Comforto

Бывает же всё-таки чудо -
среди ноября и утра,
в прекрасную очень минуту
явилась сия красота!

И сразу заметилась взору
у стёкол, стенной белизны.
Повадками тайника, вора
внимал я речам, что чисты,

что вили под солнцем беседу
с покорным, соседним умом,
в сравнении - тусклым по цвету
и скудным во всём остальном.

Поймались мной мятные буквы
из розово-умственных уст,
накрашенных соками клюквы,
хранящих все вкусности чувств.

Услышал слегка серебристый
смех ясный, на сотню карат,
как звук хрусталя и монисты,
с медовыми нотками в такт.

Увидел: наряжена стройность
в смолистый, оливковый цвет,
а глаз полукаряя знойность -
во влажную сладость конфет.

Ах, чайно-янтарные очи,
смотрящие запахом трав
и властными топями сочно,
как самый удачливый сплав!

Задумчиво в свет упирался
её воспеваемый взор,
в чей фокус попасть так старался,
ловил, как поветрие сор.

Волшебны черты, полупрофиль,
игра на рассветном лице,
и пальцы высоких сословий
с сияньем алмаза в кольце.

Пред ней недвижимый и пленный.
Икона под крышей, платком!
Гранит становился священным
под каждым её каблуком.

Мила благолепная лёгкость
средь белой горы и краёв,
на миг отметает спокойность,
волной возвращая в неё.

Ах, тонкий, смиреннейший образ
так хрупок, желанен, силён!
Нашёл его мышечный компас,
и стал в него юно влюблён.

Она - символ утренней девы,
чьи волосы жёлтой фатой
вселили восторженность, веру.
Все жизни мечтал о такой...



Екатерине Курочке