Но так нас сделал Бог, другое нонсенс

Небо красит покрошенный, протертый мак,
ночь не зла
и добавляет звезды льда.
Тоненькая синева,
будто из пера
маячит там, где облака
и изумрудная листва.
И на лице твоем ложатся блики
так тихи, как снимки,
с бликами стоят в обнимку
великие, красивые, безликие как религии,
и мы с тобой одни.
Как будто сны мимо нас гуськом проплыли,
срамные места свои прикрыли,
обернули блестящей бумагой бутыли
с водкой.  Они уходят от нас, их неприкаянные зовут.  В могиле. 
Рты свои голодные разевают,
видно мы их возбудили после того, как их похоронили,
но наши рты впиваются, друг друга сосут,
не умея делиться краем листа
и мир как линии метро, цветные и красивые.
Цветная свастика.

Как ты хочешь?  Вниз и вдоль,
пока стена обои раздевает, сарафан проплакан
от неумелых трех углов координаций.
Ей бы себя нести, но она тебя обяжет
и меня, ей крик о помощи не нами назван.  Не спит.
И не лежит.  Стоит как полость
сустава, что завыл от боли.  Пишет.
И смотрит на нас вниз.  Мы ей Боги...
Люби меня, как будто я белее.  Ватман.
И мне прозрачной с тобой стать очень просто.
Я хочу быть луной на твоем черном горизонте.
Тогда стена обрушится и в миг заляжет.
Ты смотришь на меня, как будто я новость,
но так нас сделал Бог, другое нонсенс.
Мне слабо, падаю в твою пропасть,
а ты вырываешь прошлое, как глупые комиксы,
и кладешь на меня лист.