По Эдгар Аллан, Israfel

        In Heaven a spirit doth dwell
        "Whose heart-strings are a lute";
       None sing so wildly well
       As the angel Israfel,
       And the giddy stars (so legends tell),
       Ceasing their hymns, attend the spell
         Of his voice, all mute.

Средь райской вышины
Сердечною струной
Се ангел вострубил
Псалом твой, Исрафил
Низвергнул звёздный гимн
Весь мир и сонм светил
Смирились тишиной…

       Tottering above
         In her highest noon,
         The enamored moon
       Blushes with love,
         While, to listen, the red levin
         (With the rapid Pleiads, even,
         Which were seven,)
         Pauses in Heaven.

ДалЁко от земли
В полуденный канун
Парит он,  лики лун
Зарделись от любви...

Ждут громовой разряд
И алую зарю
Внимая, семь плеяд.
И тишина в раю.

       And they say (the starry choir
         And the other listening things)
       That Israfeli's fire
       Is owing to that lyre
         By which he sits and sings-
       The trembling living wire
         Of those unusual strings.

Твой огнь, о Исрафил,
(Сказал нам звёздный хор
Безропотных светил)
ДарИт тебе киннор -
Он трепет струнных жил -
Как гимн, как дым кадил
Возносит к Богу сил.


       But the skies that angel trod,
         Where deep thoughts are a duty-
       Where Love's a grown-up God-
         Where the Houri glances are
       Imbued with all the beauty
         Which we worship in a star.

В возвышенный чертог
Где Логос  это Бог  -
   Любовь,
        Завет
             и  Долг.


Где взгляды гурий за собой
Манят,
      За неземной красой -
              Заветной тайною звездой

       Therefore thou art not wrong,
         Israfeli, who despisest
       An unimpassioned song;
       To thee the laurels belong,
         Best bard, because the wisest!
       Merrily live, and long!

О, Исрафил, твой дух
Гордыни хладной песнь
Отринул  силой дум
Ты заслужил  триумф
Певца, что лучше нет
И славу многих лет!

       The ecstasies above
         With thy burning measures suit-
       Thy grief, thy joy, thy hate, thy love,
         With the fervor of thy lute-
         Well may the stars be mute!

Горя блаженством риз
К престолу ,где Господь
Гнев, скорби и любовь
Возносит Ангел ввысь
И да молчит вся плоть!

       Yes, Heaven is thine; but this
         Is a world of sweets and sours;
         Our flowers are merely- flowers,
       And the shadow of thy perfect bliss
         Is the sunshine of ours.

Мир горя и услад - 
Наш мир - 
         Не райский сад.
Цветы здесь лишь цветы
И свет, что видим мы
Лишь тень небес,
                Увы.

       If I could dwell
       Where Israfel
         Hath dwelt, and he where I,
       He might not sing so wildly well
         A mortal melody,
       While a bolder note than this might swell
       From my lyre within the sky.


О, если б воспарил
Туда, где Исрафил,
А сей  -  в мой бренный мир
Сошёл,
             Тогда бы смертный гимн
Он приглушил бы, 
                Я ж  - струной -
Бесстрашной,
             Дерзкой
                и живой
Звучал бы - лирой неземной.