Она, Другая. Понимаю

Психо-беллетристическая зарисовка






- Я шла по размятой кашице угольного снега медленно, едва переставляя ноги. Не оттого, что у меня не хватало сил. Просто ветер не дул. Совсем. Под глазами моими проступили сливово-синие капилляры. То ли прожженные каждодневным принятием лимонки, то ли вытесняемые наружу отеками от распития поздним вечером. Но сосудики эти появлялись и исчезали быстро: их разъедал и поглощал, как озоновый слой лучи, налет слез. Они не могли остановить свой бег. Источник превратился в водонапорную вышку, которая протекала. Я шла там, - под обугленным слоем воздуха, - в черной куртке и черных сапогах. Глаза почти не открывались, но я увидела скопление темных пятен. Вдали. Около таких же мрачных машин, которые располагались по периметру всего многоэтажного дома. Похоронная процессия.

Я шла все так же медленно, теперь уже ненароком задевая взглядом людей. Они метались туда-обратно, туда-обратно, приносили цветы, забирали стулья, двигали детей, чтобы те не мешались под ногами. Было так нелепо наблюдать их увлеченность процессом! – Она впервые за несколько дней улыбнулась. Хотя уголки рта даже не шелохнулись, Она издала хмыкающий звук и подняла взгляд на Другую:

- На долю секунды мне подумалось, что хоронят тебя, - теперь Она улыбнулась всем лицом, кроме глаз, - которую им так и не суждено было узнать. Которая бросила все, уйдя и вместе с тем себя уничтожив. Которая не хотела воплощаться. И эти люди в полном неведении исполняли ритуал. Не для тебя. Не потому, что тебя больше нет. А потому что так надо им. Потому что в целом – так «надо»…

А потом я услышала шепот: «Это кто?» - спросила одна женщина у стоявшей рядом. «Не знаю. Однокурсница, может быть», - ответила та. И в этот момент я поняла, что среди всей этой стаи грачей более всего, наверное, подхожу для церемонии. Я одна среди всех чувствовала.

Другая сидела между батарей и открытым окном. От батареи пекло. Из окна дуло. Другая не прикрывалась тканями и не сворачивалась комочком, чтобы согреться. Не закрывала окно. Другая наказывала себя. Другая хотела испытать физическое. Физическим хотела задавить душевное. Не получалось.

Она выбралась из-под одеяла и долго стояла в центре комнаты. Так долго, что часы перестали идти. Тогда Она протянула руку и сказала:

- Вставай.

Другая закинула голову и ударилась затылком о стену.

Она повторила:

- Вставай. Я помогу тебе. Ты спасала меня.

- Я не имею права.

Тогда Она, уверенно ступая босыми ногами по околевшему линолеуму,  прошла по диагонали и села рядом. Другая повернулась к Ней:

- Не делай этого. Ты заболеешь. Ты можешь перестать быть.

Она стиснула зубы от дрожи из-за сквозняка и всей спиной приложилась к раскаленной батарее:

- Я буду чувствовать то же, что и ты. Я всегда буду понимать тебя.



***



Прошло сколько-то световых лет. Примерно ноль. Или меньше. Окно захлопнулось само собой. Вакуум комнаты схлопнулся. Она проснулась от крика ворона, который резал слух. Другая уже была с открытыми глазами.

- Мы живем в настоящем. Но настоящего не существует. Значит ли это, что мы не живем? Или то, что нас не существует? – сказала Она.

- Это ничего не значит, - ответила Другая.

Они встали одновременно, одновременно оделись, одновременно скривились от боли в местах ожогов. Потом они одновременно улыбались во время заката. Слушали музыку. Эль впервые они приняли тоже вместе.

Было совсем тихо, когда Она, чтобы не нарушать покой, прошептала:

- Ее вынесли на руках трое мужчин, вниз головой. Возможно, из-за этого ее лицо на пару секунд приобрело оттенки. Она была совсем юной. Лежала в этом грациозно-напыщенном ящике, как на перине. В свадебном платье. С букетом и крестом в руках. Она была натуральной блондинкой, - это понятно сразу, - с белыми ресницами. Ей бы совсем не пошел румянец или черные тени. Как будто улыбалась. Едва заметно, одними уголками рта. Мне показалось, что ее счастливые глаза просвечиваются сквозь веки. Она лежала. Белая, красивая и спокойная. И тепло от нее, абсолютно живое, распространялось на весь город. Она светилась. Она одна знала, зачем она здесь. Прощала людей, которые забыли ее. Всех. И, когда я поравнялась с этой процессией и была напротив девушки, пошел снег. Огромные, мягкие перышки его начали медленно покрывать и обволакивать мрак. И я заулыбалась. Потому что поняла, что свет этой девушки теперь будет везде. Что она осталась. Осталась бОльшим, чем была до этого. Всеобъемлющим. Люди посмотрели на меня сначала с удивлением, потом с укором и негодованием. Потом они побежали за полиэтиленом, чтобы накрыть девушку. Они так ничего и не поняли. Они не поняли меня.

- Я тебя понимаю.






25. 11. 2020.