Закрывая вопрос с читателем

Переписать? Я пробовал. Ты знаешь,
игра, увы, не стоила свечей.
Ты, как дурак, читателю киваешь,
а он ведь, гад, совсем не книгочей,

и, воздавая должное простому,
за сложным зрит иронию и спесь,
а не тропу к желаниям искомым
и полусмыслов радужную взвесь.

Ему подай сюжет попримитивней,
чтоб за любовью следовала смерть,
а героиня, та, что попротивней,
влезала в жизни чьей-то круговерть

и зажигала свечи по-длиннее
у изголовья пламенных страстей...
Но я вот так, поверь мне, не умею!
Я сам слагаю части из частей,

и не пытаюсь целым притвориться
за чей-то вялый конкурсный кивок.
Наверное, я должен был родиться
не здесь и не сейчас. Тоски порог

мной перейдён был вовсе не во имя
дурацких драм, что вбиты, как узор,
на ткани лжи, венчающей своими
банальностями с Б-гом разговор.

И открывать врата пред дурью настежь -
знать, не моё. Коль времени в обрез,
то тратить жизнь на вечный бой со страстью
никак нельзя. И змей ведь не исчез,

а просто, сбросив старенькую кожу,
всё так же ищет глупые сердца
средь миллиардов искренне похожих
на своего уставшего Отца.

Читателям не свойственна улыбка
обычных истин, вложенных в строку,
рождённую как трудная ошибка
мгновенья на не прожитом веку

того, кто засыпает просыпаясь,
чтоб тьму от света верно отличить
и снова обрести тропу до рая
в людского равнодушия ночи.

А автор... Автор рвётся, как бумага
на тысячи исписанных клочков
в пределах еле сделанного шага,
спасающего душу от тычков

как-будто бы поклонников. Ведь дальше
одна лишь бездна выдохнутых грёз,
в которых нет ни истины, ни фальши,
а лишь один венчающий вопрос

о том, что обязательно теряешь,
когда за днём не ведаешь ночей...
Переписать? Я пробовал. Ты знаешь,
игра, увы, не стоила свечей.