаю...
я у тебя в таинственном ПЛЕНу
и каждый вечер СВЕЧИ зажигаю.
СВЕТАЕТ ЗЕМЛЯНИКОЙ НА СТОЛЕ,
согретый ДУХ МЕНЯ В ПЛЕЧО ЦЕЛУЕТ.
ДЛЯ ВДОХНОВЕНЬЯ Я НЕ ПОСТАРЕЛ -
ПЕРО ЦАРИТ, ликуя и ревнуя!
круг
Я ХОТЕЛ БЫ БЫТЬ МОСТОМ
ГДЕ-ТО В ПЬЯНОМ ЗАХОЛУСТЬЕ;
ТАМ, ГДЕ ТЕНЬ ЛЕЖИТ ПЛАСТОМ
на суглинке среднерусском.
будет СОЛНышко ГУЛЯТЬ
ПО ПОТРЁПАННЫМ ПЛАТФОРМАМ
и по кругу пробегать
ПОЕЗДА В ВОЕННЫХ ФОРМАХ.
разорвав порочный круг,
Я ХОТЕЛ БЫ вызвать ПАМЯТЬ,
И В ЧУГУННЫХ лапах МУК,
СЛОВНО ИСТИНА, РАСТАЯТЬ.
Я ХОТЕЛ БЫ БЫТЬ НАД ТЕМ,
КТО НАД рельсами СМЕЁТСЯ
и в кругу избитых тем
утром зажигает солнце.
разорвав порочный круг,
Я ХОТЕЛ БЫ вызвать ПАМЯТЬ,
И В ЧУГУННЫХ лапах МУК,
СЛОВНО ИСТИНА, РАСТАЯТЬ.
небесный хор
ЛЮБОВЬ без чувственных терзаний?
ОНА БЫВАЕТ НЕ ПРАВА!
ТЫ смотришь мутными ГЛАЗАМИ,
роняя смутные слова.
ТЫ ГОВОРИШЬ, что нет мне ВЕРы,
что Я помешан на вине...
но ВСЁ ЯСНЕЕ и ЯСНЕЕ
запев в наставшей тишине.
И СЛОВО ВЫЛИНЯВШИМ МАРШЕМ
СЛОНЯЕТСЯ ТУДА-СЮДА.
НО ЧЕМ БОЛЬНЕЕ ТЫ И СТАРШЕ,
ТЕМ ЭТИХ СЛОВ СВЕТЛЕЙ СЛЮДА.
я, после паузы случайной,
скажу тебе О КРАСОТЕ.
но что бы ты ни отвечала,
Я БЫЛ НА БОЛЬШЕЙ ВЫСОТЕ.
в пылу любовных потрясений
Я СЕРДЦА ЧИСТОТУ НЕ СТЁР...
но ВСЁ ЯСНЕЕ, ВСЁ ЯСНЕЕ
мне слышится небесный хор.
И СЛОВО ВЫЛИНЯВШИМ МАРШЕМ
СЛОНЯЕТСЯ ТУДА-СЮДА.
НО ЧЕМ БОЛЬНЕЕ ТЫ И СТАРШЕ,
ТЕМ ЭТИХ СЛОВ СВЕТЛЕЙ СЛЮДА.
РАЗНОЦВЕТНАЯ ОТКРЫТКА
МИР ЗАПАЯН В КЛЕТКУ,
СТАЛО МОРЕ СЛАДКИМ.
СКАЧЕТ ПЁС НА ВЕТКУ,
ЛАЕТ ВЕТЕР В КАДКУ.
СТРЕКОЗА БОРМОЧЕТ,
И ВАЛУН ЛЕТАЕТ.
ГОЛУБЬ ПЛАВАТЬ ХОЧЕТ,
СОЛНЦЕ В НЕБЕ ТАЕТ.
не питайся КРОВЬЮ,
ЗАМЕНИ ТОРЖЕСТВЕННО
НЕНАВИСТЬ - ЛЮБОВЬЮ.
ВЕДЬ ЛЮБОВЬ БОЖЕСТВЕННА!
СТАЛА ГРЯЗЬ КРАСИВОЙ,
ЗОЛОТО - ТРУХОЮ.
БЫЛИ Б НАШИ СИЛЫ
УДЕРЖАТЬ ТАКОЕ!
грёз не трону сетку -
для другого раза...
МИР ЗАПАЯН В КЛЕТКУ
наших снов и сказок.
не питайся КРОВЬЮ,
ЗАМЕНИ ТОРЖЕСТВЕННО
НЕНАВИСТЬ - ЛЮБОВЬЮ.
ВЕДЬ ЛЮБОВЬ БОЖЕСТВЕННА!
вспомним всё
МОЯ КРЕСТЬЯНОЧКА БОСАЯ,
МОЙ ДИКИЙ СОЛНЕЧНЫЙ УДАР!
Я ПОМНил наши встречи в мае,
Я ЧУВСТВовал ТВОЙ верный ЖАР.
меня терзал духовный кризис,
С ТОБОЙ НЕ ВИДЕЛИСЬ МЫ ВЕК.
ТЫ СКАЗОЧНЕЕ всех сюрпризов,
ТЫ - СОЛНЦЕ, Я - осевший СНЕГ.
И НЕ было людей СЧАСТЛИВЕЙ,
когда бабахнул майский гром,
а вслед за ним СОРВАлся ливень...
МЫ ВСПОМНИМ ВСЁ ИЛИ УМРЁМ!
И ВОТ МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ, И СНОВА
в цветущий май НАЕДИНЕ.
ТУТ нам ПОМОчь бессильно СЛОВО,
ТУТ СТРАСТЬ подкралась в тишине.
и ВЗГЛЯД ТВОЙ СИНИЙ, СИНИЙ, СИНИЙ,
КАК ЗАВОДЬ БЕШЕНОЙ РЕКИ,
как небо вешнее россии,
врачует кризис вопреки...
И НЕ было людей СЧАСТЛИВЕЙ,
хоть и не бахал майский гром,
и не срывался страшный ливень...
МЫ ВСПОМНИМ ВСЁ ИЛИ УМРЁМ!
крылья
МЫ полёты воскресили,
как шальная детвора.
ТОЛЬКО ветреные КРЫЛЬЯ,
ТОЛЬКО ПЕСЕНКИ С УТРА.
ранней ПТИЦЕЮ ВЗВИВАТЬСЯ,
НЕБЕСА БЛАГОДАРИТЬ;
НИКОГДА ЗА ХЛЕБ НЕ ДРАТЬСЯ,
И ПАРИТЬ, ПАРИТЬ, ПАРИТЬ!
МЫ ЛЕТАЕМ, МЫ ВОРКУЕМ,
ГИМНы славные ВДВОЁМ.
НАС СТРЕЛЯЮТ, МЫ - ЛИКУЕМ!
РАСПИНАЮТ, МЫ - ПОЁМ!
ранней ПТИЦЕЮ ВЗВИВАТЬСЯ,
НЕБЕСА БЛАГОДАРИТЬ;
НИКОГДА ЗА ХЛЕБ НЕ ДРАТЬСЯ,
И ПАРИТЬ, ПАРИТЬ, ПАРИТЬ!
И СГОРЕВ, МЫ ВОСКРЕСАЕМ
птицей феникс ВЕШНИМ ДНЁМ...
НЕБО С СИНИМИ ГЛАЗАМИ
В СЕРДЦЕ ПЛЕЩЕТСЯ МОЁМ!
ранней ПТИЦЕЮ ВЗВИВАТЬСЯ,
НЕБЕСА БЛАГОДАРИТЬ;
НИКОГДА ЗА ХЛЕБ НЕ ДРАТЬСЯ,
И ПАРИТЬ, ПАРИТЬ, ПАРИТЬ!
день рожденья совести
В ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ СОВЕСТИ ОПРОКИНУ РЮМКУ
РОБКОГО СОВЕТА, ГОРЬКОГО НАЧАЛА.
пусть держусь упорно я ЗА СВЯТУЮ ЮБКУ,
но она мне серьгами нежно побренчала.
ХОРОШО В ТЕЛЕГЕ МНЕ С РУМЯНОЙ БАБОЮ,
НА ПОДОЛ ЕЙ ГОЛОВУ ВАСИЛЬКОМ ЗАБРОСИЛ.
МОИ ГУБЫ ГРЕШНЫЕ ВСЁ ПО ляжкам ПЛАВАЮТ,
КАК ЧЕЛНЫ РАЗБОЙНИКОВ, созерцая грёзы.
Я НЕ ДОРОЖУ НИ РЕМНЁМ, НИ РЕВНОСТЬЮ
И В СТЕКЛЯННЫХ БУСАХ ОТРАЖАЮСЬ ТРАУРНО,
И ЖИВУ ЗА ИМЕНЕМ, СЛОВНО БЫ ЗА КРЕПОСТЬЮ,
ДЕРЕВЯННОЙ КРЕПОСТЬЮ, ГДЕ ВРАТА ОТРАВЛЕНЫ.
БУДУ ПАХНУТЬ КЛЕВЕРОМ, РЕЗЕДОЙ, РОМАШКОЙ
И ДРУГИМИ РАЗНЫМИ ТРАВАМИ, ЦВЕТАМИ...
В ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ СОВЕСТИ встретил я наташу
И С надеждой в сердце буду ждать СВИДАНий.
Я НЕ ДОРОЖУ НИ РЕМНЁМ, НИ РЕВНОСТЬЮ
И В СТЕКЛЯННЫХ БУСАХ ОТРАЖАЮСЬ ТРАУРНО,
И ЖИВУ ЗА ИМЕНЕМ, СЛОВНО БЫ ЗА КРЕПОСТЬЮ,
ДЕРЕВЯННОЙ КРЕПОСТЬЮ, ГДЕ ВРАТА ОТРАВЛЕНЫ.
тайна
(слова Леонида Губанова)
Я родился, чтобы пропеть,
отзвенеть на ветру осиной.
Я родился, чтобы терпеть
смех твой звонкий и свет твой синий.
Я родился, чтобы понять
век погромный и миг наш краткий.
Я влюбился, чтобы обнять
мир огромный и стан твой сладкий.
В этом зеркале - небеса,
в небесах - золотая тайна.
Тайна в том, что я написал,
ведь родился я не случайно.
Я родился, чтобы с ума
вас свести, как рисунок с меди;
виноградную гроздь сломать,
гвоздь погнуть и шагнуть в бессмертье.
И вдали черешневых глаз,
звёздам преданный как собака,
я родился, чтобы хоть раз
на груди у счастья заплакать.
В этом зеркале - небеса,
в небесах - золотая тайна.
Тайна в том, что я написал,
ведь родился я не случайно.
мысли неба
свечи. духи. ЦВЕТЫ.
шёпот двоих невнятный.
ТАЮ, КАК ТАЕШЬ ТЫ
в сильных моих объятьях.
нежно коснусь ЛАНИТ
свежих, КАК БУДТО УТРО.
БОГ МЕНЯ СОХРАНИТ,
ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ МУДРОЙ.
НЕИСТРЕБИМА СТРАСТЬ,
СЛОВНО ВИНО БЕЗ ХЛЕБА.
БУДУ Я КРАСТЬ И КРАСТЬ
С ГУБ ТВОИХ МЫСЛИ НЕБА.
стынет на кухне суп.
капелек звон из ванной.
шепчут ГВОЗДИКИ ГУБ
вечно живые ТАЙНы.
снова коснусь ЛАНИТ
СВЕТЛЫХ, КАК БУДТО УТРО.
БОГ МЕНЯ СОХРАНИТ,
ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ МУДРОЙ.
НЕИСТРИЕБИМА СТРАСТЬ,
СЛОВНО ВИНО БЕЗ ХЛЕБА.
БУДУ Я КРАСТЬ И КРАСТЬ
С ГУБ ТВОИХ МЫСЛИ НЕБА.
последний редут
Я ТЕПЕРЬ, КАК УТРЕННИК, ПОЮ,
совестливо истину ГЛАГОЛЮ.
О, КАК ЖАЛЬ МНЕ РОДИНУ СВОЮ
ВИДЕТЬ И ЗАБИТОЙ И НАГОЮ.
ЖАЛЬ МНЕ русых НЕРАЗУМНЫХ ЧАД,
ЕСЛИ С НИМИ НЕ СЛУЧИТЬСЯ ЧУДО...
КРЕПКО СПИТ РОССИЯ - МЁРТВЫЙ ЧАС,
ДАЖЕ ЦЕРКОВЬ НЕ ПРИХОДИТ В ЧУВСТВО.
МОЖЕТ, ПЛОХО СЛУЖБЫ ТАМ ВЕДУТ
ИЛИ ЖЕ ЗВОНЯТ НЕ КАК ПОЛОЖЕНО?
где же ты, последний мой редут
светлого, желанного, хорошего?
НА ПОСЛЕДНЕЙ ПЕСНЕ Я УМРУ.
НЕ С КЕМ БУДЕТ даже попрощаться.
ГОРЬКО ОДИНОКОМУ ПЕРУ
С верой в перемены РАССТАВАТЬСЯ.
О, КАК ЖАЛЬ МНЕ НЕРАЗУМНЫХ ЧАД...
но должно, должно СЛУЧИТЬСЯ ЧУДО!
КРЕПКО СПИТ РОССИЯ - МЁРТВЫЙ ЧАС,
ДАЖЕ ЦЕРКОВЬ НЕ ПРИХОДИТ В ЧУВСТВО.
МОЖЕТ, ПЛОХО СЛУЖБЫ ТАМ ВЕДУТ
ИЛИ ЖЕ ЗВОНЯТ НЕ КАК ПОЛОЖЕНО?
где же, где последний мой редут
светлого, желанного, хорошего?
РАЗГОВОР С КАТАФАЛКОМ
ПРИВЕТ ТЕБЕ, МОЙ КАТАФАЛК!
ты СТОЛЬКИМ славу НАПРОРОЧИЛ...
И, оглашая страшный факт,
КАТИ в бессмертие, КАК ХОЧЕШЬ.
ЭЙ, КАТАФАЛК! СКАНДАЛЬ ПО НАБЕРЕЖНОЙ,
ГРЕШИ, УШАСТИК МОЙ, ТРУСИ
ПО ПОГОРЕЛОЙ, ПЬЯНОЙ, НАБОЖНОЙ
И ЗАЦЕЛОВАННОЙ РУСИ.
И СМЕХ НЕДУЖНЫЙ, СМЕХ НЕДУЖНЫЙ
СТОИТ У ВЕКА ЗА СПИНОЙ.
И НАША ГЕНИАЛЬНОСТЬ ДРУЖИТ
СО ШЛЮХОЙ, ВОДКОЙ И ВИНОЙ.
ТАЛАНТЫ ПРОПАДАЮТ БЕЗ ВЕСТИ.
НИ СЛОВА ВАМ, НИ ПОХОРОННОЙ.
РОСКОШНЫЙ КАТАФАЛК ИЗ БЕДНОСТИ
УВОЗИТ ИХ СЕРДЦА ХОЛОДНЫЕ.
ПУСТЬ ВЕРБЫ СМОТРЯТ В РОТ - НЕ ВРУ ЛИ Я.
ПУСТЬ ГОЛОСЯТ В ПОДОЛЫ ПРОКЛЯТО.
ТАЩИ МЕНЯ, ТАЩИ, КАК ВРУБЕЛЯ,
ПОДБРАСЫВАЯ ЧЕРЕП ТРОНУТЫЙ.
И СМЕХ НЕДУЖНЫЙ, СМЕХ НЕДУЖНЫЙ
СТОИТ У ВЕКА ЗА СПИНОЙ.
И НАША ГЕНИАЛЬНОСТЬ ДРУЖИТ
СО ШЛЮХОЙ, ВОДКОЙ И ВИНОЙ.
ГУБАНОВ ЛЕОНИД ГЕОРГИЕВИЧ
Родился 20 июля 1946 года в Москве.
Общеобразовательную школу оставил после девятого класса, учился недолго в вечерней школе, но не закончил её.
Преследовался органами КГБ и МВД, помещался на принудительное лечение в психиатрическую больницу.
Работал пожарным в театре, рабочим геофизической экспедиции, художником- оформителем, грузчиком, почтальоном, дворником, фотолаборантом, сторожем.
Писать стихи начал с детских лет. Посещал литературные студии при районной библиотеке и при Московском дворце пионеров. Организатор СМОГа. Самый талантливый русский поэт второй половины 20-ого века. При жизни опубликовано несколько стихотворений в газете Пионерская правда (1962 - №25) и 12 строк в журнале "Юность"(1964 - №6). После смерти поэта (8 сентября 1983 года в Москве) вышли книги Л. Губанова: "Ангел в снегу"(1994), "Я сослан к Музе на галеры..."(2003), "Серый конь" (2006), "И пригласил слова на пир..." (2012).
БЕЛОУС АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ
Родился 26 апреля 1965 года в городе Богодухове Харьковской области.
Окончил среднюю школу, военное училище, юридическую академию.
Находился в авангарде советского народа: 1979-1985 гг. - в ВЛКСМ; 1986-1991 гг. - в КПСС.
Служил в войсках, трудился наладчиком КИП и А, учительствовал в школе, работал в уголовном розыске и в частной охране.
Поэзией занят с 1995 года. Посещал литературно-поэтическую студию "Третий Цех". Печатался в альманахе "Северо-восток".
Содержание
А. Белоус Незабываемый декабрь
МОЙ САД
ВОЛЧЬИ ЯГОДЫ (альбом)
Волчьи ягоды
Страна Простория
Птица
Демонстрация
Бояре
Тетрадь
Долгий Юрий
Болезнь
Речные мысли
Путь
Подвалы
Благодарность
Всё так и будет
Галиматья
Слава
Сероглазый космос
КРЕПОСТНОЙ НЕБЕСНЫХ ПАШЕН (альбом)
Пора настала
Создан для песни
Вспоминаю одного
Не было
Реквием
До весны
Магнит
Наволочка
Лист осенний
Ямб
Последнее искусство
Видение
Заколочен
Свирель
По городам Руси
Крепостной небесных пашен
ПАДШИИЙ АНГЕЛ (альбом)
Падший ангел
Иван Грозный
Проездом
Вино
Молитва
Ничья
Душа
Родина
Нейтральная полоса
С печалью
Шлагбаумы
Голос любимой
Лампадка вселенной
Там начинается
Лишний
Я вам пою
МЫ БЫЛИ (альбом)
Мы были
Признание в любви
Визитной карточкою
В синем
Желание
Земное
Круг
Небесный хор
Разноцветная открытка
Вспомним всё
Крылья
День рожденья совести
Тайна
Мысли неба
Последний редут
РАЗГОВОР С КАТАФАЛКОМ
ПРИЛОЖЕНИЕ
Пунктуация и орфография приведены к правилам русского языка на момент издания книги
Крепостной небесных пашен - книга альбомов
© Copyright: Александр Белоус, 2020
Свидетельство о публикации №120120306996
Свидетельство о публикации №120120306996
Рецензии