Обед в швейной мастерской

У белошвеек тряпок – ворохи,
А в головах - одна любовь.
Машинок стук и тканей шорохи, -
Сиди, шей лифчик, пой, злословь.

Откроют белошвейки форточки,
А ветер дунет – бабы: «Ах!»
На средних пальчиках напёрсточки,
Раскройки на больших столах.

Придёт механик Ваня Чичикин:
«Поломки есть?»
Потрёт усы.
Он будет пялиться на лифчики,
И на красивые трусы.

А белошвейки захихикают:
«Что, нравится?»
Иван: «Ну да!»
Иголки вновь тык-тык-тык-тыкают,
Стоит механик, как балда.

Потом – обед:
чай, булки венские.
Рассказ про мужа, про свекровь…
В окне пейзажи деревенские,
А в головах у баб – любовь.

Любовь - не та, что есть, -
простецкая,
А та, - заветная, в мечтах...
Головки-то у швеек детские.
Вновь дунет ветер,
бабы: «Ах!»

Тут пригород, - дома, наличники,
Кур квохтанье и визг свиней.
Тут проживает Ваня Чичикин -
Механик он, бог шестерней.

А бабы - о мужской потенции...
«Чё это?» - Ниночка Кухно.
Болтая, съели булки венские,
И - за работу, дел полно.

В окошках клёны полуголые.
Иголки - тык, машинки - тук.
У швейниц задницы тяжёлые,
У Вани костяной мундштук.

На каждой швейнице - косыночка.
Работа их: пороть и шить.
«Чё это?» - снова спросит Ниночка,
И станет шов двойной строчить.

Сосредоточенные личики.
Уколешь пальчик - капнет кровь.
Есть планы на трусы и лифчики,
И есть надежды на любовь.

А с клёнов - листики двухцветные.
«Чё?» - спросит Нина, Ваня: «Ну...»
В головках баб мечты заветные,
Где всё-всё-всё - как наяву.