Пальма

Я расскажу тебе эти истории о моих четвероногих друзьях в надежде, что когда-нибудь ты сможешь исправить многие несправедливости этого мира.
Человечество постулирует: собака друг человека. А человек друг ли собаке?
 
Ведь на протяжении 20 веков нет закона за убийство четвероногих наших друзей, а если где-то и есть, то они не работают. Человечество сделало нормой, содержание живодёрней, отстреливающих собак среди бела дня на глазах детей, приучая их к жестокому обращению с животными!

Я посмотрела фильм "Линия Марты". Разрыдалась в эпизоде, где блокадница Ленинграда рассказала об истории своего любимого щенка Фунтика: его вынуждены были скормить больному братишке, чтобы спасти от голодной смерти. И я расскажу о том, как зажравшиеся нелюди в мирное, сытое время пустили мою породистую собаку Розу на шашлыки.

Я расскажу тебе историю, как прежние хозяева бросили собаку Джека в вольере, переехав в другой город. Джек отказывался кушать, гулять. На моих глазах он умирал от тоски по любимой хозяйке, которая приехала лишь за тем, чтобы потрепать его за ухом, пока ветеринар сделал ему усыпляющий укол.

А в истории о моей Маше, ты узнаешь, насколько сильна дружба и любовь собак в стае. Стая забрала мою Машу, когда она вот-вот должна была ощениться. Покусанная клещами, она умирала от интоксикации. Но стая не подпустила меня к ней и увела её за речку. Маши не стало. Но стая и щенков мне не отдала, она  выходила их и увела.
   

О Пальме.

Машина с утварью завернула на улицу Гоголя ни свет, ни заря. Откуда ни возьмись, рокот двигателя уазика зазвучал дуэтом со звонким собачьим лаем. Из-под брезента кузова поочерёдно высунулись четыре сонные мордашки, посмотреть, кто это такой звонкий, как будильник, залихватски подпрыгивая, бежит за машиной.
 
Поскольку за машиной вился шлейф пыли, автора утренней серенады трудно было рассмотреть. И только когда машина въехала во двор, лай перешёл в восторженное повизгивание. Детей снимали с грузовика и ставили на двухцветную, кирпичную дорожку, как фигурки на шахматную доску, потом стали выгружать мебель.

Собака носилась от фигурки к фигурке и неведомой силой передвигала их по клетчатой дорожке, как ей вздумается. Дети не выдерживали натиска собаки, отступали. А она снова и снова прыгала от радости то на одного, то на другого, каждый раз вставая на задние лапы, забрасывая передние то на руки, то на колени, то на грудь малолетних новосёлов.

Раечка была повзрослее, ей уже стукнуло 10 лет. Она важно стояла немного в сторонке, не без зависти смотрела на братишек, которые уже подружились с собакой. Рая побаивалась собак, кои нередко стаями бродили в округе, где они жили раньше. Чуть погодя осмелела, и вдруг отчаянно крикнула, больно хлопнув себя по ноге:
- «Пальма, ко мне!»

Собака замерла на мгновенье и с готовностью бросилась Раечке на грудь, высунув красный язык, стала вылизывать ей обе щеки. Вот такой чести никто из детишек не был удостоен. Это настолько развеселило детей, и они что есть мочи заорали, пальму ко мне, также безжалостно лупсача себя по разным местам тела.

Но Пальма ни к кому так и не подбежала. Пришлось признать новую хозяйку собаки. Раечка благодарно теребила ушки собаки и вытягивала губы в трубочку, когда та тыкалась мордочкой в её лицо. Так пришлая Пальма тоже обрела свой новый дом.

Пальма была обыкновенной, коротконогой, длинношерстной дворняжкой. Иссиня черная шерсть спадала к лапам, почти закрывая их. Длинные уши спадали к передним лапам. Хвост, подвиливая в разные стороны, распушивался так, что Пальма, казалось, вырастала в размерах ещё наполовину.

Когда она возбуждённо подпрыгивала на задних лапах, всё это шерстяное изобилие взмывало кверху и в стороны, что она действительно напоминала качающуюся на ветру лохматую крону пальмы.

Не было дня, чтобы она не чудила и не выбрасывала какие-нибудь фертиля на радость детворе. Её любили все. Зимой приходилось затаскивать её в дом поближе к голландке, чтобы подсушить её обледенелую шубку. Высохнув, она вставала и совершала обход, тыкаясь носом в каждого, кто мог бы выпустить её на улицу. Конечно откликалась на этот зов только хозяйка, добрая, отзывчивая девочка Рая.

Прошло несколько лет. Дети вырастали, всё меньше выделяя время играм с собакой. Заскучав, Пальма уходила со двора, кучковалась с такими же не цепными дворнягами. Но ночевать всегда приходила в свою конуру, исправно сторожа хозяйский дом.

Раечка в тот день задержалась в школе, дожидаясь пересменки. Нужно было передать поручения пионервожатой 6-б классу, ответственному за новогодние утренники в младшем звене. Она забралась на широкий подоконник прямо с ногами, дожидаясь звонка, доучивала параграф к завтрашнему уроку.

Зазубривая ключевые фразы темы, она спонтанно закатывала глаза к потолку, закрывала, открывала их, бессознательно блуждая взглядом по стенам школьного коридора, увешанного стендами. В какой-то момент перевела взгляд за окно. Прямо напротив окна на снегу сидела Пальма. Она каждый день в это время садилась где-нибудь под окнами и ждала, когда Раечка выйдет из школы.

Рая отчётливо увидела полные страха и отчаяния, боли и мольбы глаза Пальмы. Почуяв неладное, она со скоростью стрелы помчалась в гардероб, влезла в валенки, остальное натягивала на ходу. Прямо с крыльца закричала:
- «Пальма, ко мне!»

Пальма вздрогнула всем телом. Она даже не повернула голову в её сторону, тяжело приподнялась на ноги и побежала в сторону, отдалённой от жилых домов, бани. За ней тянулся кровавый след. Полчаса назад она услышала грубые окрики:
 - «Ко мне, суки! Не убежишь! Кому сказал, ко мне! Ко мне! Ко мне!»

Увидев, как на головы других собак опустился тяжёлый, проволочный сачок, она рванулась в сторону и побежала прочь. Поначалу она даже не поняла, как со свистом что-то летело в её сторону, как это что-то вошло в бок и запылало огнём внутри. Она по инерции бежала ещё метров сто, завалилась за сугроб и слышала истеричный лай обезумевших от страха, загруженных в машину живодёрни, пленённых собак. А в ушах звенело теперь уже враждебное: - «Ко мне! Ко мне! Ко мне!»

Затуманенное, от нетерпимой боли и большой кровопотери, сознание подсказывало ей, что находиться здесь, куда она пришла за помощью, тоже опасно. Здесь так много людей, они кричат, визжат, бросаются портфелями, снежками, толкают, пинают, бьют друг в друга! Она не помнила, чтобы всё это когда-то радовало её, и она сама безудержно лаяла, играя вместе с этой толпой.

И эта опасная девочка, которая кричит и вот-вот нагонит её, ударит портфелем! Она прибавляла шаг, не останавливаясь убегала от неё. Они бежали и бежали! И только когда Рая бросила портфель и взмокшую, пуховую шаль, она огляделась. Поняв, что Пальму уже не спасти, зарыдала в голос.

Пальма, оглянувшись, присела, смутно разглядывая родные, любимые черты своей хозяйки, которая не кричала это страшное «ко мне», а лёжа в полный рост на снегу в десяти метрах от собаки, тянулась к ней руками и тихо умоляла:
- «Пальмушка, милая, потерпи, я сейчас тебе помогу, ты только не умирай! Я так тебя люблю! Я теперь тебя никуда от себя не отпущу! Я буду играть с тобой! Ты не умрёшь! Слышишь! Моя хорошая! Моя любимая!!! Пальмушка! Пальмушка! Не шевелись, я иду к тебе…»

 В этом безоглядном, отчаянном беге ни собака, ни девочка не поняли, что сбились с дороги и плавно спустились в котлован, вырытый лет 5 назад под строительство новой общественной бани. Края котлована с каждым годом осыпались, в него скапливалась талая вода, образовав небольшое озерцо. Сейчас его затянуло тонким ледком и основательно припорошило снегом, стерев все видимые очертания.

Раечка видела, как Пальма, истекая горячей кровью пролежала под собой тонкий снежный покров и лёд. Она медленно уходила в воду. Вода охладила внутреннее жжение, и ей уже не было больно. Её смородинки-глаза светились радостью последнего общения с любимым, единственным и верным другом из числа людей.

Когда котлован проглотил Пальму, девочка остервенело лупила голыми ладонями по снегу и выла так, как собаки загодя воют, почувствовав опасность. Пальма вчера так выла. Рая вспомнила, как мама вытолкнула Пальму из сеней во двор и сказала:
-«Иди отсюда, чего воешь? Беду накликаешь! Кликай на свою башку! Место-о!»

Немного успокоившись, Рая попыталась встать. Снег был рыхлый и липкий. Обмотавшись шалью, она потянулась за портфелем и вдруг одной ногой увязла в снегу. Валенок никак не хотел покидать снежные кандалы. Пока стоя на колене, она пыталась вытянуть увязший валенок. А там внутри, напитавшись ледяной водой, он обрубил всякую надежду на спасение. Только она вытащила из валенка промокшую ногу, как лёд под коленкой хрустнул. Ещё мгновение и котлован поглотит и её.

Раечка, умничка, высвободила обе ноги из валенок и вприпрыжку, легко ушла с этого насиженного места. Сквозь носки не так сильно почувствовала холод. По старым следам наверх не пошла, Восхождение наискосок было дольше, но безопаснее. В общем выбралась.

Это была первая потеря верного, четвероногого друга, которую она пронесла через всю свою жизнь! И слова матери не выходили из головы. И зачем она тогда выла? Не накликала ли беду на свою голову? А вышло, что накликала, только не на свою.Но это уже другая история.