537. Василь Стус. Из Рильке. Сонеты к Орфею, I, 6

Он не отсюда. Его дарованью
щедро открыты пределы миров.
Веточки каждой услышит дыханье
тот, кто и корня почувствовал рост.

Спать уходя, мертвецов не прельщая,
хлеб и питье со стола убери.
Он, заклиная, переплетает
все, что под веками тихо струит:

их двойников видит в каждом явленье,
чары травы, чары горенья,
видит их явно он и без обмана.

Чистый тот образ затьмить не под силу
ни тем, кто живы, ни тем, кто в могилах .
Славит он пряжку, перстень и жбан.


вариант 2
Он не туземец. Его дарованью
доступны пределы обоих миров.
Веточки вербной услышит дыханье
тот, кто и корня почувствовал рост.

Спать уходя, мертвецов не прельщая,
хлеб и питье со стола убери.
Он, заклиная, переплетает
все, что под веками тихо струит:

их двойников видит в каждом явленье,
чары травы, очага и горенья,
видит взаправду их он, без обмана.

Верный тот образ затьмить не под силу
И не живым,  и не тем, кто в могилах .
Славит он пряжку, перстень и жбан.


Він не тубілець. Цій щедрій природі
обшир значили обидва світи.
Був би із віттям вербовим у згоді
той, хто пізнав, як корінню рости.

Спати йдучи, щоб мерців не звабляти,
хліб і питво зі стола приберіть.
Він, заклинаючи, міг би змішати
все, що в ласкавих повіках струмить:

їхні подоби у кожній прояві,
чари домашнього вогнища й трави,
бачить направду він їх, без оман.

Справжній цей образ потьмити не в силі
жоден із тих, що живі чи в могилі.
Славить він застібку, перстень і дзбан.