Матрос и господин. 4 июня 1939

4 июня 1939.

Не знаю зачем, но я до сих пор остаюсь в Париже. Вид из окна отеля приелся мне и я арендовал небольшую квартирку недалеко от центра. Теперь из окна видна Сена и мост Искусств. Я могу часами стоять у окна и наблюдать как по набережной туда сюда снуют прохожие и туристы. Их радостный вид, искренние улыбки и блеск в глазах дают надежду.

Только сейчас стало приходить осознание, что это была не просто любовь, а болезнь. Настоящая одержимость, которую мы оба допустили. Её колкое послевкусие и сейчас напоминает о себе. Каждый раз, когда по улице мимо меня проходит девушка с кудрявыми волосами и в жёлтом платье, внутри что-то зажигается, распаляется до масштабов каминной спички и очень быстро затухает. Это не она. Это не она.

Мне очень плохо в этом городе, но я не знаю куда ещё поехать. Сбережений хватит, чтобы провести год в Америке, но и туда не тянет. Возвращаться в Берлин опасно, передовицы всех местных газет только и твердят о том, что диктатор сошёл с ума. Я боюсь новой войны, в её жерновах перемелется ещё пару поколений и вся первая половина нашего века станет символом горя и лишений.

Прогуливаясь вчера вдоль набережной я встретил своего старого знакомого – Клима. Этот русский всегда любил веселье и шумные компании. Мы начали вечер в небольшой забегаловке, встретили его знакомых, затем ещё знакомых и ещё. Конец вечера мы закончили у меня: пили, читали стихи, танцевали и совершенно не чувствовали напряжённости и принципиальности нашего времени. 

Это был первый вечер за последние полтора года, когда я совершенно не думал о ней. Это было спасением и настоящим знаком, что болезнь моя идёт на спад. После стольких дней, проведённых в одиночестве, я чувствовал себя не в своей тарелке. Эти люди казались мне чужими. Это именно они прогуливались вдоль набережной днём. А сейчас они по другую сторону моего окна. Я сижу у окна и гляжу в ночное небо. В стекле видны их отражения. Они веселы и беззаботны. Как и днём. Их радостный вид, искренние улыбки и блеск в глазах дают надежду.

Клим зовёт меня вернуться к гостям, он собирается прочитать свой новых стих.

Матрос и господин.

Матрос отличается от господина
Тем, что не может сойти на берег,
Корабль идёт, году плывут, он верит
Что каждый день сплетён воедино.

Матрос привязан к своему кораблю,
Он с ним по барашкам до самой Антарктики,
Рассекать по краям чужие галактики,
Разницы в месте нет, где шептать "люблю".

Матрос никогда не поймёт господина,
Для него каждый город – событие,
Каждая женщина – страсть и открытие,
А что ни постель, то чужбина.

Матрос встречает утро под крики чаек,
Господин встречает утро, вкушая чай,
Матрос не вынимает когда кончает,
Господин каждой встречной рисует рай.

Матрос меня учит не быть кретином,
Если бьют в ребро, давать сдачу,
Кирпичить лицо оскалом звериным,
Верить в себя и не верить в удачу.

Господин меня учит верить в чувства,
Если щемит в груди, отвечать на это,
Писать ей стихи, мужского искусства
Выживаемость ноль без её силуэта.