Портреты юдиц с жасмином и маками

Яков Есепкин

• Из книги
«Сонник Корделии»

Портреты юдиц с жасмином и маками

Шестой фрагмент

От нагорных дворцовий святых
Нам внесут пировые емины,
Травных мало – и хватит златых
Яблок Гебы, цедящих кармины.

Мертв диамент юдоли, сады
Елеонские мглой истекают,
Барвой черной овиты плоды,
Коих тще эвмениды алкают.

Но умолкните, феи весны,
Сомолчите, пусть Изы и Ханны
Яд лиют в наши темные сны,
Где царевны пиров недыханны.

Десятый фрагмент

Молодой виноград отиснит
Золотые лекифы, тийяды
Воск прельют, аще Тийя бранит
Меловниц, зряше черные яды.

Расточайся, арома пиров,
Яды стоят любви и коварства,
Мертв жасмин о белене юров,
Гоев неба венчают на царства.

Будут черствые хлебы алеть
И Господе, в шелка совиенный,
Уберет изумрудную плеть
С темной кровью в ларец потаенный.

Тринадцатый фрагмент

И серебро темнеет, Эпир,
Будем цветью мелить апронахи,
Узы крови – к лепиру лепир
Соведут, чтить их будут монахи.

Ах, дурманящий сад лишь белей,
Фей жасмин увивает, на хлебный
Стол несут из нагорных полей
Алый мак, щедр Ефимий велебный.

Нас Господе презрит в стороне
От рекущих, с маковницей талой,
О небесном холодном огне
Истекающих цветностью алой.

Двадцать второй фрагмент

Белый день иль зерцало, следи
Это пиршество, Летия, гои
Нас презрят со небесной тверди,
Аще милы Эдему изгои.

Век молчали, а суе молчать,
Но смертливые осы парили
Над устами, одно ли – вскричать
К хорам тьмы, чтоб царей не корили.

В пировые убийцы найдут,
Враждовать станут фрики домами,
Ангела нас тогда и сведут
По челам восковыми каймами. 

Пятидесятый фрагмент

И весельем пиит обуян,
Франсуа-парикмахер готовит
К стрижке локны и царь обезьян
Тигров мглы соваяния ловит.

Что и шлют нам химеры, следя
Тусклых статуй беспечность, Гермина,
Вновь пурпурного чает дождя
В зное бледном юдоль Таормина.

От июльских и мы колоннад
Всепьяны, зрим на столах эклеры
И алкаем серебро менад,
Преславляя ночные галеры.

Портреты юдиц с лекифами

Семнадцатый фрагмент

Под серебром ли горкнет вино,
Щедро лей, антиквар, ныне будем
Хмель пергамский алкать, на рядно
Шелк устелим и млечность избудем.

Что юдицы лекифы таят
И с еминой цикуту лелеют,
Гробы ль мнятся им, сколь восстоят
Меж обсид и юродно белеют.

Лишь очнемся – зерцают оне,
Как по флоксам августа виньэты
Лярвы тянут и в бледном огне
Тускло наши горят силуэты.

Тридцать девятый фрагмент

Горы кухонов жарких влекут
Пышных див, лэкех манит армою,
Всякой юне – алмазный лоскут,
Всяка нищей богата сумою.

Тяжело целование фей,
Превиенных шелками ночными,
Насылает химер ли Морфей,
Вакх струями ль поит ледяными.

Иудейские пиры ярки,
Здесь нас любят, Господе, и чают,
И со миррой Твое ангелки
Царичей убиенных встречают.

Сорок третий фрагмент

Несть еллинов и гоев, к пирам
Оглашенны сионские дивы,
Мы ль нагорным угодны дворам,
Здесь ли столпники неб юродивы.

О порфировых мантиях бдят
Ягомостей холеных челяди,
Вина молча разносят, следят,
Чтоб упились цикутою ****и.

Кто еще неотмирен, восстой,
Одеон эту мглу созерцает,
Преследи, как хрусталь золотой
В наших раменах течных мерцает.

Пятидесятый фрагмент

Красным воском столы оведут
Золотыя фиады, пасхалы
Там наставят, где нас и не ждут,
Где решетники ночи всеалы.

О шелках ли юдицы темны,
Миррой червною дышат, цветками
Чад манят в божевольные сны,
Грозных царей зовут ангелками.

И, белясь, фарисеи вино
С млечным ядом над нами пригубят,
И рекут: се успели давно,
А по ним лишь архангелы трубят.