Что было в финале

Я окончила институт, защитила диплом только в одном вузе, а планы были параллельно поступить еще в другой и защититься и там, но смерть мамы все перечеркнула. Отец просил не бросать его , но он как-то сказал, ты не беспокойся, я поеду опять в тайгу, там у меня охота, инвентаризация и дела пропагандиста. Все будет отлично и он не пропадет. Мне он казался потерянным и очень грустным. Кажется, даже сильно постарел. Будущее его тревожило, как и меня.

  Я ему тоже сказала, что я поеду туда, куда меня пошлют, сама я не властна устраиваться туда, где мне захочется. Я напишу, папа тебе, где я стану работать" И я пообещала часто приезжать к нему навещать его.
 
 Жизнь распорядилась так, что после института меня направили на север Амурской области, в Усть-Нюкжу, впечатления от которой остались самые негативные. Во-первых, меня не поставили в список учителей, хотя был приказ заведующего роно. Может был приказ утерян? 
 
 Работа состояла в том, что я вела уроки в восьмых, седьмых, пятых классах, а шестого, почему-то не было в этой школе. Классы были небольшие, но дети, подростки были на удивление ленивы и не дисциплинированны. Видно было по ним, что они не имеют понятия, что такое урок и как вести себя в школе. Они смотрели на меня холодно и враждебно, не собирались слушать меня и тем более выполнять задания. Занимались абсолютно свободно своими делами, либо просто сидели и отсиживали время. При этом ничего не делали. Учеба была не для них.
 
 Материальная база в этой школе была на нуле. Между учителями были своеобразные войны и интриги. Особенно между завучем и географом. Географ был на удивление сварлив и скандален. Он мог тут же на ровном месте взвинтиться и начать обвинять во всех грехах заведующую учебной частью, уже не молодую женщину. Та страдальчески морщилась и пыталась урезонить его. Ей было неловко перед новым членом учительского коллективом. Но все было напрасно. Война продолжалась и можно было только догадываться в какой она степени идет.
 
 Наступило время выдачи зарплаты, а мне...зарплаты не было. Я обратилась к директору и спросила, почему меня в ведомостях нет и как вы прикажете дальше мне быть? Он ответил, что даст мне аванс из собственного кармана и полетит на следующей неделе узнавать в бухгалтерии, в чем дело. Я согласилась подождать. На те деньги можно еще прожить с месяц, но дальше?

 Дальше продолжалось с удивительным постоянством. Вдруг директор уезжал с моей просьбой в очередной раз и прилетал через неделю. Мне говорилось с извинениями, что он опять... забыл о моей просьбе и вот в следующий раз он первым делом все узнает и уладит. Мне это поднадоело и я сказала после очередного пустого разговора с ним, что я ухожу и буду увольняться, но через прокуратуру буду требовать свою зарплату за шесть месяцев. Директор был бурят и не нашел, что мне ответить. Люди в селе называли его "Пингвином", по нему можно было определить, насколько сегодня холодно. Когда было очень холодно, то директор шел подняв руки по сторонам, как пингвин. Чем холоднее было на улице, тем он выше поднимал руки.
 
 Я улетела в районный центр, написала заявление об увольнении среди учебного года и через прокуратуру мне отдали причитающуюся зарплату за полгода. Из этих денег я отправила пятьдесят рублей молодому человеку в институт, в общежитие Володе, который позировал мне на портрет и, который мне нравился своей внешностью. Но характер у него был нелегкий. Возможно, из-за внешней красоты его избаловало женская половина?

 Далее я уехала в областной центр, где рассказала все, что со мной приключилось на севере области и попросила новое направление куда-нибудь. Мне дали направление открывать детскую художественную школу в один из районов, но уже восточнее. И слава богу. Я полетела на ЯКе до районного центра. Там совершенно случайно встретилась на улице с Леной Жуледовой, с которой я ранее училась в училище. Мы жили в общежитие по соседски в двух комнатах, но учились в одной группе. Училась она неважно, не блистала ни знаниями, ни талантами. Она давно вышла замуж и работала в местной школе. Я спросила, как она живет и какая у нее семья?  Полагалось по знакомству приглашение к себе домой, но она так категорически замахала руками и я поняла, что у нее дома не совсем хорошо и благополучно. Сказала только, что муж у нее пьющий и все такое. Я не стала настаивать. Что, я не видела семей, где муж пьянствует? Мы разошлись и на этот раз уже навсегда.
 
  Ирония судьбы такова, что и на новом месте назначения меня ожидали один другого одиознее события. Во-первых, я простыла в самолете, где соседи пооткрывали вентиляцию и меня продуло до костей. Несмотря на просьбы закрыть их, соседи оказались на редкость толстокожи и равнодушны. Я простыла так, что меня положили в больницу с воспалением легких. Пока я лечилась в больнице в течении месяца, деньги, предназначенные на открытие детской художественной школы, власти распорядились или некто на нужды больницы, на ее ремонт. Детская художественная школа оказалась ненужной для данного района. Куда меня? Роно направило меня в сельскую восьмилетнюю  школу, которая находилась в полчаса езды на автобусе от района. Приказано - сделано. Я уехала. Там оказалось, что у меня нет квартиры, как и в Усть-Нюкже. Хотя, если жить в интернате, то никто не приставал со своими скабрезностями и прочей ерундой. Но стоило только получить отдельную квартиру с печным отоплением, как там принято, то откуда ни возьмись появились женихи и причем все ...женатые. Лица у них были на одно выражение, не буду детализировать, но мне были отталкивающими и омерзительными.

 Кстати, в Усть -Нюкже из-за отсутствия жилья меня сначала поместили в...склад консервов и других продуктов. Продукты оттуда убрали, а вместо их поставили туда кровать, табуретку и шкаф. Чтобы подойти к кровати, надо было протискиваться между шкафом и кроватью. там было ровно пятнадцать сантиметров. Вместо чайника у меня была большая кружка и кипятильник. Вместо стола у меня была табуретка, на ней я и готовилась к урокам, писала планы, конспектировала, делала пособия. После этого табуретка превращалась в обеденный стол, на котором я пила чай. От чая шел густой пар, так как все-таки это было раньше складом для продуктов. Обедать мне разрешили в столовой интерната, но столы, а вернее клеенки были до жуткого жирными и я опасалась прикоснуться к ним. Заведующая была жуликоватого вида женщина небольшого роста. У нее был сын, которого ждала армия, скорее всего, армию с нетерпением ожидала его мать.

 Я сшила себе из двух котиковых шубок маленького размера длинную шубку, как в кино "Карнавальная ночь" у актрисы Гурченко и на мне была шапочка из соболя, он был подарен отцом. Этот соболь был уже в капкане, но на него напала сова и несколько его ранила. Поэтому соболя сдавать отцу в заготпункт было нельзя, да его и не приняли бы из-за рваных частей. Я аккуратно зашила его и смастерила себе ушаночку. Зато было тепло и ...очень красиво. Выглядело довольно прилично, даже очень элегантно. Вот одна из сестер, увидев на мне эту шапочку, заявила, что я заставляла отца ловить для себя соболей и вся была в соболях. Откуда у меня котиковая шуба? Наверное, распродавала соболей папиных? Такие глупости, просто некуда уже. Я говорила ей, что один соболь был порван совой, но она почему-то не поверила. Шубки мне отдала учительница математики Тамара Васильевна. Ей они были не нужны и она бросила их на пол для тепла для дочек. Они выросли и уже не ползали по полу. Выбрасывать их она пожалела, а мне пригодились для шитья. Ну и бог с ней, я подумала, почему я обязана на каждом шагу что-то доказывать и объяснять? Это бесполезно и пустая трата времени и нервов. Я работаю и зарабатываю. Купила себе котиковую шубку. На самом деле она самосшейка. Причем на руках.

 По злой иронии судьбы, снова в этой восьмилетней школе  мне не стали платить зарплату. Хотя нагрузка была довольно большая, рисунки и поделки моих учеников были замечены начальством Дома Пионеров и отобраны на постоянную выставку в районе. Я не стала выжидать и выяснять в течении долгого времени, села в автобус во время осенних каникул и уехала в этот районный центр. Там заведующий роно мужчина лет пятидесяти пяти объяснял мне что-то, что в бухгалтерии, у секретаря и так далее. Я строго и холодно ответила, мне не надо ничего объяснять, прошу отдать мою трудовую и я сама себя устрою. Заведующий стал меня упрашивать поехать в Февральск, где учительница уходит в декретный отпуск и я должна заменить ее хотя бы на год. После года он меня отпустит. Я с трудом согласилась. Ехать в какой-то Февральск мне совершенно не хотелось. И это после оказалось не на год, а на целых ...шестнадцать лет. Но об этом уже было написано ранее и, если будут дополнения, то уже в другой раз.