Ястребы. 4 июля 1939

Глава третья. Ханна.

4 июля 1939.

Я чувствую себя нездоровым. Что-то во мне надломилось или вовсе сломалось. Сегодня утром я гулял в парке и встретил одну свою давнюю знакомую. Мы несколько раз пересекались в Берлине. Она рассказала, что вся эта страшная эпидемия человеческого равнодушия, которая охватила Германию, заставила уехать и её. Она не смогла больше терпеть, когда люди вокруг сходят с ума и присматриваются к каждому прохожему, пытаясь найти врага.

Мы гуляли около часа, она предложила прокатиться на велосипедах, я с охотой согласился. Она показалась мне интересной и любознательной. Меня зацепила её легкая дерзость к этому миру и, в то же время, всеми силами скрываемая ранимость. 

Вернувшись домой я обнаружил, что во мне что-то переменилось. В теле чувствовалась лёгкость и некое опьянение. Я подумал, что хочу увидеться с Ханной ещё раз и эта мысль меня напугала. Я отрёкся от неё. Решил не подпускать её близко и не воспринимать всерьёз, но она вновь и вновь возвращается.

Ястребы.

Напрасно хватаюсь за сны,
Полёты рождают жалость,
Здания кружатся будто пьяны,
Во сне это страшно,
На деле лишь самую малость.

Под утро, скребя по бумаге ручкой,
Выложу сон в каких-то там смыслах,
Вытяну страх, что окажется сучкой,
Раскидаю его на картах и числах
И вычеркну "сучкой".

Снова карта падёт и наше множество – разность
Множеств вещественных и даже немного рацио,
В числителе вера, в знаменателе страстность,
На входе чувства без всякой фильтрации.

Кидаю два и вся логика к чёрту,
А может я дальше блаженно сплю?
Воет мотор по левому борту,
Пульс азбукой Морзе твердит, что люблю.

И не страшен тиран,
В такие минуты ты даже не веришь в его существо,
И как Гулливер среди лилипутов
Шагаешь, боясь растоптать волшебство.

Нет, не бабочки, крупные ястребы
Кружат и кружат, стараясь найти
Какие-то риски, какие-то "если бы",
Стелят солому, и дыма клубы
Дают осознание
Уже не уйти.