533. Василь Стус. Из Рильке. Сонеты к Орфею, I, 2

И девочка явилась, и была
как голос и струна в одном звучанье.
Лучащаяся, в вешнем одеянье,
она в мой слух словно вздремнуть легла.

Там и уснула. Сон ее объял
деревья, что меня околдовали,
и луговины, что живыми стали,
и чувства все, которым я внимал.

Мир – сон ее. \О мире сон. Хвала делам твоим,
поющий бог, она ведь и не хочет
проснуться. Посмотри: явилась – спит!

Где ж смерть ее? Ты мог бы длить и длить
мелодию, как час придет урочный.
Где музыка? Ведь девочка совсем.

отредактированный вариант:
И девочка явилась, и была
как голос и струна в одном звучанье.
Лучащаяся, в вешнем одеянье,
она в мой слух словно вздремнуть легла.

Там и уснула. Сон ее объял
деревья, что меня околдовали,
и луговины, что живыми стали,
и чувства все, которым я внимал.

О мире сон.  Хвала делам твоим,
певучий бог, она ведь и не хочет
проснуться. Посмотри: явилась – спит!

Где ж смерть ее? Ты мог бы возродить
мотив волшебный, когда он ее поглотит.
Куда уйдет? Ведь девочка совсем.


І появилась дівчинка мала,
як ліра й спів злились в однім гучанні.
Уся промінна, в весняному вбранні,
в моєму слуху спати прилягла,

там і поснула. Сон її пойняв
дерева, що мене зачарували,
і луки, що відчутні й чуйні стали,
і кожен подив, що мене опав.

І снила світ. Ділам твоїм хвала,
співучий боже, раз вона й не хоче
збудитися. Дивись — явленна спить!

Де ж смерть її? Ти зміг би поновить
мотив, як виспів з’їсть її, урочий.
Де вийде з мене? Дівчинка ж мала.