Про чугунок, ухват и кочергу

ПРО ЧУГУНОК

Вот как-то раз затопила я  в избе печку, а когда она протопилась до жарких,  ярких угольков, решила поставить в эти самые уголечки чугунок с крупой  – самый старинный способ приготовления каши. Засыпала в чугунок крупу, залила водичкой, посолила, все как положено, намереваясь пихнуть на жар, только прихватила чугунок  ухватом, как он запел-зазвенел звонким голосом:  «Чернец – молодец, в красно золото полез. До смеху хохочет, выскочить хочет».
Я отшатнулась от печи? Что это такое – чугунок заговорил? А он смеётся, да продолжает звенеть-говорить, да так мелодично. «Угадала  про кого эта загадка?  Да, про меня! Сколько лет, хозяюшка, пользуешься мной, а знаешь ли откуда я, да кто такой?» Изумилась я такой разговорчивости чугунка-то. И правда, достался мне от бабушки, а откуда взялся,  и не задумывалась.
 «Ну, – говорю – чугунок-дружок, раз уж ты такой разговорчивый, говори, рассказывай кто таков, да откуда».
«Слушай. Чугунок-то я чугунный, да чугун-то – это не что иное как железо. До того как чугунком-то мне стать, был я железной рудой – породой содержащей железо, лежал себе  в земле миллионы лет. А потом, как в сказке про колобка:  в земельке найден, в домне плавлен, в форму отлит… Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Уж и золото человек освоил, уж и медь освоил, уж и бронза появилась, а железо  хоть и добывать его было проще, нежели медь или олово, всё не к рукам было. А почему?  А потому, что  руду добыть, не велик труд, да выплавить чугун  из руды – задача трудная, больно высокая температура нужна –  на костерке чугуна из руды не выплавишь.
Из Поднебесной (так назывался древний Китай) мои предки, там научились впервые (еще до нашей эры) выплавлять из железной руды чугун, из которого отливали  не только предметы домашней утвари, но монеты, оружие – вот кто мои дальние родственники!
В Европе-то горделивой свими манерами да ученостью  узнали о чугуне только шестьсот лет назад, во многом благодаря  нашей матушке – России, что посылала басурманам к тому времени чугунные пушки да ядра –  это уже мои двоюродные братья…
Сама же Русь, развитием чугунного производства обязана батюшке- царю Петру Великому, начавшему в конце XVII века крупные преобразования в металлургической промышленности. Благодаря чугуну изменилось на Руси и  печное дело – в печи появились чугунные задвижки и печные дверки, устойчивые к высоким температурам и предотвращающие проникновение дыма в помещение.
Вот  когда на свет появился мой родной дедушка – русский чугунок, и был он незаменим в хозяйстве. С тех пор и не меняю своей формы  –  тяжёлый сосуд, могу выдержать самый жаркий огонь. Ведь выплавлен-то я в особой печи – доменной –  при температуре — от 1150 до 1200 °C.
Сейчас многие только слышали о том, какая вкусная каша или какие ароматные щи готовили в русской печи в чугунках наши предки. Ставили чугуны  в печь за заслонку, и продукты в нем медленно томились, приобретая неповторимый вкус.
Ох, что-то я заговорился по-ученому. Все про предков, да про историю.
Сам-то я – чугунок невеличка, всего-то полтора литра, был дарен твоей бабушке в приданое. Посуда-то хорошая передавалась  из поколения в поколение, вот как крепка была! А отлит-то я на Урале, вишь, у меня на донышке даже клеймо есть – ЛМЗ – лысьвенский металлургический завод. На Урале-горе стоит этот старинный завод, вот  откуда я родом-то. А как на Севере оказался? Так  купила его твоя прабабушка на ярмарке в городе Соли Вычегодской. С каких только краев на ярмарки-то не съезжался народ; всю крестьянскую утварь покупали на ярмарках: от хомутов и сбруи для лошадушек до игрушек берестяных для младенцев. Вот и я был  на такой ярмарке куплен да в услужение живу уж почти век. Люблю погреть бока на огоньке. Давай-ко, хватит лясы точить, пихай меня  на угли, пока жар не остыл, а то не каша, а малаша получится»  зазвенел- засмеялся чугунок. Ну, я и не стала перечить, подхватила бокастого ухватом и сунула в жар на угольки – топись, варись кашка.
11.11.2020г.


ПРО УХВАТ
Только я пихнула чугунок в печь, а пихнула я его ухватом, кто не знает что это такое, скажу; представляет собой ухват  железную изогнутую пластинку, которая крепится на длинной деревянной палке. Такое рогатое приспособление для подхватывания печных горшков. Так вот,  вынимаю ухват-то из печи, а он и запыхтел обиженно: «Ш-ш-ш, что ж это чугунок-то так загордился, и ядра пушечные ему братья, и мечи китайские – дальние родственники, вот уж правду говорят «Лицом к лицу лица не увидать». Уж если кто и брат чугунку, так это я -  ухват! Мы друг без друга никуда! Кто его в печку сует, кто вынимает, да со сноровкой, чтоб не сплеснуть чего. Кто? Верно дело, я – ухват! И у меня своя история. Может, еще и позабавнее чугунковой.»
«Ладно, ладно, ухватушко, не дуйся, не сердись, а пока чугунок в печи, сказывай и ты свою историю – утихомирила я рогатое чудище припечное. Говори свою историю, пока чугун в печи кашу варит»
«Уж и послушай – смилостивился ухват – думаешь, почему меня ухватом-то кличут? Да потому что я ухватистый « растопырю рога, ухвачу за бока» , без меня в крестьянском быту целый век не обходились.
А почему я братец чугунку? А потому что из одной руды добыт, в одной доменной печи плавлен, только если для получения чугунного литья хватило и 1200 градусов, то мне поболе понадобилось, и я уже не просто железный – стальной! Вот ведь как – железо железу рознь. Мало того, чугун отлили в форму – вот тебе и чугунок, а меня еще и отковать надобно было, а делалось это в деревенской кузнице».
«А ведь, ухватушко, у меня дедушка, был кузнецом, - перебила я нетерпеливо своего собеседника,  - И я помню, его кузницу с горячим горном. Он чинил в ней всему селу ведра, косы….».
«Уж внучке-то деревенского кузнеца грех не знать как ухват отковать. Слушай, раз напросилась. Клинообразную пластину рассекали вдоль примерно на две трети её длины. Затем нерассечёную часть расковывали и заворачивали края так, чтобы образовалась коническая втулка, с помощью которой  мои рога  насаживается на рукоятку. Полоски, полученные при рассечении заготовки, разводили в стороны и сгибали так, чтобы они образовали незамкнутое кольцо, диаметр которого зависел от размера чугунов и горшков. Расстояние между кончиками рогов должно быть таким, чтобы ухват можно было бы свободно подвести снизу под тулово чугуна или горшка. Кончики моих рожек не должны царапать посуду, поэтому их слегка загибали в противоположные стороны –  кузнечой ковкой это дело прозывается.  Потом мастер или сам хозяин ручку деревянную прилаживал – хозяйке  в добрые руки.
Ох, голубушка, я не только горшки из печи таскал, испокон веку рожениц защищал от нечистой силы, когда время разродиться приходило, меня ставили рогами к печи , а выходя из избы, молодуха  брала меня с собой в качестве посоха.
А уж как я любил с молодежью в жмурки играть на святочных посиделках,  они, молодежь-то, перехватываясь на моей рукояти, определяли водящего, которому завязывали глаза, отводили к двери, подбегали к нему, ударяя полотенцем, кушаком, рукавицей, ладонью до тех пор, пока тот не поймает себе замену.
Нет, хозяюшка, без меня в русской северной избе никуда, это сейчас все избаловались, про нас забыли, ни во что не верят, а в прежние времена я и сторожем в избе я и был.  Чтобы при уходе хозяина из дома не ушел домовой, необходимо было загородить печь мной – ухватом.  Это про меня  говорили: «Хвать за ухват, ан в люди бежать!». Так что ты, хозяюшка, не беспокойся  из нашего домишка домовой не  убежит, пока я жив. Ой, слышь-ко, в печи чугунок-то больно распыхтелся, не заговорились ли мы с тобой….»
И то правда, заслушалась я, а каша-то, поди, готова! Подхватила ухватишко и в печку за чугунком.  Выхватила ухватом чугунок из печи, аромат  – аж голова кружится – удалась каша! А чугунок-то в объятиях ухвата и говорит: «Прости ты меня, братушко, неразлучны мы с тобой, у печи вместе и в огонь и в воду вместе. Так и живем в обнимку!»

ПРО КОЧЕРГУ

Не успел ухват закончить свой рассказ, как в  печи раздалось шипение. «Ой, да ведь каша давно уж готова, а я тут лясы с ухватом точу» - очнулась я, да подхватив ухват, – в печь за чугунком. Вытащила – аромат – по всему видать, удалась кашка! Поставила чугунок в уголок  на шесток, не остынет.
Надо в печи уголья  позагребать, да тубу закрыть, а то все тепло в неё выфуркнет. Схватилась за кочергу, в печи-то пошнырять, а кочерга в руки не даётся, уцепилась за подпечье –  ни с места!
 Это еще что за дела. «Ты чего это кочерга  заупрямилась?» - ворчу на неё. А она в ответ возьми да и брякни: « «Вот уж работники печи: парь, да волочи,  а какое житьё у печи без меня?  Кто вам жар загребает, кто уголья разбивает, чтоб  ухват не обжег рога, а  чугунок, не опалил бока. Кто? Я – кочерга! Настоящая  ухвату сестрица, а не какая ни будь посторонняя девица. Мало, что сестрица, а порой  и дочка родная. Бывает и так, что меня делают  из ухвата, когда у него один рог изломается, из второго меня хороший кузнец и выкует.
В старину-то говаривали «Кочерга в печи хозяйка». Трудно себе представить, что можно истопить печь и пригото¬вить пищу, даже не взяв в руки меня – кочергу. Как только разгорелись в печи дрова и горящие поленья нужно отодвинуть в глубь печи,  я – кочерга тут как тут. А когда печь протопилась, загрести жар… словом, я  всегда под рукой.
Оттого я всегда должна быть легкой и верткой. Поэтому мою рабочую часть делают узкой и короткой, а рукоятку не очень длинной и тонкой. Меня , кочергу,  как и любую другую печную принадлежность, постоянно находящуюся при русской печи, издревле делал по заказу деревенский кузнец. Маленькую легкую рабочую кочережку, вот такую как я,  ковал он из стальной полоски толщиной примерно 3—4 мм. Для большой кочерги, как моя старшая сестра, нужна заготовка потолще, примерно 4— 5 мм . Один конец полоски скашивали под углом 45° и сгибали под прямым углом . Благодаря скошенному носку такой кочергой при необходимости можно подвинуть или повернуть даже самую мельчайшую щепку в печи, словом, выполнить любую достаточно тонкую работу.  Другой конец полоски нагревается в горне докрасна и расплющивался.  Не¬далеко от края в расплющенной части пробивали отверстие под шуруп. Слева и справа края раскованного участка загибали на оправке так, чтобы образовалась коническая втулка, предназначенная для того, чтобы насаживать кочергу на рукоятку . Уже дома хозяин насаживал ко¬чергу на рукоятку такой длины, какой требовали размеры топки его печи.
Ох, девонька, это ныне мы чаще, вот как я, целиком железные, а в прежние-то времена мы модничали, были с деревянными рукоятками. Необходимо было  кочергой  до¬тянуться до самого дальнего угла пода, печки-то русские в прежних избах были не чета нынешним – полдома занимали. Потому  и рукоять у кочерги, да ухвата должна была быть по длине печного нутра.  Ровные и легкие черенки изготовляли из стволов молодых елей, выросших в чащобе. Более прочные и долговечные рукоятки получались из березовых стволов.
А что тебе еще-то расскажу, и не поверишь. Помимо  работы в печи у меня и других дел в домашнем житье было по горло.
Послушай-ко.
Я ведь в прежние-то времена еще и врачевала.  Раскалив докрасна, меня, кочергу, подносили к больному месту на расстоянии в несколько сантиметров, вращали по солнцу (обязательное условие) с заговором. Для каждой болезни был свой заговор. Причём кочергой лечили не только телесные недуги, но и душевные, которые в настоящее время называют депрессией.
А коли затевались гадания? Тут уж и вовсе без меня никак.
Летом в полночь на растущей луне подвешивали кочергу на сук выше головы со словами «Кочерга-кочерга, скажи, как мои дела?» и далее задавали конкретный вопрос, предполагающий однозначный ответ (да - нет). Наутро проверяли её положение: висит – значит, ответ положительный, упала – отрицательный. Зимой кочергу не подвешивали, а втыкали в сугроб. Если на утро выяснялось, что она стоит прямо – хорошо, покосилась – не очень, но есть надежда; упала – плохо.
Никуда без меня!  С кочергой караулили снопы на гумне от лешего. В великий четверг женщины верхом на кочерге оббегали вокруг хозяйства, прося защиты «от воров, лихих людей». А 14 января верхом трижды объезжали вокруг дома, прося счастья и благополучия в Новом году, затем вокруг хлева для защиты скотины от мора и порчи. В Пасху кочергой сталкивали куриц с насеста, чтобы они начинали раньше нестись. Самое невероятное: чтобы уберечься от града, нужно выбросить кочергу за дверь во двор, и град через минуту-две прекращается.
Не пересказать всего. Во многих местностях свахи, отправляясь в дом выбранной  невесты, прихватывали с собой  меня же , кочергу, чтобы «выгрести девку». После благополучного сватовства родители заинтересованной стороны – невесты/жениха – связывали нас  вместе с  ухватом  чтобы свадьба не расстроилась.
А сколько про меня загадок:
«Черный (или железный) конь скачет в огонь».
«Без работы — холодна, после работы — красна от огня».
«Полно поле рыжих лошадей, одна вороная придёт - всех разгонит».
«Бабка-кривоножка огня не боится. Суну, посуну в золотую посуду, там поколочу, назад поволочу».
«Мать толста, дочь красна, сын кудреват, отец горбоват». (Печь, огонь, дым, кочерга).
«Черная гагара по полю скакала, золото собирала».
                Вот такая я сестрица чугуну да ухвату, пусть нос-то шибко не задирают, вместе у печи трудимся» - закончила свой рассказ кочерга и сама в печку полезла, последние уголечки разбить, чтобы худого угару в дом не напустить, а только доброго духу печного, жизнетворного.
14.11.20г.