10. Божья коровка. Это моя книга

   «Божья коровка……Улети на небко, там твои детки кушают котлетки, всем по одной, а тебе ни одной»… С этой песенкой в память влетает тёплый, радостный ветерок. Вспомнив про красную маленькую коровку, улыбаюсь про себя и мурлычу под нос немудреный мотивчик.

   Отпускным летним днем я привычно сижу на излюбленном пригорке. В корзинке – грибы. Пол-литровая банка, обвязанная под горлышко веревкой, с уже наполовину съеденной черникой, присоседилась рядом. Если повезёт, принесу ягоды домой. Мало ли что. Рядом валяются сброшенные с ног резиновые сапоги. Можно пошевелить спёкшимися от жары пальцами. Волосы, выбившись из-под крапчатого ситцевого платка, смешно щекочут шею. Косынка тоже летит в траву. Ветер ещё больше запутывает итак растрепанные волосы, обдувает припечённое солнцем лицо. Душа греется.

   Трава приникла. Мерно рокочет шмель, по-деловому, зависая над пахучим цветком. Звенящие колокольчики, весёлые лютики, прилипчивые розовые гвоздики, скромницы ромашки слегка колышутся в солнечном мареве. Душистая цветочная дрема обволакивает и успокаивает, клонит в сон.

   В этом раздолье копошатся козявки, мошки, блошки, букашки – целая прорва малявок. Уцепившись за травинку, Божья коровка медленно ползёт наверх. И сейчас, когда эта копошунья сидит где-нибудь под листом, я осторожно пересаживаю яркую точку на ладонь, крепко зажимаю в кулак и, спев песенку, открываю путь для пятнистой крохи. Крылышки раскрываются, газовая нижняя юбочка наполняется воздухом, и это небесное создание, овеянное божьей благодатью, улепетывает вверх. Улетает поближе к Господу моё желание. Вдруг повезёт. Но вряд ли я дождусь божьей милости. Я столько раз обманывалась, что уже ничему не верю.

   После долгого хождения по лесу можно свернуться калачиком на пригорке и совсем немного вздремнуть. Хвоя близко стоящих молодых сосенок перебивает дурманящие запахи разнотравья. Звенит, радуясь, полный света и тепла, день. Порхают легкокрылые бабочки. Туда-сюда мотаются стрекозы, слышна их бестолковая стрекотня. Слюдяные крылышки блестят на солнце, глаза от удивления вылезли из орбит. Им всё любопытно и смешно. Во всю прыть скачут голенастые кузнечики. Где-то заливисто их облаивает собака, охраняя своего хозяина. Поблизости поют невидимые птицы. Глухо кукует кукушка. И так долго, что сбиваюсь со счета. Глаза слипаются…

   В пионерском лагере праздник цветов. Я тоже цветок. Можно даже разглядеть смеющееся счастливое лицо на фотографии. Жаль только, что маленький цензор чикнул ножницами оборванный в драке низ марлевого платья. За кадром осталась спутанная в репейнике борода Старика Хоттабыча. Сколько упущенных возможностей из-за неуёмных проявлений детской симпатии!

   Однажды, когда подойдет к концу мой жизненный срок, и увяну насовсем, обязательно покачаю своей уже цветочной головой вслед убегающей в лес чумазой девчонке.

   Убаюканные травой-муравой, ресницы медленно опускаются, и, обессилев, веки плотно закрываются. Короткий пронзительный сон освежает уставшую душу. Ни за какие коврижки не променяю этот пахнущий цветочным ветром земной рай. Душа здесь радуется. Греет обласканная солнцем родная земля. Каждый её вздох, каждую травинку я ношу в своём сердце. Шелестит листва, хочет что-то сказать. Шепчут на ухо свои любимые сказки полевые цветы. Обязательно когда-нибудь их вам перескажу. Без конца чирикают забавные истории птицы. Журчит речка Малошуйка, предлагая в жаркий полдень напиться.

   Отрешившись от земного рая, можно окунуться в просторное ясное небо и безмятежно посмотреть наверх, рассматривая застывшие перистые облака. Какие волшебные птицы растеряли свое белоснежное оперенье? Куда они улетели? Почему без меня?
   
   Когда дождь сечёт без конца и на тёмной улице лихо и сиротливо, когда не пройти по вязким от сырости дорогам, а серые мостки давно провалились, когда ветер по-волчьи завывает в трубу, я сижу дома. Притулившись о бок заботливой печки, сохранившей для меня своё тепло, вспоминаю летний пригорок и божью коровку.

   Передала ли она на небеса мою просьбу?


Aoida XX