Воскресенье

                На окне стоит герань, подсыхает.
                На душе такая срань донимает.
                Очень странное пятно на рубашке,
                Чай уже остыл давно в старой чашке.
                Занавески, не пойму, в чём-то липком,
                Неприятно самому, состирнуть бы.
                Незавидные порой наши судьбы,
                А моя ко мне – вдовой, это слишком.

                На обоях вечный май и цветочки.
                Допиваю стылый чай по глоточку.
                Допиваю, пошлый вкус химиката.
                А герань-то, чем скажи, виновата?
                За окошком выходной в полной мере,
                Кто-то мучает бардой, уши вянут.
                Мол, вперёд да с рюкзаком, в горы тянут,
                Или в рощу босиком, вот же звери.

                А герань уже того, не воскреснет.
                А в кармане – ничего, хоть ты тресни.
                Укатился медный грош из кармана,
                Эх, судьба, и не убьёшь из нагана.
                Телевизор третий час мыло мылит,
                Скоро вымоют из нас что осталось.
                Здесь и так душа на хер намоталась,
                Всё пытается наверх, не осилит.

                Никотин конечно яд, я не спорю.
                И в Париж я был бы рад, и на море.
                Только море, где оно, смех и слёзы,
                Развесёлое кино про мимозы.
                Вот такие, брат, дела и веселье,
                Убираю со стола и окурки.
                Где-то море и несчастные турки…
                Вот и кончилось моё воскресенье.