Роза

Я расскажу тебе эти истории о моих четвероногих друзьях в надежде, что когда-нибудь ты сможешь исправить многие несправедливости этого мира.
Человечество постулирует: собака друг человека. А человек друг ли собаке?
 
Ведь на протяжении 20 веков нет закона за убийство четвероногих наших друзей, а если где-то и есть, то они не работают. Человечество сделало нормой, содержание живодёрней, отстреливающих собак среди бела дня на глазах детей, приучая их к жестокому обращению с животными!

Я посмотрела фильм "Линия Марты". Разрыдалась в эпизоде, где блокадница Ленинграда на вопрос, почему она кормит так много бездомных собак, рассказала историю убиенного своего любимого щенка Фунтика: его вынуждены были скормить пятилетнему братишке, умирающему от голода и пневмонии. И я расскажу о том, как зажравшиеся нелюди в мирное, сытое время пустили мою породистую собаку Розу на шашлыки.

Я расскажу тебе историю, как прежние хозяева не забрали с собой собаку Джека, переехав в другой город. Джек отказывался кушать, гулять. На моих глазах он умирал от тоски по любимой хозяйке, которая приехала лишь за тем, чтобы потрепать его за ухом, пока ветеринар сделал ему усыпляющий укол.

А в истории о моей Маше, ты узнаешь, насколько сильна дружба и любовь собак в стае. Стая забрала мою Машу, когда она вот-вот должна была ощениться. Покусанная клещами, она умирала от интоксикации. Но стая не подпустила меня к ней и увела её за речку. Маши не стало. Но стая и щенков мне не отдала, она  выходила их и увела.

О Розе.

Это вторая история о второй собаке Раечки. Только это случилось уже спустя много лет, когда Раечка уже стала Раисой Андреевной, и у неё росли трое детей. Беда, "накликанная" много лет назад, вошла в дом нежданно.

Старшей дочери к шестнадцатилетию подарили породистого щеночка. Она уже жила отдельно и, после учёбы на курсах, устроилась на работу. Не прошло и недели, как ранним утром она принесла его Раисе Андреевне совсем обессиленного.

Оказалось, что дочь проходила стажировку, и ей было не то, чтобы ухаживать за ним, даже имя ему выбрать было некогда. На немой укор Раисы Андреевны, она с возмущением защищалась, а её, мол, никто и не спрашивал, нужна ей собака или не нужна, подарили и всё:
- "Мамочка, выручай, ну, пусть побудет у вас немного. А может мальчишкам его подарить? Они его хоть кормить будут. Он ничего не ест, мама! Всё, опаздываю, пока!"

"Ну, до чего же люди беспечны, что могут принести в подарок в коробке из-под обуви живое существо, как какую-нибудь настольную лампу, чайный сервиз или торт!" -
в изумлении Раиса Андреевна взяла на руки щенка, прижала пушистенький комочек к щеке, и слёзы сами катились из глаз. Она с трудом сдерживала рыдания. Ей вспомнилась её первая собака Пальма, которую пристрелили во время отстрела бродячих собак.

Щеночек был такой же пушистый и чёрный, как смоль. На шум разговора вышел сонный отец семейства, то бишь Папа, а потом один за другим рвались в туалет мальчишки. Наконец, все сгрудились над щенком, посыпались вопросы. Стали выбирать имя. В заключении Папа с иронизировал: -
"Надо бы как-то оригинально назвать, например, в честь любимой бабули вашей, Розой!"

"О! Да, да!" -
подхватили сыновья, - ни у кого такой собаки, с таким именем не будет, только у нас! И бабуля будет рада!"

Выхаживали Розу всем семейством. Оказалось, она простужена, непрестанно чихала, обрызгивая всех мокротой. Мало того, у неё воспалилось ухо. Поэтому Роза ничего не ела, да и мала была ещё, поначалу пила только молочко и бульон из бутылочки с сосочкой. Антибиотики и мази делали своё дело. Роза выздоравливала.

Целую неделю Раиса Андреевна почти не спала ночами, уходила с Розой на кухню, чтобы не мешать домочадцам. Роза не умолкая повизгивала от боли, но, когда та обрабатывала гнойную рану за ухом и накладывала компресс, доверительно замолкала и с любопытством следила за её руками.

Когда под воздействием лекарства начиналась тянущая боль, она снова начинала жалобно повизгивать. Тогда Раиса Андреевна клала её на плоскую подушку прямо на кухонном столе, и сама пристраивала голову рядом так, чтобы Роза видела её лицо. Роза рассматривала лицо, касалась его лапой, поглаживала щеку, потом клала на щёку свою мордочку, закрывала глаза и успокаивалась. По-другому Роза никак не засыпала.

Папа, как-то поутру застав эту идиллию, сфотографировал сладкую парочку и водрузил потом снимок рядом с лежанкой Розы, чтобы она сошла с рук и быстрее к ней привыкала.

Вскоре выяснилось, что это не она, а он! Юный ньюфаундленд с цветочно-женским именем Роза быстро подрастал и стал любимцем всего двора. Он любил детей, они здоровались с ним за лапу, тискали, целовали, пытались на нём прокатиться, цепляясь за длинную шерсть. Роза сносил всё с пониманием и достоинством.

По субботам родители вывозили детей отдыхать в загородный садовый домик бабы Розы. Там был пруд. Над ним в почтительном поклоне выстроились старые ивы. Одна из них сломалась от тяжести пышной кроны, которую трактором вытянули на берег, высушили, порубили и вывезли на дрова. Остался один ствол. Его обтесали, и получился трамплин для прыжков в воду.

Вот он то и был предметом обожания мальчишек, и они рвались к нему каждую субботу купального сезона. А когда стали брать с собой и Розу, всё стало просто сказкой с непредсказуемым сюжетом, главным героем которой конечно же был Роза.

То он сам демонстрировал прыжки в воду. То он вылавливал прыгунов в воде и вытаскивал "утопленника" на спине. То он выныривал с каким-нибудь затонувшим предметом. А однажды он притащил дикую утку. Утки давно облюбовали этот пруд и даже в нем зимовали. Никто, никогда не посягал на их свободу, пока не появилось это ужасное, чёрное, лохматое чудовище, которое распугивало их и вынуждало прятаться.

Как-то поутру всем старшим было некогда, а Роза рвался гулять. Папа привязал поводок к руке шестилетнего сына, и со словами, что он уже большой, что Папа сейчас допьёт свой кофе и выйдет к ним, вытолкал ребёнка с собакой за дверь.

Роза бегал по двору на всех возможных скоростях в поисках места, куда бы присесть, ибо нужда его уже сильно поджимала. Сын терпеливо волочился на поводке за собакой, стараясь быстрее перебирать в беге ногами, чтобы не упасть. Он истерично орал собаке привычную команду "рядом!"

Папа со смехом наблюдал эту картину из окна, попивая свой кофеёчек и затягиваясь сигаретой. Он громко комментировал маме и среднему сыну, какой младшенький молодец, успевает за собакой, вполне может самостоятельно гулять с ней.

В какое-то мгновение он разразился смачным матом, хотя никогда не позволял себе этого в семье. Куда улетела чашка с кофе и потушенная в ней сигарета, он уже не видел. Как был в плавках, босиком, так и рванул из квартиры на втором этаже.

Мама высунулась в окно и кричала, пока собака не остановилась: -
"Роза, стоять!!!Роза, стой! Стоять!!!".
Собака оглянулась на окрики, остановилась, увидев разъярённого хозяина, виновато склонив голову, присела на задние лапы.

А случилось то, что случилось. Когда Роза присел у кустика, рядом по тротуару шла бабка с клюкой, она сочла возмутительным поведение некультурной собаки и замахнулась на неё клюшкой. Собака увидела, занесённую над её головой клюку, и рванула, что есть мочи, в кусты, протащив через них, привязанного к поводку, ребёнка!

Раны оказались довольно таки глубокие, нужно было их зашивать. Ребёнок был в шоке, вопросительно таращил глаза и не издавал ни звука. Скорая увезла мать с ребёнком в травпункт. Через три часа она вернулась с ним на такси. Он спал.

Единственное, что она изрекла из себя, переступив порог квартиры, это был вердикт: -
"Убирайся из дома вместе со своей бестолковой собакой, и чтобы я вас долго не видела! Ты чуть не убил ребёнка! Во-он!"

Беспрекословно и сиюминутно был собран весь собачий скарб, сопровождаемый причитаниями средненького: -
"Папа, Папочка, пожалуйста, ты только его не убивай, я его буду тренировать, он научится тихо бегать! Мама, скажи ему! Папа, пусть он у бабы Розы поживё-о-о-от…"

Ну, конечно, куда-то надо было пристроить собаку, пока жена не успокоится, и ребёнок не отойдёт от шока. К своей матери Папа конечно не мог отвезти собаку. Она не испытывала особой радости от Розы, хотя и в честь неё названной, и никогда дальше садовой калитки его не пускала, чтобы грядки не вытаптывал своими лапищами.

Вспомнил, что коллега по работе говорил, что достроил дом, и теперь нужна хорошая сторожевая собака. Правда мутный он какой-то был, и с запашком с похмелья часто выходил на работу. Ну, да, ладно, недельку-другую как-нибудь потерпит Розка, пока всё не утрясётся. Лишь бы ребёнок скорее пришёл в норму. Он ещё сам запросит Розу назад, любит потому что.

С этими размышлениями он приехал в загородный дом сослуживца. Сговорились. Тот даже обрадовался, что будет кому сторожить, пока он постоянную собаку себе подберёт. В отпуск они собираются в Минск через недельки две-три. Вот тогда и свою можно будет забрать.

Первая неделя без Розы была такая тихая, что буквально было слышно, как мухи залетали в форточку и, чтобы не сдохнуть от скуки, скоренько улетали в неё же. Дня три сынишка помалкивал, чувствуя себя виноватым, что слабаком оказался, что не удержался, что упал и растянулся, как лягушонок, что теперь весь двор будет его дразнить, что даже собаку ему нельзя доверить… Эти "бу-бу-бу" он терпеливо и безответно выслушивал от старшего брата.

Потом они подсаживались к матери и осторожненько, дуэтом усыпляли её бдительность комплиментами, какая у них замечательная мама, что беспокоится о них, оболтусах, что они так больше не будут.

Папа даже слезу пустил в первый же вечер примирения, испугавшись, оказывается, не столько за ребёнка, сколько за неё, когда увидел её наполовину висящей из окна, подумал, что свалится со второго этажа или с ума сойдёт от отчаяния, ну, разве так можно реагировать?!

Уже на следующей неделе он был делегирован всем семейством для торжественного возврата ссыльной собаки. И первая, кто заговорила, что уже хватит, а то как она там, была мама.

Вернулся Папа быстро. Дети бросились навстречу: -
"Папочка вернулся, а где Роза-а-а?!"

"А не успел Папочка! Увезли Розу в Минск... Отпуск дали... Билеты быстро купили, и пришлось Розу с собой забрать, не оставлять же было её одну в пустом доме... Ну, ничего, будет у нас Розка теперь минчанином. Так, быстро во двор, погуляйте, пока мама обед готовит."

Братья поникли, нехотя вышли из подъезда, сели на лавочке. Ребята обступили их. Они тоже ждали Розу. Как только услышали новость. Лица их покрылись скорбью. Было что обсудить. Но все угрюмо молчали и вскоре разошлись. Не гулялось.

Как только дети скрылись за дверью, Раиса Андреевна вплотную приблизилась к мужу: -
"Говори, что случилось?!"

Глаза мужа покрылись влагой, желваки ходили ходуном, он выцедил: -
"Они его... съели!!! Соседка сказала, что вчера поляну братва накрыла перед отпуском. Шашлыки делали. Там сейчас никого, всё закрыто. Дом давно продан. Не приедет он, сволочь, больше туда! Он обманул меня!!!"

Раиса Андреевна не могла представить картину этого вандализма. Перед её глазами, полными слёз, стояла Пальма. А смородинки-глаза её светились радостью общения в последние минуты своей жизни с самым верным и любимым другом из числа людей!

Что могли выражать глаза Розы в последние минуты жизни, Раиса Андреевна не могла видеть. Она каждый раз, содрогаясь от воспоминаний об этом ужасе, хваталась за сердце, в котором нестерпимой болью отдавалась боль, очередной раз смертельно раненной Души... больно сжимала зубы, боясь опять завыть от горя и накликать беду на чью-нибудь или свою голову