Гладиатор

Колизей переполнен, в разгаре триумф,
Плебс получит сполна и хлеба и зрелищ.
Император доволен и, щёки раздув,
Смотрит важно, улыбкою хищною щерясь.

Он опять совершил удачный поход,
И вчера по восторженным улицам Рима
Проводили в цепях покорённый народ,
Пронесли в колеснице божество-властелина.

А сегодня наш цезарь воистину щедр!
Он для всех оплатил гладиаторов игры,
И сейчас на арену, как-будто из недр,
Из Аида мы вышли, а взгляды как иглы:

Нас пронзают они до самых костей
В ожидании брызг нашей проданной крови.
Мы из разных племён, всех цветов и мастей,
В боевой лихорадке воздух ноздрями ловим.

Нынче ночью приснился дурацкий мне сон,
Хоть давно я не верю ни в какие приметы,
Будто негр-нубиец по кличке Харон,
Ловко бросив, опутал меня своей сетью,

А затем мне трезубец под рёбра вонзил,
И, от боли вскричав, я проснулся в горячке.
Я уверен в себе, я хитёр, полон сил,
И всегда боевая со мною удача,

Но сегодня дерёт мою спину озноб.
«Ave цезарь!» - кричу как-то вяло и хрипло,
Я гляжу на орущий, вопящий народ,
Точно в серый поток помутневшего Тибра,

И мутится сознанье в моей голове,
Исступлённо сжимаю свой преданный гладис.
Вот, мой первый противник уже на земле,
Палец вниз, в горло меч - и всеобщая радость.

На меня нападает фракиец с копьём,
Уклоняюсь и режу ему сухожилье,
Он упал и толпа позабыла о нём –
Колизей любит смелых, удачливых, сильных.

У меня на щеке чужеродная кровь,
Осторожность в бою на секунду теряю,
И удар топора рассекает мне бровь,
Я лежу на земле и меня добивают.

И мгновение это, как вечность, длинно,
Я хоть в чьих-то глазах ищу состраданье,
Но жалеть обо мне – это просто смешно:
Моя смерть лишь игра, только лишь состязанье.

По домам разойдясь, они станут людьми:
В одиночку грустя о невзгодах и бедах,
И целуя жену, и играя с детьми,
Будут в жизнь воплощать своё высшее кредо.

А сейчас они в раже вскричали: «Добей!»
Что ж, vox populis – это известно – vox Dei.
Император, которого нету добрей,
Палец вниз опусти, заверши всё скорее!