Вариант абсолюта

Перевернуть страницы в книге
ещё не поздно. Шаг во тьму
волнует свойствами интриги,
но не подходит моему

определению покоя.
Густой туман стучит в окно,
напоминая, что с тобою
я был и буду заодно

в любом поставленном сюжете
из многочисленных страстей
второй (богоподобной) трети,
где мир - лишь сводка новостей,

и абсолютно не тревожит
мировоззренческую суть
дешёвых надписей на коже
уже готового рискнуть

и испытать собой пробелы
священных текстов. Жизнь - не дар,
но то, что в ропоте несмелом
спасёт от искренности чар.

Крутые лестницы подъёмов
на человечью высоту
откроют главное в искомом -
немого мира красоту,

в которой утро станет ночью
и, упокоив белый свет,
строку укроет в междустрочьи.
Пространство времени в ответ

замкнёт в невыспавшихся стрелках
десяток вымоленных грёз
о глубине в надеждах мелких
и мгле, где истиной пророс.

Искусство правильной болезни
подправит сумерек квадрат,
и тот, кто в скорости исчезнет,
поймёт, что он не виноват

в своём потрёпанном несчастье
слепого поиска блаженств.
Стать частью выдуманной части -
величья царственного жест,

и по сему его пределы
равны вселенной. Суета -
чертей в аду пустое дело,
а не реальности плита,

что вечно давит нам на души,
рождая злобу, гнев и боль.
Живое сердце оглоушить
способна пьеса, а не роль.

И на сценических задворках
не ждут особых перемен
от неба в чуть открытых створках
на полотне холодных стен

давно разрушенного града
из планов гневного творца.
Переворачивать? Не надо.
Начало видится с конца,

а точность - с тысячи ошибок,
рождавших истину как миф
о прямоте в своих изгибах,
где, смертью смерть не победив,

любой отчаявшийся выжил,
чтоб обрести к зиме покой
высот, ложащихся всё ниже,
и мысли, явленной рукой...