На дальней заставе парнишка служил

На дальней заставе парнишка служил,
О доме тревожными мыслями жил.
Нет нет, да в увалах заглянет в стакан
И знал его боль лишь овчарка Полкан.

Ведь там, на гражданке не знают всех дел,
Какой на границе царит беспредел.
Как сильно прессуют здесь юных ребят,
А тех, кто бежит, отправляют в дисбат.

Дай бог, чтобы мать, телевизор включив,
Не стала смотреть, кто кого "замочил".
Пусть лучше дождется от сына письма,
В котором он скроет весь ужас дерьма.

Напишет ей ласково: Мама, люблю.
А сам про себя : Я мужик, я терплю,
Известно лишь черту, какою ценой
В караул достается идти мне ночной.

И снова в бумаге иная строка:
Стою вот в дозоре, смотрю в облака.
Скучаю безумно, вернуться хочу...
А сам про себя : если в цинк не свинчу.

И с горькой ухмылкой, добавит: эх, мать,
Прости ты меня, что я вынужден врать.
Ведь знаю, что сердцем ты очень слаба,
Но если не встретимся, значит, судьба...

Все мысли тяжелые мимо листка,
Они точно пуля, свистят у виска.
И только одно смог солдат сообщить:
"Устал я все тяготы службы тащить.

Твой крестик, родная, мне греет карман
И знаем о нем только я и Полкан".

Заклеена весточка в белый конверт,
Дороже ее сердцу матери нет.

Казалось, недавно малой был пострел...
А сын в ту же ночь совершил самострел.

На вышке заставы с одним боевым
Патроном он знал, что не выйдет живым:
Ведь там на гражданке не знали всех дел,
Какой здесь над парнем царил беспредел.
И сколько на теле побоев и ран,
Успел лишь узнать его верный Полкан...

©Ирина Семакина
7.11.2020г