Белые снегири 28 - 10

9. К 75-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

ВАЛЕРИЙ ШИРОКОПОЯС
Член Совета Ветеранов
( Московская область, пос. Вербилки).

ВОИН И ДИТЯ ВОЙНЫ

«Быть не может!» На лицах моих собеседников искреннее удивление и недоверие…  Мне понятны их чувства. Точно так, или почти так же, воспринял и я известие о том, что из сотен вербилковцев, возвратившихся в родной поселок с полей сражений Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, встречать 75-летие  Великой Победы в уже недалеком мае будет всего лишь один.

Время безжалостно, оно не щадит никого. Несмотря на очевидность, разум такую данность воспринимать отказывается. В каждом, даже  небольшом поселении, с военной поры жили и трудились десятки фронтовиков, а в тех, что покрупнее, счет шел на сотни и тысячи. Не только мы, кого сейчас называют Детьми войны, но все последующие поколения россиян росли и мужали в их окружении и под их отеческим приглядом.

Они жили на одних с нами улицах, учили нас в школах. На заводах и в поле мы тоже трудились бок о бок, а случалось, становились напарниками на одном станке. Они преподавали нам в вузах. Мы вместе участвовали в субботниках и воскресниках,   сообща помогали в строительных и других работах погорельцам и вдовам, и так же, всем миром, широко отмечали  государственные и народные праздники.

Все ухабы жизненные мы тоже преодолевали рядом, но ровней с ними себя не считали. Равные в быту, в остальном: в отношении к труду, кобщественным делам, к тому же застолью и женщинам, к молодежи, они выделялись надежностью, справедливостью, верностью слову, и потому были несравненно авторитетнее.
 
Одно в них разочаровывало, особенно когда были подростками, они редко и мало вспоминали о своих ратных подвигах. Если и удавалось кого-нибудь из орденоносцев в праздничный день, после принятой им рюмки-другой, разговорить, то рассказы следовали какие-то будничные, как о тяжелой  работе, а о героическом, о чем с восторгом смотрели в кино, можно было и вовсе не услыхать.

Некоторые в этом отношении вообще были молчунами – отмахнутся и молвят тихо: «Потом как-нибудь…»  Одни из-за чрезмерной скромности, другие – потому что вспоминать пережитое им было очень трудно. А мы, как теперь  ни обидно признавать, были недостаточно убедительными и настойчивыми…

х  х  х
Вот и собеседник мой  Петр Петрович Крашенинников  из таких малоречивых.  Оказалось, что живем на одной улице, и дома наши расположены напротив друг друга. И десяток лет я встречаюсь с ним по вечерам, когда он неспешно прогуливается от панельной пятиэтажки до обелиска на улице Победы воинам-землякам, погибшим, умершим от ран и пропавшим без вести в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., на котором трижды обозначена его фамилия.
Заметил, что постепенно темп ходьбы незнакомца стал замедляться, а в последние годы помощниками ему стали костыли.

– Суставы  пошаливают,- пояснил Петр Петрович, когда  познакомились и я поинтересовался, что побудило прибегнуть к подмоге. - Видимо, поизносились, когда мотался по мазурским лесам и болотам за фашистами и  их прихвостнями -  «лесными  братьями».

Среднего роста, крепко сложенный, он сидит напротив в удобном кресле, добродушно улыбается, и недоумевает, чем вызван такой  к нему интерес. Наша беседа идет в форме пространных вопросов и совсем кратких ответов. Хорошо, рядом супруга ветерана Галина Григорьевна и обе их взрослые дочери, Елена и Любовь. Они и дополняют эмоциональными репликами рассказ мужа и отца. Постепенно мозаика долгой и богатой на события жизни начинает складываться.

– Отец мой, Петр Егорович Крашенинников, служил на флоте, в милиции, работал на фарфоровом заводе в формовочном цехе. Умер вскоре после войны, в 1948 – м. Мама тоже на заводе работала, лепила деколь. Ушла из жизни в девяносто восьмом. Моя старшая сестра Мария умерла рано. Жила семья в своем доме на улице Центральной, напротив продмага. У дома рос дуб-великан, который отец посадил  совсем молодым.

– А сами-то когда родились?
– Давненько уже, в марте, аккурат в Международный женский день, девяносто шесть стукнет.
– Выходит, когда началась война, было семнадцать.
– Да. И, как большинство одногодков,  обивал порог военкомата, рвался громить фашистов.

К тому времени за плечами Петра Крашенинникова были семилетка и ФЗУ, работа слесарем в цехах,  затем в заводском гараже. Парень был крепкий, спортивный, поэтому не сомневался, что для фронта готов.

– Однако военкомат так не считал, - сетует ветеран.

Только после восемнадцатилетия  Петр получил, наконец, долгожданную повестку. К тому времени у него уже был и личный счет к  врагу.
– С началом войны в действующую армию были призваны мой дядя, Егор Егорович Крашенинников, и четверо двоюродных братьев по отцовской линии: Николай Васильевич,  Григорий Сергеевич, Александр Сергеевич и Анатолий Сергеевич.
 
Николай  в звании старшего сержанта 21 ноября 1941 года погиб в бою в Карелии, там и похоронен. В том же месяце пропал без вести красноармеец Григорий, а в январе 42-го эта участь постигла и дядю Егора, тоже рядового красноармейца. Это их имена увековечены на обелиске.

Настроение было одно – мстить фашистам! - делится Петр Петрович  своими  чувствами  на момент призыва. 
– 20 августа 1942 года погрузились в вагоны и вскоре прибыли в Тулу, где меня определили в 156-й стрелковый полк войск НКВД СССР, в учебную команду сержантского состава.

Про себя отмечаю мысленно: «А мне в ту пору было от роду всего три месяца. И рейхсфюрер СС Г.Гиммллер  участь для меня уготовил незавидную: «С целью уничтожения русского народа… основное внимание уделять ослаблению его в расовом отношении, подрыву его биологической силы. Добиваться, чтобы на русской территории население в большинстве своём состояло из людей примитивного полуевропейского типа. Эта масса расово неполноценных, тупых, разобщённых, послушных рабов не должна доставлять забот германскому руководству”.

Служба молодого вербилковца началась в воинской части, уже в первые месяцы Великой Отечественной войны вошедшей в ее летопись эталоном стойкости и героизма.

Один из лучших гитлеровских военачальников генерал-полковник Гудериан  в своей книге «Воспоминания солдата» писал о событиях осени 1941 года:  «29 октября наши головные танковые подразделения достигли пункта, отстоящего в 4 км от Тулы. Попытка захватить город с ходу натолкнулась на сильную противотанковую и противовоздушную оборону и окончилась провалом, причем мы понесли значительные потери в танках и офицерском составе».

Первыми тогда встретили танки Гудериана воины 156-го стрелкового полка войск НКВД. Почти сто дней он находился в беспрерывных боях. Отличившись в обороне, полк также геройски сражался в   наступательной операции, начавшейся 5 декабря 1941 года и вошедшей в историю как Московская битва. За проявленные личным составом мужество и героизм полк был награжден Орденом Красного Знамени и ему присвоено звание «Тульский».

Конечно же, молодой Крашенинников старался «не ударить в грязь лицом» и поскорее стать умелым воином. Скоро Петр зарекомендовал себя отличным стрелком, и его дополнительно включили в группу по подготовке снайперов. Нагрузки еще более возросли. Снайперы боевую стажировку проходили  в порядках войск на Курском, Орловском и Смоленском направлениях, где в то время готовились наступательные операции.
 
Вскоре на личном боевом счету  молодого вербилковца значилось семь уничтоженных фашистов.

Как известно, солдат службу не выбирает, тем более в военное время. Отцы-командиры  приметили, что курсант Крашенинников неравнодушен к собакам,  особенно к овчаркам, и когда в часть прибыла  новая партия собак, которых надо было подготовить для службы, его определили к ним в качестве инструктора.

– Но ведь для этого нужны специальные познания!

– Кой-какой опыт у меня имелся.  Мальчишкой довелось побывать в Вербилках на представлении заезжего цирка, где мне очень понравились номера с дрессированными собачками. Я пообщался с дрессировщиком, он подарил книжку о дрессуре, вскоре  я прибрел щенка. Со временем он стал отличным служебным псом,  в 1939-м году я передал его в действующую армию  на финскую войну.
К окончанию Петром сержантской школы фронт отодвинулся от Тулы еще дальше. Крашенинников настиг его в апреле 1943 года в качестве стрелка 81-го отдельного железнодорожного батальона войск НКВД  на линии Ржев - Великие Луки. И опять повезло попасть в прославленную воинскую часть, вступившую в войну в самый первый ее день на западной границе СССР.  Буквально через несколько  дней после прибытия Петра к новому месту службы, 28 апреля, за ратные и трудовые подвиги батальон был удостоен ордена Красного Знамени, двоим его новым сослуживцам было присвоено высокое звание Героев.

В составе батальона Крашенинникову довелось побывать на разных участках советско-германского фронта:  Ржев,  Донбасс, затем северо-запад страны. Много горя людского довелось увидеть за это время: разрушенные города и села, бездомных детей-сирот, сотни братских могил. Ненависть к фашистам переполняла душу.

В мае 1944 года сержант Крашенинников  начинает службу в новой, третьей  по счету, воинской части. Ею становится 13-й отдельный пограничный полк войск НКВД СССР, охранявший тылы 5-й и 39-й армий 3-го Белорусского фронта.
Свою богатую боевую биографию полк тоже начал 22-го июня 1941 года в Белоруссии в первые же часы гитлеровской агрессии. В его составе Петру Крашенинникову, теперь уже в качестве пулеметчика, довелось стать участником стратегической наступательной операции «Багратион» на Минском направлении, освобождать от немецко-фашистских захватчиков   Прибалтику, часть северной Польши, Восточную Пруссию. Его память хранит эпизоды исключительного мужества и героизма, проявленные однополчанами. Так, в боях на территории Минской области инструктор служебных собак А.М.Носков закрыл собой своего командира от автоматной очереди, выпущенной в упор немецким унтер-офицером.

В боях за освобождение Литвы в  первой половине  июля 1944 г.  33-м пограничникам 8-й погранзаставы во главе со своим командиром мл. лейтенантом Г.Ф.Кирдищевым пришлось дважды вступать в бои с многократно превосходящими силами противника, и оба раза гитлеровцы были разгромлены. В бою 13 июля  командир пограничников был ранен и в тот же день умер в медсанбате.

Оба  отважных воина удостоены высокого звания Героя Советского Союза.
За отличие при освобождении 10 июля 1944 года столицы Литвы города Вильно  полку было присвоено почетное наименование «Виленский».
После взятия столицы Литвы советские войска устремились к Балтийскому морю, чтобы отсечь немецкую группу армий «Север» от прочих сил вермахта. Понимая, к каким трагическим последствиям  для них может привести успех советских войск, гитлеровцы бросили в полосу прорыва все возможные силы, и бились отчаянно.
- Те дни из-за плотности событий и огня слились в один затяжной, -  делится воспоминаниями Петр Петрович, - в памяти только названия крупных населенных пунктов: Паневежис, Шауляй, Биржай, Каунас…

Охотно верю фронтовику. Так сошлось, что гораздо раньше встречи с ним, интересовался ходом сражений в тех местах.  Поводом явилась обнаруженная информация о том, что 18 августа 1944 года в местечке Скайстольне близ города Биржай,  отражая танковый прорыв фашистов, погиб мой тридцатидвухлетний дядя Василий Григорьевич, младший брат отца, младший лейтенант и командир стрелкового взвода гвардейского полка 2-й гвардейской армии.

Сегодня в архиве ветерана - фронтовика бережно хранится потертый на сгибах от долгого пребывания в кармане гимнастерки документ, датированный 29 марта 1945 года. Называется он – «Благодарность Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина». В нем говорится, что благодарность Петру Петровичу Крашенинникову объявлена «за отличие в боях по ликвидации восточно-прусской группы немецких войск юго-западнее Кенигсберга».

26 апреля 1945 года 13-й пограничный Виленский полк войск НКВД СССР за успешное выполнение боевых заданий командования, проявленное в ходе разгрома Земландской группировки противника, был награжден орденом Александра Невского.

– Петр Петрович, но штурм Кенигсберга, по мнению Гитлера, неприступного города-крепости, наверное, хорошо запомнился? Вот в сборнике  «Краснознаменный Прибалтийский пограничный», изданном в Риге в 1983 году, говорится, «пограничники майора К.П.Петренко (командир полка – В.Ш.)  вместе с бойцами 39-й армии выбивали немцев из подвалов и разрушенных домов Кенигсберга, уничтожали их огневые точки. Воинами полка было взято в плен около двух тысяч фашистских солдат и офицеров». Как это было?

– Так это Гитлер и его генералы считали Кенигсберг неприступной крепостью, - смеется ветеран. – А для нас, рядовых советских солдат, он был очередным городом, который, согласно приказу, надо взять, чтобы поскорее закончить войну.
Дым черный помнится, взрывы, каменные подвалы, лестницы, опять подвалы, чердаки, автоматные очереди… Сам посуди, времени-то сколько прошло,
   почитай, семьдесят пять лет. Вот бегемота хорошо помню!
– Кого-о-о? Неужто и его фрицы приспособили воевать?

Выяснилось, что  один из многочисленных оборонительных рубежей гитлеровцев в Кенигсберге проходил по территории зоопарка, имевшего подходящий рельеф. Чтобы овладеть им, советским войскам пришлось более суток вести наступательные бои с применением минометов и артиллерии. Пережили их всего четверо животных – лань, осел, барсук и бегемот, состояние которого было очень плохим. В него попало семь пуль и осколков.

 Бойцы обнаружили животное спрятавшимся в канаве на окраине зоопарка. Отыскали зоотехника, им оказался сержант,  пулеметчик из 50-й армии. Его прикомандировали к зоопарку. Он и выходил бегемота.
– Раньше-то мне такое чудище  не встречалось, - шутит ветеран,- потому и запомнилось.
 
Президиум Верховного Совета СССР  учредил медаль «За взятие Кёнигсберга». Это единственная медаль, учрежденная не в связи с взятием столицы республики или государства, а за взятие города - так велико было его значение, и так тяжело он дался. Отмечен ею и Петр Петрович Крашенинников.

День Победы 13-й пограничный встретил на Земландском полуострове у берегов Балтики. Но уже 13 мая экстренно перебрасывается на юг Восточной Пруссии, чтобы защитить военные коммуникации от набегов со стороны окопавшихся в окрестных лесах польских бандформирований и оставленных здесь фашистами в бессчетном количестве диверсионно-террористических групп.

Здесь, в лесу Герлиц, в окрестностях города Растенбурга, ныне польского Кентшина, сержанту Крашенинникову довелось оберегать и воочию наблюдать двух легендарных полководцев Великой Отечественной войны маршалов Советского Союза заместителя Верховного главнокомандующего Г.К.Жукова и командующего 3-м Белорусским фронтом К.К.Рокосовского,  когда они осматривали бункер «Волчье логово», где с момента нападения на СССР и вплоть до конца 1944 года располагалась Ставка Гитлера, в которой он провел более 800 дней. Из этого места осуществлялось руководство военными действиями на Восточном фронте.
Оставил следы  солдатских сапог в подземельях гитлеровского логова и наш земляк.

Затем опять Литва. Здесь полк участвует в контртеррорестических операциях против местных бандформирований. К сожалению, и после 9 мая 1945 г. не обошлось без потерь личного состава.
– Война с Германией закончилась, как сложилась дальнейшая судьба? Когда домой  возвратились?
В ответ на вопрос Петр Петрович развел руками и заметил:

– Так, с японцем война началась. Наш полк погрузили в эшелоны и разгрузили южнее Владивостока. Приступили к охране тыла действующей Красной Армии на Дальнем Востоке. Однако Япония  быстро капитулировала. Больше войн не предвиделось, поэтому настроение было приподнятым. Позади три года службы в действующей армии, не сомневался – теперь уж точно домой.
Однако радовался фронтовик преждевременно. Впереди этой службы оставалось  еще три года  и восемь месяцев.

20 сентября 1945 г.  13-й полк переформировали  в 13-й  пограничный Виленский ордена Александра Невского отряд войск НКВД СССР. Местом дислокации отряда стали Курилы, отвоеванные у японцев. Позднее отряд еще дважды переформировывали, но и сегодня он несет пограничную службу на Дальневосточных рубежах России.

Не единожды за время службы Петру Крашенинникову приходилось вдоль и поперек пересекать Охотское море, посещая по долгу службы пограничные заставы  на Кунашире, Сахалине, Камчатке. Основным местом дислокации вскоре стал Петропавлоск-Камчатский.

– Демобилизовали только в апреле 1949 года, - рассказывает  ветеран.
А в моей голове опять воспоминанья: «Тебе как раз исполнилось семь, и осенью пойдешь в первый класс. После средней школы получишь  еще и высшее образование. И это кардинально разойдется  с чаяниями германского фюрера».
«Достаточно, если они будут уметь считать до ста… Каждый образованный человек — это наш будущий враг… Надо отучить их мыслить. Никакого обязательного школьного образования… максимум, чему следует их научить, — это различать дорожные знаки. Уроки географии должны сводиться к тому, чтобы заставить их запомнить: столица рейха — Берлин, и каждый из них хоть раз в жизни должен там побывать», - ставил задачу Гитлер.

– Просчитался бесноватый. Крашенинников со товарищи отстояли для меня и соотечественников право учиться и мыслить. Солдаты Красной армии хорошо знали  и географию, и дорогу на Берлин, и действительно побывали в нем. Но не  рабами,  Победителями!
–- Работать стал на прежнем месте - слесарем автогаража на фарфоровом заводе.  В пятьдесят первом году женился на симпатичной девушке, - показывает на сидящую неподалеку супругу Галину Григорьевну. – В том же году дочь родилась, Лена,  в 1956-м   - вторая дочка, Люба.

– А где и как познакомились?
–- На танцах, в Доме культуры, - с улыбкой подсказывает Галина Григорьевна, пока супруг размышляет над ответом. – В апреле будет 69 лет как поженились.
– А всего вам сколько?
– В 1929 родилась, как и Петр -  в марте,  только 1-го числа. Стало быть, полных – девяносто.
Стройная, подвижная, с приветливой улыбкой на добром лице, Галина Григорьевна никак не вписывается  в сложившиеся стереотипы о людях в возрасте десятого десятка. Речь живая, образная, с вкраплением шуток и юмора, а память надежно хранит яркие эпизоды пережитого.

– Когда война началась, - рассказывает она,- мне было двенадцать лет. Так что я полноправный член Общероссийской общественной организации «Дети войны». Вот, - показывает Галина Григорьевна красную «корочку», - на днях заходил председатель поселковой организации Юрий Иванович Зимницкий, вручил новое удостоверение.
Родители мои, Григорий Иванович и Мария Григорьевна Королевы,  тоже фарфористы. Отец работал в горновом цехе, мама – в сортировочном. С началом войны  отец ушел на фронт, вместе с ним мой дядя - мамин брат Шуралев Николай Иванович.  Оба остались живы. Папа под Ельней получил тяжелое ранение, лежал в госпитале, в 1943 году его демобилизовали.
Росла в семье не одна, были еще старшая сестра Зоя и младшие -  брат Борис и сестренка Наташа.
Жили в своем доме на улице Дубенский тупик. В 1942 году он сгорел, и нас поселили в многоквартирном доме  на берегу Дубны, когда-то принадлежавшем владельцам завода и потому называвшемся «барским».

Очень тяжело в войну жили, особенно зимой. Очереди за хлебом стояли длинные, люди мерзли. Немецкие самолеты станцию бомбили. В Вербилках был госпиталь. Раненых привозили и выгружали прямо на снег у больницы на Дубенском тупике, видимо, там был приемный пункт. Мы ходили в госпиталь,  читали раненым письма, за тех,  кто не владел руками, писали ответные письма под их диктовку. Случалось, пели им песни,  рассказывали стихи.

У железной дороги, ближе к вокзалу, располагался  военный склад боеприпасов. Школьников  привлекали к работе на нем. Помню, к тому месту, где улица Победы делает поворот через железнодорожный переезд, подавали вагоны, к ним приставляли трапы, а вдоль вагонов устанавливали столы из досок. Из вагонов взрослые по этим трапам выгружали  железяки, возможно, это были корпуса снарядов и мин,  а  мы  металлическими щетками эти железяки чистили, потом бежали  на занятия в школу.

Но больше нравилось работать на совхозных полях. На железяках-то не кормили, а в совхозе пололи  - копали картошку, свеклу, капусту и другие овощи, и можно было что-нибудь съесть.
Мне, по возрасту младшему, тоже очень хорошо знакомо это постоянное чувство голода. В послевоенные годы  степное Приамурье, где я рос, преследовали неурожаи. Поставок продовольствия из разоренных войной западных регионов  страны недоставало. В 1948-м умерла мама, нас у отца осталось четверо: два брата - старший и младший, и двухлетняя  сестренка.

Мальчишками, до самого снега, мы проводили время в подлеске, на водоемах  в поисках того, что можно пожевать. В пищу шла  даже синего цвета глина, вкрапления которой  выколупывали из берега речушки. Став взрослым, я ни разу такой глины не нашел. Начала жизнь выправляться в наших краях уже в пятидесятые годы. Но в 1959 году отца не стало.
Чем дальше отодвигаются годы военного лихолетья, тем глубже осознается величие Победы советского народа над германским фашизмом и его человеконенавистнической идеологией. Даже нынешним недругам России, пытающимся обелить гитлеризм, не хочется желать той синей глины в качестве лакомства.

Однако продолжим  рассказ Галины Григорьевны.
–- 9 мая 1945 года запомнилось как большой праздник. Люди радовались, поздравляли друг друга, играла музыка. Впервые распахнулись ворота завода и на его территории состоялся митинг, на который  собрались почти  все Вербилки.  В военные годы посторонним вход на предприятие был закрыт -  он выпускал продукцию для армии и являлся режимным объектом.

После окончания  семилетки, в победном 1945-м,  поступила в ремесленное училище при заводе, выучилась на живописца, с 1948-го  по 1982-й год работала в этом качестве. На заводе  и с Петром познакомилась. На пенсию ушла с 6-м разрядом. Потом, в 1988-1991 годах, еще поработала на заводе уборщицей.
Постепенно жизнь стала налаживаться, Вербилки застраивались новыми домами. В 1973 году нашей семье выделили  две квартиры, в панельной пятиэтажке № 1 на  улице Школьной,  вот эту, трехкомнатную, и однокомнатную, тоже  в пятиэтажке, по  ул. Хотьковской № 2. В ней поселилась мама Петра, чтобы жить рядом с дубом – памятью о молодости и  муже, который к тому времени умер. Теперь на месте дуба панельная пятиэтажка.

– Очень красивый был дуб, – поддерживают мать обе дочери, – раскидистый, мощный.
Старшая, Елена Петровна (в замужестве Сорокина), тоже фарфористка. После окончания десятилетки поступила на завод, ученицей в живописный цех. В нем и  проработала вместе с матерью, правда, в разных бригадах, до 55-ти и выхода на пенсию. Вышла замуж, вырастила сына, нянчила внучку, теперь ученицу 9-го класса. Похоронила мужа.

Рассказ Елены Петровны о заводских буднях всколыхнул и мою память. Как и она, после школы я пошел работать на завод – Бурейский механический, стал электросварщиком. Завод изготавливал мостовые электрические краны, они поставлялись не только в регионы СССР, но и   в  страны Зарубежья.
Всю жизнь берегу я в себе тот  артельный - душевный, но и требовательный -  дух, что царил в нашем низовом трудовом коллективе, почти десяток человек в котором являлись фронтовиками. Как  мой первый наставник, дядя Коля Гутиков, высочайший профессионал и молчун, во время войны - водитель полуторки. Такие трудяги, как он, как Петр Крашенинников, и не дали свершиться изуверским планам гитлеровцев, планировавших  полное разрушение нашей экономики.

В секретном германском меморандуме от 17 ноября 1941 года указывалось:  «В России надо… закрыть промышленные предприятия, которые предъявляют высокие требования к работающим на них коллективам, как, например, заводы по выпуску оптики, самолетов, локомотивов. С русских не надо требовать квалифицированного труда, чтобы держать их благополучие на этом основании на самом низком уровне».
«Не срослось!» – как говорится. Всего через четыре года после разрушительной войны советская промышленность изготовила «ядерный щит» и сегодня надежно защищающий нас от внешних угроз. Не буду перечислять – успехи страны в самых высокотехнологичных проектах известны всей планете. И они прирастают год от года.

Как можно не быть благодарными за этот подвиг нашим фронтовикам!
Младшая, Любовь Петровна, выбрала в жизни другую стезю - после десятилетки стала студенткой московского медучилища. После его окончания сорок лет трудилась в 59-й горбольнице г. Москвы. Уволиться пришлось в 2015 году в связи с реорганизацией здравоохранения. Больница та в центральном районе  столицы не работает по сей день.

Отношением к жизни и труду дочери достойны своих родителей. Многократно за годы работы они отмечались благодарностями, их портреты украшали Доски почета. На троих с матерью у них три медали «В память 850-летия Москвы», все четыре члена семьи - «Ветераны труда». Еще бы! Их общий трудовой стаж, без учета военных лет главы семейства, составляет 155 лет и четыре месяца.

Дочери с удовольствием показывают награды родителей. Особую гордость вызывают удостоверение и медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», удостоверение «Ветеран Великой Отечественной войны», которыми отмечена их мама.
У Петра Петровича регалий на всю его широкую грудь. Орден «Отечественной войны» II степени, медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», уже упоминавшаяся медаль «За взятие Кенигсберга», медаль «Солдат Победы», знак «Фронтовик 1941-1945»   и еще двенадцать медалей, врученных  в ознаменование  юбилеев Советской и Российской армии, а также юбилеев Дня Победы, которую он добывал
Сейчас сестры живут вместе с родителями. Завидую им! Их папа и мама не стали большими командирами и начальниками. Но они всегда оставались теми, кого называют «солью земли русской», на кого Россия опиралась и благодаря которым выдерживала самые тяжкие испытания, выпадавшие на ее долю. Они всегда были воинами, тружениками, патриотами своего Отечества. Как и раньше, их сердца полны добра и любви  к своим повзрослевшим детям.

По-доброму завидую и их родителям! Не каждым ветеранам доводится прожить такую долгую, насыщенную жизнь, преодолеть все мыслимые невзгоды и остаться светлыми жизнелюбами,   окруженными теплом и заботой любящих сердец.

Х  Х  Х
Петр Петрович Крашенинников ушел из жизни 3 апреля 2020 года, когда до празднования  75-й годовщины Великой Победы оставалось чуть больше месяца.