Меленский диптих. 21 марта 1939

21 марта 1939.

Завтракая сегодня в кафе я встретил Ральфа Рихтера. Мы пару лет работали вместе на кафедре в местном университете. Не сказать, что мы дружили или близко общались, но его компания была приятна всегда. Он мог умело поддержать беседу, не вклиниваться в неё, как это делают невежи, а словно изящная волна слиться с ней и стать её важнейшей частью.

Единственное, что меня настораживало в нём – стремление всё систематизировать и жить по понятным лишь ему одному правилам. Помню, как он мне рассказывал про свой принцип чтения книг. Когда его интересовала какая-то тема, а чаще всего это было европейское искусство позднего Средневековья или Нового времени, он обязательно начинал знакомиться с авторами, чья фамилия начиналась на A, затем переходил к Б и так далее.

Сегодня утром, он подошел к моему столику и сел за свободный стул напротив меня. Я поднял голову, а он очень обаятельно улыбнулся и протянул руку для приветствия. Мы около часа обсуждали персону Жака Фуке и его произведения.

Ральф старался доказать мне, что его “Часослов Этьена Шевалье” вещь донельзя обаятельная и ему не терпится взглянуть на оригинал сохранившихся страниц. Я же настойчиво объяснял ему, что все работы Фуке это продукт культуры быта и развлечений. С настоящим произведением искусства их не роднит даже мастерство автора. Любое его произведение – это кладезь пошлости. Не в силах спорить со мной, Ральф поднял на стол свой портфель и достал из него книгу, посвящённую Меленскому диптиху, одному из важнейших произведений Фуке. Глядя прямо в глаза, попросил прочитать её и обещал встретиться со мной через месяц. Я отдам ему книгу и расскажу своё мнение о ней. Книгу я прочитал, но с Ральфом так больше и не встретился.

Меленский диптих.

Мольбы слышны, младенец дал понять,
Молитвы он твои принять готов,
И в сторону твою руки свисает прядь,
Поверх невинных взглядов и голов

Тех ангелов, что видят сквозь,
Как будто сквозь дитя иль сквозь ягнёнка.
Святой Стефан, смотря куда-то вкось,
Уводит взгляд от божьего ребёнка.

*

Ты при дворе, где правда красит короля,
Настолько, сколько ложь волнует свиту,
Пока толпа скучает, каждый грош деля
На части, соразмерно аппетиту,
Твой красный бархат, золочённые края,
Перечат их убогости и быту.

*

Пусть Богоматерь - несравненная Агнесса,
Для мастера снять этот образ – труд,
Венчает плечи ей прозрачная завеса,
А образ материнства обнажает грудь.

Ты знаешь, что ей многое прощалось,
Не потому ли она скорбно прячет взгляд?
Что этот взгляд рождает только шалость,
Венчая откровеннейший наряд.

*

Ей думаю совсем не интересен,
Огромный нос и казначейские дела,
Зелёный огр при диснеевской принцессе,
Не для таких как ты "её изящество" цвела.

Она мистерией является для многих,
В их томных взорах выражая декаданс,
Сиди, Этьен, считай свои налоги,
На поцелуй ты не получишь даже шанс.

*

Судьба благоволит как злой сатирик:
Вас разделили на Антверпен и Берлин
И через сотни лет какой-то лирик,
Читая книгу про тебя впадает в сплин.

Кто знает, что в душе его творится
(пожалуй, лишь засаленный дневник:
за окнами гостиницы столица,
под окнами распутная девица,
над окнами гостиничный цветник),

Он пишет песню грустных дум,
Цепляется страница за страницу,
Вплетая тишину в его темницу,
Рождая обречённый крик и шум.