Одесса

пошёл 5й день у ещё тёплого чёрного моря, его греет октябрьское +23
и никакие ветра ему не страшны.
его целуют солнечные губы не осени, будто весны.
нам с ним вместе хочется выдохнуть,
отпустить удила и трепетать от чуда последней строки.
в ушах Полозкова
высокое разрешение, как в макро съемке, прошивает иглами изнутри.
трогает переносицу остро.
точёные рифмы и фонари горят тоже по южному, особым оттенком ночной желтизны.
на закате, у окон оперного тени, и блики, и быстрые нежные дни.
я сижу на одной и той же лавке всегда.
жмурю нос и пропускаю через легкое соленый, разлившийся воздух.
у меня ещё так много времени, солнце.
у меня так много ещё кино.
во мне разжиженном в ярком огне и шелесте платанов жмурятся кошки, и огоньки. эта плеяда слов во мне нерушима и неукротима.
она неистова как любовь женщины отдавшей себя за тебя, с легкой своей руки.
она неприкосновенна для чужих взглядов.
в этом городе открывается третье легкое, становится жабрами, крыльями для души и вороши всего себя или не вороши, ты будешь чертовски живым здесь и громким, и босым, как дворовый, смуглявый мальчик
в дырявых джинсах, разбитых кроссовках, и вечно немножко пьяный
от моря, от солнца, от третьей своей строки.
здесь вечно немножко на вырост, всё то, что казалось жизнью с чужой руки.
вечно не спится и хочется быть чуть проще. деревья здесь не высоки.
камушки и ракушки наполняют карманы. гривны мелкие сыпятся по брусчатке, со звоном играя в побег.
забывается, что в первую очередь, ты просто мирской человек.
всего 5й день у ещё тёплого чёрного моря,
а себя прошлого оставил в ушедшем к своим сентябре.
в октябре рождается кто-то новый
и даёт тебе быть собой, в этой летом прогретой земле.

и думаю, это самое верное, что может случится и в моменте, и в вечном тебе.