60-е

Евгений Евтушенко

Я только внешне, только внешне
 по этой пристани хожу
 и желтоватые черешни
 бросаю в воду и гляжу.
 
И вспоминаю встреч недолгость,
 и расставания недобрость,
 и уходящий силуэт,
 и голос: «Больше силы нет…»
 
Брожу я местной барахолкой
 и мерю чьи-то пиджаки,
 и мне малиновой бархоткой
 наводят блеск на башмаки.
 
Устроив нечто вроде пира,
 два краснощеких речника
 сдирают молча пробки с пива…
 об угол пыльного ларька.
 
Потеют френчи шерстяные,
 и то под небыль, то под быль
 головки килек жестяные
 летят, отвергнутые, в пыль.
 
И я сдеру об угол пробку,
 но мало в этом будет проку,
 и я займусь рыбацким делом —
 присяду с тем вон добрым дедом
 на шелушащемся бревне,
 но это не поможет мне.
 
Сниму ботинки и, босой,
 пойду высокою травою
 и маленький костер устрою
 за той лесистою косой.
 
Сижу, трескучий хворост жгу,
 гляжу на отблесков свиванья,
 с тобою нового свиданья
 устало, обреченно жду.
 
И кажется — так будет вечность.
 Пока дышать не разучусь,
 я никогда с тобой не встречусь
 и никогда не разлучусь.