В пустую бутыль кидая записки. 29 июля 1939

29 июля 1939.

Я давно не писал в дневник. Моя странная, в чём-то утопичная, но в большинстве своём меланхоличная жизнь наполнилась красками. Ханна вновь пробудила во мне буйство, сделала меня сумасшедшим. Я проживаю счастье от любви каждой клеточкой своего тела. Я впервые за долгое время чувствую, что живу. Да, для меня эти чувства вновь сродни безумству.

Прежде, выходя утром на улицу, я не замечал всех этих красок. Сейчас всё чаще ловлю себя на мысли, что Париж красив. Лето отлично дополняет его, позволяя прогуливаться по узким улочкам, наслаждаться греющим Солнцем.

Мы часто ходим в парки и часами беседуем. А когда я остаюсь один, то вспоминаю эти беседы. Порой мне кажется, что я помню каждое слово, произнесённое нами. Что странно, я не стремлюсь анализировать, выводить формулы наших чувств. Просто наслаждаюсь. Я будто бы успокоился и все те неугомонные шестерёнки в моей голове наконец хорошо смазаны, и не скрипят по поводу и без.

И я, наверное, даже счастлив. Я не уверен в этом, потому что никогда не примерял на себя счастье. Оно казалось искусственным и не родным. Словно надеваешь чужой пиджак, который и мал, и велик одновременно. Здесь – он жмёт, потому что его хозяин счастлив в неведении и это не мой выбор. Здесь – он слишком широкий, ведь его хозяин обладает такими несметными богатствами, что единственное о чём ему остаётся переживать, это неизбежность кончины и это мне просто недоступно.

В пустую бутыль кидая записки.

В пустую бутыль кидая записки,
Изнывая от жажды и солнца лучей,
В непроглядный туман, принимая все риски,
Плыву сквозь обломки чужих кораблей.

Предложу на двоих делить одиночество,
Тёплые ночи, бутылку вина,
К чёрту пошлём всё, что прошлое, прочее,
Ведь ночь так тепла и ночь так темна.

В тёмную ночь, позабудем работу,
Заботы, сугробы грядущие, пыль,
Забьём, что суббота, дремота, зевота,
Только ночь, я и ты и сухого бутыль.

Пройдём сквозь туман по песчаной дороге,
Отключим слепящий свет маяка,
Забьём на все слухи и чьи-то тревоги,
Ведь ночь так темна и ночь так хрупка.