Когда я на почте служил ямщиком

Когда я на почте служил ямщиком,
Ты кушала крем-брюле…
Ты била прислугу свою башмаком
За пыль на фамильном стекле.
И жизнь протекала на французский манер –
Мон шер, силь ву пле, гран мерси...
И были до фени и Платон, и Вольтер,
И фуги, и клавесин.
В той жизни всё было совсем по-иному.
Тогда было проще – ты барин, я – хам.
Тебя не учили Ньютоны биному,
А дань отдавали любовным стихам.
Суфле, мармеладки, а для аппетита
Всегда перед первым – аперитив.
У мужа, тьфу-тьфу, к счастью нет простатита.
Коляска, рояль и семейный архив…

На памяти нашей поставлен барьер,
Я думаю – это не зря.
Внутри кто-то спрятан ещё, например,
В себе я скрываю царя.
А вдруг – это глупый, надутый сатрап,
Тащите скорей зеркала.
Скорей собирайте карманный генштаб
И бейте в колокола.
Другие герои, другая эпоха,
И ты, слава богу, другая ля фам.
Ты любишь пельмешки, и это неплохо,
Сухое, кагорчик и в кофе бальзам.
Но как ни крути, наши подлые гены,
Бессовестно мутят процесс бытия…
Нет-нет да пролезет седьмое колено,
И прутся наружу князья да графья…

Мы стали – кем стали, и Бог им судья,
Скелетам в стенном шкафу.
За них не в ответе ни ты и ни я
И даже за пятую нашу графу.
А тот, кто придумал бессмертье души,
Наверно большой шутник.
Ему ж говорили – Ты, брат, не спеши…
И помер в степи ямщик…
Свободные души шныряют в эфире,
Скандалят за место в родильном дому.
Им скучно наверно в небесной квартире,
Где всё неизменно и всё по уму.
Им хочется снега, им хочется в море,
Бессмертие – это такая тоска.
Пускай даже будут горшки на заборе,
И солнышка нет пока…
Но главное, что пока!