70. Тетради - отклики

    "Разделение надвое, двойственность есть несчастье творения.
Разделение на два пола является символом этого. Разделение Израиля на два царства после Соломона — символ той же истины.
37-я глава Иезекииля, где указывается на символику Креста.
.
(Впрочем, слово «символ» и означает половину какого-то предмета, используемую в качестве знака.)
Крест символизирует одновременно и союз, и разделение противоположностей, и единство этого союза и этого разделения".

    С.Вейль. Тетради.


    Даже само бытие это расщеп, стойко держащийся над бездной.
 Не существовало бы расщепа, повсюду царило бы одно небытие.
Поэтому расщеп - не только несчастье, но одновременно и счастье, и верная возможность. Он и горе, страдание, он и радость, свершение.
  Мы двуполярны, нужно читать: мы - возможны. А когда мы едины - мы невозможны невозможным чудом.
   Наше единство превратилось в невозможное, к которому мы стремимся (если кто стремится конечно), а наша наличная природа - двусмысленность стала нашей природой бесконечных возможностей.
   Таким образом, мы сами - невозможное бытие совершенных возможностей. И все остальные наши структуры такие же. Наш язык, единый в своём течении - в своём формальном осуществлении обоюдоостр и прекрасен. Наши чувства источаются и воспламеняются из согласия, а утверждаются полярным способом. Наши мысли - молнии синтеза, но порождают друг друга через противоположности.
Мы то и это, мы не то и не это, мы всё это и всё то, и мы ничего из этого и того. Это нормально - если каждая из позиций исполнена.


     "Грех есть дурной союз противоположностей. Древо добра и зла".

      С. Вейль. Тетради.


     Грех - это по скоренькому к одному. Побыстрее - без "сложностей". Это "чего там", я уже тут - непротиворечивый и недвусмысленный. А на самом деле - и противоречивый и двусмысленный!
     Грех - это "я не ты"... а на самом то деле Я = ты.


     "В некоторых африканских традициях — связь между добыванием огня и половым сношением".

      С. Вейль. Тетради.


     Так мы добываем огонь, трудимся, потеем. Но вообще-то он ещё и по-другому может возгораться.
     А когда нам хочется огня не личного, а мирового, мы устраиваем войну. Но и мировой огонь можно добыть иным способом, например, в любящей борьбе.
   В глубине становления всегда горит огонь. Но где мы, а где глубина становления?!


     "Путаница понятий о божественном и демоническом — препятствие, совершенно неизбежное для человеческой мысли. Но в традиции Израиля оно достигает максимума.
В Первой книге Царств, XXII, 21:
«Дух выступил перед Вечным и сказал: „Я берусь сбить его с толку... пойду и стану духом лжи во всех пророках его".

      С. Вейль. Тетради.


     Так как же мы разберёмся с божественным и демоническим?
   Давайте для начала скажем, что демоническое это когда нечто божественное совершается без человека - скажем и убедимся, что это не совсем правильно.
Вообще то для божественного характерно, чтобы сам человек был в нём, прошёл через него, тогда оно утверждается как божественное на земле. Человек совершает подвиг, трансцендирует, мыслит, творит во вдохновении - всё это более менее понятно (хотя и является самым непонятным, если мы начнём разбираться как это происходит). Но что такое "бес попутал"? Это когда я сделал что-то, сотворил, но меня в этом словно не было, словно это совсем без меня произошло что-то. Древние греки в этом случае говорили о даймоне, укравшем в какое-то мгновение мою личину. Ссылкой на этого даймона они пытались понять что с ними происходит. Но даймон и даймоний всё же ещё не наш демон. Они близки и родственны и всё же не однозначны. Даймоний действительно "водит" - человек совершает некоторое действие как бы автоматически, но это не тот автомат, который поддерживает его жизненные функции, а какой-то другой. Это автомат по какому-то важному вопросу, где требовалось именно моё решение, а получилось - ничьё. Значит здесь действовал не я, здесь действовал даймоний. Но я ему не разрешал действовать, как например в те моменты. когда я пишу стих - когда я сочиняю, то всё происходит с моего внутреннего глубокого согласия. А тут нет.
     Бесспорно, перед нами налицо позиция колебательная, между -между - между добром и злом. Добро это якобы потому, что нет в нём моего произвола, а осуществляется нечто более высокое, чем только я. Но зло тут якобы потому, что в этом нечто высоком - нет меня и моего согласия.
     Итак, греческий даймоний - это точка равновесия между добром и злом. И то, что совершается через даймоний может быть и добром, и злом.
Но где же тогда начинается демоническое?
     А демоническое начинается там, где как раз есть сам человек и только, где человек говорит себе - можно и без божественного, говорит или обманывается на этот счёт. Поэтому фраза "берусь сбить с толку" относится к демонической фразе, и Симона права, что в Израиле вовсю присутствуют и процветают демоны, тогда как у древнего грека нижняя граница - это даймоний.
     И это совершенно не случайно. Потому что противоречие древнего грека это противоречие всеобщего развития формы - где выясняют отношения человек и форма, и форма при этом является ведущей. Она меня "делает", "формирует" и вследствие этого есть два варианта - я могу сформироваться по своему согласию и труду (усилию), а могу испытать её воздействие будто извне (что и является даймонием). А теперь посмотрим на противоречие Израиля. Противоречие Израиля - это обострённая форма противоречия в самом человеке. Здесь человек берётся как то,что идёт впереди. И соответственно поэтому, можно быть с Богом - быть божественным, а можно быть самому - быть с дьяволом.
     В итоге, у греков противоречием является божественное-даймоническое; у евреев - божественное -дьявольское.


     "Добро и зло перекликаются друг с другом в одних и тех же символах: древо греха и древо креста — пламя ада и пламя Святого Духа — дух истины и дух заблуждения — хлеб, дающий войти в нас Христу, и хлеб, давший войти бесу в Иуду, — Ева и Мария — Потоп и крещение".

      С. Вейль. Тетради.


      Противоречие на уровне символов, каждый символ и добр, и зол сам по себе. Огонь - уничтожает и просветляет; дерево - символ падения и вознесения; хлеб - плоть, которую вкушают или именем которой предают; женщина одновременно и Ева и Мария, а бог вмешивается в нашу жизнь, крестя нас или испепеляя.
    Так что и символы не спасают от зла, зло спокойно размещается в любом святом символе.