13. Маяки. Это моя книга

   Два маяка –  на Севере и Юге – живут в моей душе. Первый одиноко стоит на скале, освещая Белое море, второй всегда в гуще нарядной толпы Черноморского побережья. Один далеко – южная окраина моего сердца, другой близко – его северное полушарие. Северный маяк стоически освещает каменистый, сразу заканчивающийся берег. К нему не подойти. Остров наотмашь бьют штормовые волны, зимой покрывая ледяной коркой всё вокруг. Южный так близко, что можно прикоснуться к разогретой каменной кладке, почувствовав щекой накопленное тепло солнечных дней. Около него сквозь горячий асфальт еле пробивается трава. И вряд ли когда морская волна коснется его подножья. Он стоит на Высоком берегу.

   Оба монолиты, продолжение скал, на которых каждый исправно служит много лет. Один всегда мёрзнет, другой раскаляется от летней жары. Эти маяки мои путеводные звезды, Северная и Южная – две половинки моего Я.

   Северный свет хранил меня, когда по его лучу весной вздумалось по ледяным торосам идти к острову. Прыгая с льдины на льдину и уже на полпути, заглянув в чёрный оскал полыньи, я повернула обратно к берегу. Так и не дошла до своей Северной звезды. Так и не узнала, кто в тёмную ночь забирается по серпантину лестницы и, пересчитывая каждый раз скользкие ступеньки, зажигает маяк. Наверное, от фонаря старого лопаря в полярной ночи засветилось северное сияние. Тех, кто живет в Австралии, прошу: послушайте дидьяриду – сразу повеет прохладой в жаркий изнуряющий день, заголосит пурга и заскрипят шаги в морозную звёздную ночь, напоминая о скитаниях переселенцев с далёких холодных берегов. Из чьей души вырвались эти живущие в северных краях звуки? Кому в пекло вспомнилось лихое ненастье? Может быть, тот музыкант давным-давно пришёл из наших краев?

   Отчего северный маяк всегда горит в моей памяти, освещая трудную обратную дорогу? В другом не видно огня, но он греет мою душу в зимнюю стужу. Именно южный маяк в жаркий и беспечный день отразился на моём детском рисунке. Он и сейчас крепко стоит, этот бывалый моряк. А рисунок за давностью лет потерялся, его никто и не хранил, может, замела позёмка? Зачем свет в яркий полуденный зной? Кто прохладной ночью приходит и уходит, поддерживая огонь в темноте, может, русалка? Или сюда забираются светлячки, и это они освещают путь для всех заблудившихся в тёмной ночи. А в полночь можно увидеть, как прожектор скользит по волнам, охраняя лунную россыпь. Красиво. В лучах искрится кефаль, чешуя рассыпается серебром, и, дождавшись щедрую волну, можно собрать эти богатства прямо у кромки берега. И до сих пор всё хранится в подземелье маяка, только надо набраться духа туда спуститься. Там, глубоко под землей, в книжках отсыпаются сказки, когда мы спим наяву.

   Внутри маяков я никогда не была, не поднималась наверх по винтовой лестнице, чтобы постоять на ветру, распахнув руки навстречу ветру, и не спускалась в подземелье, чтобы разыскать несчётные сокровища при свете фонаря, зажжённого от луны. Она, Луноликая, по секрету мне сказала, что драгоценности давно примерила Андромеда, рассыпав по небу алмазную пыль.

   Детям я часто говорю: «Есть грязные лужи на земле, и есть ясные звёзды на небе. Каждый выбирает сам, на что ему смотреть».


Aoida XX