Монах

По книге Мэтью Генри Льюиса "Монах"
Часть 1.
Он был святейший человек,
Мадрид ему весь преклонялся.
Когда он проповедь читал,
Зал от народа разрывался.

Настолько голос был красив,
Он проникать мог в души грешных.

Наставник Бога свет давал,
И выводил к дорогам  честным.

В те годы знатные дворы,
Своих детей так обожали!
Служению Богу, малышей,
Святым, в опеку отдавали.

Им был не ведан мир людской,
Воспитывались в строгих залах,
А кто в отступники пошёл,
Карались тяжко, на пожарах.

Не буду боле отступать,
К святейшему наш взор прикован,
Но кем его родные были,
Не знал никто, он был так молод.

Его младенцем на крыльце,
Аббат монастыря приметил.
Малютку быстро приютили,
В любви святой рос и в запретах.

Он вырос в стенах монастырских,
Ни разу их не покидал,
С ранних летОв любил учиться,
В наУках тАк преуспевал!

К уединению склонен был он,
Святым молился ежечасно,
Едва достигнувший взросления,
Принял монашество без страсти.

Никто так не явился
Назвать его своим.
Раскрыть тайну рождения,
Сочли его "Святым".

Обитель процветала,
С тех пор, как он пришёл,
Почёт принёс ей славу,
Людей привёл в собор.


Достиг тридцатилетия,
Но жизнь его строга.
Благочестив настолько,
Что искусить нельзя.

От мира удалился,
Плоть умершвлял свою,
Но в знания углублялся,
Был мудрым, как Гуру.

За свою жизнь Амбросио
Не нарушал уставы,
Был избран настоятелем
Обители, при храме.

На редкость красноречие
Его так убеждало!
Что грешники "текли рекой",
На проповеди, к храму.

По слухам он блюдёт завет,
Был чист, как Ангел поднебесный.
Не знал отличие полов,
Всех поражал, что так безгрешен.

Он был для всех настоль красив,
С холодной, гладкой, смуглой кожей,
Орлиный нос всё украшал,
Пленил собой он всех прохожих.

Большие, тёмные глаза
Сверкали строго под бровями.
Ланиты мёртвенно бледны,
Внушали строгость, страх мирянам.

Взор огненный пронзал насквозь,
Но благородством всё ж исполнен.
Так отличал высокий рост,
Казалось всем, что он так скромен.

До плеч красИвые власа
СтруИлись кУдрями чернЫми.
Собой сводил он дам с ума,
Соблазн не ведан был святыне.

Неведомы Амбросио
Суетные заботы люда.
Он был настоль суров всегда,
Что исцелял людей от блуда.

Собор был полон до краёв,
Свободных мест в нём не найти.
Проходы длинные, вдоль статуй,
Забиты были, не пройти.

На крыльях херувимов выше,
Повисли в воздухе мальчишки,
Речей Святого ждали долго,
Пришедших веселят детишки.

Святой Франциск со святым Марком,
На плечи зрителей вместили
И не смотря, что статуи,
С них видно далеко Святыню.


Двойную тяжесть каждый раз
Терпела статуя Агаты.
Амбросио так ждал народ,
Его слова были наградой.

Он мог в сердца вселить покой,
Надеждой наделял уставших.
Он боль снимал с больных людей
И веры придавал всем падшим.

Мог так часами говорить,
Но всем казалось, что минуты.
Любил Святого весь народ,
Мадрид гордился этим чудом.


Часть 2.
Настало время, наконец,
Час службы за спиной остался.
Все прихожане разошлись
И кельи стали заполняться.

Так, настоятеля, толпа
Монахов в келью проводила.
И как обычно перед сном
Благословения просила.

Лишь только дверь закрыл монах,
Всех с превосходством отпуская,
Гордыня на него сошла,
Вела борьбу с смирением в зале.

Едва остался он один,
Как дал тот час волю тщеславью.
Восторга слышал голоса,
От проповеди - дверцы к Раю.


Так сердце излилось его
И преисполнилось блаженством.
Всю радость он сдержать не мог,
Как людям указал путь к дверце.

Воображение взялось
Картины рисовать величья.
Мечтал о будущем святой,
Подчёркивал своё отличие.

Он посмотрел вокруг себя,
Заликовался так святыня.
Гордыня громко говорила,
Он выше прочих смертных в Мире.

- Кто,- думал он.
- Кроме меня,
Прошёл все испытания
С детства?

Ничем себя не запятнал
И совесть чистая, как сердце?
Кто ещё смог смирить себя,
Разгул бурных страстей и нрава?

Чтобы потом
Закрыться так,
От мира, похоти,
Соблазна?

Уйти от Мира добровольно,
К себе девиц не подпускать.
Ведь зря ищу я человека,
Который смог, как я страдать.

Ни у кого кроме себя
Не вижу я подобной воли,
Ни в одной церкви нет такого,
Амбросио, как я - святого!

Как поразила проповедь,
Миряне не скрывали речи.
Толпились все вокруг меня
Крича, что:"Ты единственный на свете!".

Кого не тронул ни соблазн
И даже порча не скусила.
Я должен быть всегда таким,
Держаться нужно, что есть силы!

Как я всегда себя блюдил,
Так должен монастырь держать свой.
Следить за братиями там
И наставлять на путь понятный.

Что если, вдруг, меня соблазн
С путей сведёт настоль внезапно?
Нарушу всё, что соблюдал,
Как примет это всё аббатство?

Ведь я такой же человек,
Природа чья слаба, как ветер,
Природа склонна к заблуждениям
И может отменить запреты.


А мне придёться покидать,
Свой уединЁнный приют - кЕлью.
Красивых дАм в церквИ встречать,
И исповЕдовать на тЕмы!

Мадрида благородный свет,
Всё каждый день ко мне съезжает.
Желают видеть лишь меня!
Как с ними я один свладаю?

Я должен приучать свой взор
Ко всем соблазнам и одеждам,
К желаниям и роскоши,
Чего лишал себя я прежде.

Что если встречу в Мире ту,
В который я вступить обязан,
Прекрасную, как ты, Мадонна,
Не знаю, сердцу не прикажешь?

При этой мысли взор упал,
На образ, что висел напротив.
Он Богоматерь наблюдал
И восхищался, что есть мочи!

Уже два года образ сей,
Был тем предметом вожделения.
Восторг святому приносил,
Невидимое поклонение.

Так долго он святой лик зрил,
От восхищения не сдержался.
С собою вслух заговорил
И к Богородице прижался.

-Ты так красива, несравненна,
Так грациозна и нежна!
Какое всё же есть величие,
В твоих божественных глазах!

Склонилась на руку изящно,
Твоя красива голова.
Лишь только роза будет спорить,
Какой румянец у тебя!

Ни одна лилия на свете,
Не сможет и она равняться!
С той белоснежностью руки,
К которой я хочу касаться!

О, если бы такое чудо
Существовало в Мире этом.
Жила бы только для меня,
Могла бы снять с меня запреты.

К твоим пшеничным волосам ,
Я каждый день хочу касаться.
И алые наши уста,
Не прекращали б целоваться.

О, Боже, милостивый мой!
Смогу ли устоять пред этим,
И променять одни объятия,
Нарушить тридцать лет запретов?

О, Господи, какой глупец!
Как ты позволил ей увлечься!
Амбросио! В своём уме?
Эта картина - Божье сердце!

Прочь мысли нечестивые,
Запомнить должен навсегда!
Что эта женщина навеки
Потеряна, вся, для меня!

Нет и не может быть такой,
Той смертной здесь и совершенной!
Как этот образ предо мной,
Очнись глупец и будь смиренным!

А вдруг такая существует?
Не устоит пред ней никто?
Я ведь Амбросио, я - лучший!
Не полюблю, как муж её!

Та, что сейчас меня чарует,
То идеал - Всевышний лик!
Внушит мне сразу отвращение,
Если такая будет жить!

Присущи смертным недостатки,
Запятнана ими вся будет.
Я поклоняюсь божеству,
И восхищён кисти на чуде!

Художник чудо сотворил!
Я восхищён его искусством!
Во мне он страсти пробудил,
В моей груди проснулись чувства!

Не уж не освободился я,
От слабостей всех человечных?
Всю силу, я, буду черпать
В уставах дальше долготечных.

Смело вступай в суетный мир,
Ты выше всех его приманок!
Неуязвим от козней тьмы,
Ловушки обойдешь, как надо!

Они все знают, кто ты есть,
Все духи тьмы, они не дремлют!
Пока монах так размышлял,
Услышал три удара в двери.


Часть 3.
С трудом аббат вернулся наземь,
От мыслей сладких непростых.
- Кто там? - спросил святой спокойно.
- Росарио, - и голос стих.

- Войди, сын мой! Войди конечно!
Дверь в келью тихо отворилась,
Вошёл послушник не спеша.
Корзинку внёс святому в милость.

Послушник окружал себя,
Какой - то странной скрытой тайной.
Никто не знал, а кем он был?
Лицо скрывал под одеянием.

Свой он огромный капюшён,
От братьев опускал так низко.
Боялся быть раскрытым он,
Чудной, молоденький мальчишка.

А в монастырь его привёз
Какой-то странник неизвестный.
Про знатность, экипаж гласил,
Одежд его великолепность.

Внёс в монастырь солидный вклад,
Юнца просил принять он к братьям.
Два года пронеслись стрелой,
Не приезжал тот путник в платьях.

Юнец был очень нелюдим,
Он сторонился всех и мира.
Обряды сторого соблюдал,
Святой лишь был его кумиром.

С Амбросио он был собой
И говорил весёлым тоном.
Учился знаньям у него,
Смышлёный парень из сословья.

И с ним святой менялся сам,
Покой давал подростка голос.
Про боль аббатства забывал,
С ним он смягчал свою суровость.

Менял свой строгий тон на лад,
Был мягок, ласков он к Росарьо,
Который был, как ангел чист
Под этим строгим одеянием.

Как сына полюбил его,
С отцовской нежностью общался.
Невольно жаждал лик узрить,
Но вспоминал запрет аббатства.

- Простите, отче, что я здесь,
Что потревожил келью вашу.
Просителем я к вам пришёл,
Мой брат опасно болен в братстве.

Смиренно вас прошу молить,
О его скором исцеление.
И если Бог внемлет мольбе,
Не призовёт к вратам на небе.

Сказал послушник и умолк
На стол корзинку он поставил.
Упал к Амбросио к ногам
И капюшон слегка поправил.

- Ты знаешь сын уже давно,
Просить меня можешь о многом,
Что в моих силах, помогу,
И к Богу укажу дорогу.

Как брата твоего зовут?
- Винченцо, отче, делла Ронда.
- Достаточно, буду молить.
Святой Франциск поможет просьбе.

Что у тебя в корзинке той,
Росарио, послушник мудрый?
- Цветы для вас я в ней принёс,
Чтоб келью вам сделать уютней.

- Твоя заботливость, сын мой,
Меня чарует, восхищает!
По вазочкам цветы расставь,
Как нравится тебе, Росарио.

Пока послушник украшал
Святого келью, непростого.
- Сын мой, тебя не видел я,
Сегодня вечером в соборе.

- Поверьте, Отче, я там был,
За вашу милость благодарен!
Не мог не стать свидетелем,
Как все вас восхваляли в храме.

- Причин для этого, их нет.
Мои уста лишь то гласили,
Что Бог хотел им всем сказать.
Заслуга вся его, мой милый!

Так понял, что и ты друг мой,
От проповеди моей в восторге?
- Вы превзошли себя во всём,
Как в прошлый раз. - Когда, Росарио?

- Когда покойный настоятель
Ушёл с недугом непростым.
Вы красноречием блистали,
Я восхищён тогда был им!

- Я помню этот случай, правда!
Прошло с тех пор не мало лет.
Как слышал ты меня , Росарио,
Тебя тогда не знали здесь?

Клянусь же Богом предпочёл бы
Не дожить до того я дня.
Каких всех мук, какой печали
Я избежал б в свои года.

- Какие муки в твои годы?
Амбросио не мог понять.
- И, что тогда с тобой случилось,
Что начал, ты, с тех пор страдать?

- Все муки эти непростые,
Мой Отче, вам их не понять.
О, если б вы их испытали,
Могли, как я и вы страдать!

Они тогда б в вас пробудили,
Гнев, сострадание за миг,
Но, что сейчас меня терзает,
Приносит радость в мою жизнь!

О, если бы не эта пытка,
За опасение всего.
Покой обрёл б я в этой келье,
Но вечный страх лёг на плечо.

Отринул всё, навек оставил
Весь свет и радости свои я.
И не осталось ничего,
Лишь ваша дружба мне по силе.

Её ценю и дорожу ей,
И не дай Бог лишусь её!
Вы содрогнётесь перед силой
Отчаяния, пленит оно!

- Ты опасаешься за дружбу,
Сын мой, о чём ты говоришь?
Ты доверять во всём мне можешь,
Прошу, откройся, облегчись!

- Поверьте, только вы способны
Облегчить душу мне во всём,
Но всё раскрыть я вам не в силах,
Я не готов пока ни в чём.

Боюсь с презрением, отвращением,
Прогоните тогда меня.
И не дай Бог отринитесь
От чувств моих, и что тогда?

Не заклинайте, не молите,
Не должен и не смею я!
И колокол звонит к вечерне,
Благословите, мне пора!

Послушник быстро удалился
Благословение получив.
Амбросио отвёл вечерню,
Не мог забыть его визит.

Часть 4.
Когда закончилась вечерня,
Монахи разошлись по кельям.
Аббат остался в ожидании,
Монахинь из монастыря.

На исповедь они сходились,
Амбросио монахинь слушал,
На путь смиренья наставлял их,
С благословеньем отпускал.

Всё шло в обыденном порядке,
Покой собор сопровождал.
Но всё в мгновенье прекратилось,
В соборе начался скандал.

Одна монахиня спешила
Записку на пол уронив.
Амбросио её заметил,
Вернул послушницу на миг.

- Постой, постой, ты, дочь моя,
Письмо ты обронила.
Строку случайно прочитав,
Он вздрогнул, что есть силы.

Так содрогнулся с изумлением,
Что гнев сдержать не смог,
Письмо послушницы изъял он,
Чтоб прочитать его.

Монахиня покрылась краской
Стыда и ужаса.
- Прошу, не нужно, не читайте,
А то погибла я!

Аббат не слышал ее крик,
Письмо читал давно.
Когда закончил чтение,
Его всего трясло!

Взгляд гневный обратил аббат
Слова пронзали слух.
Как - будто удар грома были
И не щадил деву.

В грехе послушница зачла,
Любимый ждал ее.
Хотел спасти свою родную,
Но потерял он всё!

Быть может удался побег,
Не потеряв письма.
Но к сожалению тяжкий грех
Карался на кострах.

- Где главная монахиня?
Решать будет она!
Кричал в гневе Амбросио
Мольбу не слыша так!

- Прошу вас, умоляю,
Взгляните на меня!
Имейте снисхождение,
Я, правда так юна!

Клянусь оставшуюся жизнь
Я проведу молясь!
Я искуплять буду свой грех,
Так душу очищав!

- Какая дерзость и позор! -
В сердцах кричал аббат.
- Такого я не допущу,
Всю мерзость и разврат!

Прибежищем распутниц,
Чтоб монастырь наш был!
Вся снисходительность преступна,
Весь потеряла стыд!

Ты предалась утехам,
В нечистоте зачла!
Святое одеяние,
Грехом запятнала!

Не дерзай меня больше
И не задерживай!
Где главная монахиня?
Тварь не достойная!

- Постой, святой отец, молю
И выслушай меня!
Не упрекай меня в грехе,
Душой невинна я!

Задолго до монастыря,
Как я подстриглася.
Тогда была обручена
С любимым навсегда.

Наши сердца давно сплелись
Пред Богом много лет!
Никто не может так любить,
Как этот человек!

Когда гонения родни
Нас разлучили так.
Судьба свела с любимым вновь
В наш монастырский сад.

Мы каждый день встречали в нем
И слезы не держа,
Там предавалися любви
Так мы зачли дитя.

Достойный пастырь, я молю,
Вы сжальтесь над дитя!
Которое еще во мне,
Я с ним обречена!

Обречены на гибель мы
С малюткою моей!
Молю, не говорите ей,
Не говорите ей!

Отдайте мне письмо мое,
Не обрекайте нас!
Достойный пастырь, вы сильны,
Вы стойкий для соблазн!

- Какая дерзость, что за ложь?
Ты поражаешь ей!
Не уж то я сокрою все,
Какая же ты дщерь!

Я окажу тебе услугу,
Я так спасу тебя!
Плоть умершвляя в покаяние
Искупят все сполна!

Агата - мать! Агата где?
Молчать не в праве я!
Свернула ты с пути святого,
Где настоятельница?

- О, отче мой, что дорого,
Что свято, вам, молю!
- Прочь руки я не стану слушать
Ложь твою лживую!

Дверь ризницы открылась тут,
Монахиня вошла.
- Жестоко! Как жестоко все! -
Кричала в слух она.

Две старые монахини
К девице подошли,
Насильно подняли ее,
Прочь с храма повели.

Она усиленным рывком
Из рук освободилась.
- Амбросио! - кричала в след,
Так громко, что есть силы.

- Не уж то нет боле надежды?
Карать хотите вы!
О, милый мой, любимый Раймонд!
Спаси меня, спаси!

Услышь меня, злой человек,
Жестокий, беспощадный!
Надменный ты, поверь, поверь!
И сердце твое камень!

Ты мог спасти меня сейчас
И моего дитя.
Убийца ты и душегуб
Будь проклят, ты, змея!

Исполненный гордыней
И не запятнанный,
Стал ты глухим сейчас глупец,
К мольбам развратницы!

Какие искушения,
Ты сам преодолел?
Сбежал лишь  от соблазнов,
Скрываясь трусом здесь!

Твой день, поверь, наступит!
Уступишь ты страстям!
И все сам испытаешь,
И будешь знать, что слаб!

Поймешь, что заблуждался,
А я буду мертва!
Не получив прощения,
Корить будешь себя!

Сказав последние слова,
В беспамятстве упала.
Ее тот час же унесли
Монахини из храма.

Упреки девицы, увы,
Амбросио задели.
И сжалилось сердце его,
На время, от бессилия.

Хотел ослабить приговор,
Агату попросил.
- Быть может, вы, смягчите кару.
- Ни, как уж нет, увы!

Устав наш строг и был суров
На многие века.
Я соблюдать его должна,
Неукоснительно!

Я возвращаюсь в монастырь
Озвучить приговор.
Прощайте отче мой, святой!
Я удаляюсь вон.

Часть 5.
- Я исполнял свой долг всего, -
Подумал наш аббат.
Но на душу покой не шел
Отправился он в сад.

Великолепные цветы
Ласкали взор его.
И полная луна светила
Там освещая все.

Во всем Мадриде не нашлось
Ухоженного сада.
Такой лишь монастырь имел,
У нашего аббата.

Вдали сада имелся грот
И старые скамьи.
На них частенечко святой,
Молился во все дни.

Но в этот  раз он в грот хотел
Войти и отдохнуть.
Но на одной скамье лежал,
Росарио, наш друг.

Лежал и тихо стих читал,
Что был на стене грота.
Не слышал, как аббат вошел,
К скамье из поворота.

Когда Росарио узрил,
Что в грот вошел святой.
Он на скамеечку присел,
Надвинув капюшон.

Они дискуссию вели,
О старом, о былом.
Росарио поведал жизнь,
Сестры своей родной.

Которой нет в живых давно,
Ушла на облака.
Любовь несчастная ее,
До гроба довела.

Любила так, он был женат,
Но чувства не признал.
Лишь посмеялся над девой,
Чем сердце разорвал.

- Мне очень жаль, поверь ее, -
Ответил вдруг святой.
- Судьба ее была тяжёла,
Избранник был жесток!

- О, отче мой,  не верю я,
Вы правду говорите?
Так сжальтесь вы и на до мной! -
Росарио воскликнул.

- Мои страдания сильней,
Чем были у нее.
Нет в мире друга у меня,
Чтоб поддержал во всем!

Произнеся эти слова,
Он сильно зарыдал.
Монах был тронут от всего,
И руку парня сжал.

- Ты говоришь, что ты один,
Но кто же тогда я?
Доверься мне, тебя прошу,
В чем тяжела судьба?

С тобой сейчас я не монах,
Я друг твой и отец.
И я могу назваться так,
Поверь мне, молодец.

Не бойся ты моих одежд
И строгости моей.
Когда ты появился здесь,
Стал мне, как сын, поверь!

Отбрось же страхи все свои,
Доверься мне, прошу.
Чем я смогу, тем помогу
И душу облегчу.

- Как я хочу открыться вам
И тайну рассказать.
Но я страшусь, так я страшусь,
Могу вас потерять!

Вы отвернетесь от меня
Начнете прогонять.
Вас потеряю навсегда,
Вашу любовь, ваш взгляд!

- Как разуверить мне тебя,
К тебе привязан я!
Утрачу общество твое,
Грустна будет судьба.

Ты удовольствие вносил
В скудную жизнь мою.
Клянусь, торжественно клянусь,
Тебя не прогоню!

- Остановитесь, я прошу, -
Прервал послушник речь.
- Вы клятву дайте лишь одну,
До срока буду здесь.

Пока не истечет мой срок
Служению святым.
Вы не прогоните меня,
Вам так же буду сын.

- Я обещаю и клянусь,
Сдержу слова свои.
Поведай мне свою печаль,
Мой милый друг, мой сын.

- Я повинуюсь, знайте вы,
О, как я трепещу!
Я - дева, милый мой, отец,
Вот это я таю."

Сказав последние слова,
На землю она пала.
Рыдала и страшалася,
Руку святого взяла.

Аббата дрожь взяла сперва,
Он от признания вздрогнул.
От изумления он застыл,
Руку свою отдернул.

Решил из грота выйти он
Поспешным своим шагом.
Но лже-Росарио догнал
И пал перед аббатом.

- Молю тебя, отец, ты, мой,
Услышь, прошу, меня.
История моей сестры,
Она моя, моя!

Тебя любила много лет,
Возлюбленный, ты, мой.
Взяла монашеский обед,
Чтоб быть рядом с тобой.

Матильда, так меня зовут,
Любовь свою таила.
Я место в сердце лишь твоем,
Мечтала обрести тут.

Не смела думать о грехе,
Тебя достойна церковь.
Она твоя невеста здесь,
Я лишь служу, наместник.

Отец мой, знатен всегда был,
Но он скончался вскоре.
Младенцем я тогда была,
Мой дядя ростил, холил.

Все состояние отца,
Оно мое по праву.
Училась много в те года,
Наукам самым разным.

Помимо них духовное,
Давали воспитание.
Я церковь полюбила сразу
За чистоту вещания.

Ко мне за несколько годов,
Со всех домов Мадрида.
Съезжалось много женихов,
Всех отвергла Матильда.

Однажды в церкви, по утру
Тебя я услыхала.
Ты красноречием блистал,
Ты замещал аббата.

Во мне тогда ты пробудил,
Мое сонное сердце.
Твои слова затмили Мир,
Ты стал моим, тем принцем!

Я каждый день на службы шла,
Чтоб Быть с тобою рядом.
Не упускала ни слога,
Что говорил тогда ты.

Но возвращаяся домой,
Я от тоски страдала.
Лишь в снах ты был всегда со мной,
Читая божьи правила.

Ты был мне другом и отцом,
Ты был со мною рядом.
Во всем всегда мне помогал,
Не только словом, взглядом.

Но утром исчезал всегда,
И я была в унынии.
Тогда решилась на обман,
Чтобы служить святыне.

Могла и дальше так служить,
Чтоб быть с тобою рядом.
Чтоб наслаждаться твоим словом,
Науками, как с братом.

Предпочитала бы молчать,
Но страх разоблачения.
Тревога мучила меня,
И тени всех сомнений.

Всю радость, что давал ты мне
Лишь мысль омрачала.
Ту дружбу, что у нас была,
Навек бы потеряла.

Я не смогла тогда бы жить,
И мое сердце тоже.
Поэтому пошла на риск,
Чтоб сердце не тревожить .

Надеялась, внемлешь мольбам,
Оставишь своим братом.
Я дружбой нашей дорожу,
Прошу, оставь монахом.

Часть 6.
- Как девица! - вскричал святой.
- Ты думаешь посмею,
Оставить девицу средь нас,
Скажи, в своем ли ты у уме ли?

Ты жаждишь быть рядом со мной,
Чтоб чувства пробудились.
Не для того я столько лет
Себя держал блюдил их.

- И в мыслях не было моих,
Тебя мне соблазнять,
И возрождать в тебе любовь,
Чтобы не мог страдать.

Хочу, как прежде рядом быть
Дружить и внемлеть слову.
О большем я и не мечтаю,
Ведь ты - Святой Амбросио!

- Матильда, ты представь сама,
Как это непристойно.
Среди мужчин тебя скрывать,
Побойся Бога, что ли!

Тебя  я буду лицезреть
И знать, что это ты.
Которая в любви призналась,
Должны мы быть вдали!

Собою будешь искушать,
Поддамся я соблазну.
Я не хочу, как ты страдать.
Покинешь храм, ты, сразу!

Себя и тем тебя хочу
От ужаса спасти.
Чтоб о тебе никто не знал,
Ты завтра уходи!

Сказав последние слова,
Он руку свою отнял.
Так сердце билось у аббата,
Его рукой он обнял.

- Ты обещал, поклялся мне,
Что буду среди вас!
Молю тебя, оставь меня,
Не нарушай свой глас.

Забудь, что женщина, забудь,
Считай меня лишь другом.
Тем злополучным существом,
Живущее испугом.

Чье счастье и чья жизнь давно,
Зависят от тебя.
От твоего внимания
И покровительства!

Ты для меня все годы был,
Божественным святым.
Люблю тебя за это я,
Будь выше всех земных.

Но если ты бы был простым,
Любить бы не смогла.
Духовная любовь нужна,
Не та, не плотская!

Амбросио, был сам не свой,
Все чувства взяли верх.
Боролись все внутри него,
Считая все за грех.

Он изумление испытал,
От всей внезапности.
Негодовал от дерзости,
От ситуации.

Обман с одеждами его
Серьезно раздражал.
Он многое сказать бы мог,
От ступора молчал.

Не замечал тщеславие,
Хвалами его льстили.
Не замечал той радости,
Что дева полюбила.

Что девица - красавица
Оставила весь свет.
Ради него пошла на все,
С ним обретя обет.

И уж совсем не замечал,
Как сердце трепетало.
Когда Матильда его руку,
Своею пожимала.

- Ты слышала решение,
Должна повиноваться!
Устав нашего ордена,
Тебе не даст остаться.

Должна ты завтра же уйти,
Устав я не нарушу.
Если останешься тогда,
Раскрою братьям душу.

- Постой, Амбросио, постой,
Позволь сказать еще.
- Оставь меня, я все сказал,
Другого не дано!

Внезапно выхватив кинжал
Одежды разрывая.
Матильда нож к себе ведет
Словами угрожая.

- Что ты задумала, постой!
Святой Франциск, спаси!
Матильда, ты приди в себя!
Сейчас же прекрати!

- Ты тверд, и я всегда тверда,
Оставишь ты меня.
Вонжу я сталь скорей в себя,
Чем буду без тебя!

- Поступок твой оставит след,
Погубит твою душу!
Не будет никаких надежд,
Обет я не нарушу!

- Мне все равно! Твоя рука
Меня ль в Рай приведет!
Или моя навек погубит!
Нас Бог на небе ждет!

Скажи, что буду я твоим,
Как раньше, близким другом.
Не то кинжал в себя воткну,
Умру в тяжелых муках!

Лишь только руку подняла,
Готовясь грудь пронзить.
Монаха страхом обуяло,
Он издал громкий крик.

Глаза следили за ножом,
Луна грудь освещала.
Он взор к ней приковал, как мог,
Кровь в жилах закипала!

Жгучий огонь в нем пробегал,
Воспламенял желания!
- Остановись! - кричал святой,
Закончив тем страдания.

- Я не могу дотоле так,
Противится тебе!
Так оставайся, чародейка,
Живи на радость мне!

Останешься подле меня,
Погибель принесешь.
Святой покинул быстро сад,
Забрав с собою нож.

Часть 7.
Укрывшись в келье, ото всех.
Святой уснуть не мог.
Смятение одолевало,
Он рассуждал, как мог.

Религия, устав святой,
Гласят лишь об одном.
Покинуть девица должна
Их монастырь, их дом.

И тут же думал о другом,
Что все ж могла остаться.
За столько лет она себя
Держала, как все братцы.

Вела себя наоборот,
Свой пол от всех скрывая.
Если бы не страх об этой тайне,
Она б и не сказала.

И если б я не проявил
Настойчивость свою.
Она бы мне и не открыла
Любовь ко мне, свою.

Я до сих пор лица ее
Не видел с под одежд.
Красотка судя по груди,
Что видел при луне.

Так рассуждая обо всем
Монаха сон сморил.
В нем видел он груди Матильды,
И как он с ней был мил.

Он не скрывал желания,
И целовал грудь страстно.
Над ним Мадонна ожила,
Сошла с полотна важно.

Он к ее лику страсть таил,
Но больше не скрывал.
Она его обняла нежно,
Ей губы целовал.

В груди стучало сердце страстно,
Кровь в жилах закипала.
Амбросио понять не мог,
Им страсть одолевала.

Когда проснулся весь в поту
Аббат был сам не свои.
Он девицу любить хотел,
Забыв святой закон.

Матильда чувства от него,
Так тщательно скрывала.
Признание любви ее,
В нем страсти разжигало!

А если бы она могла
Его бы соблазнить!
Монах прекрасно понимал,
Что он не устоит.

Решил у грота, по утру
Ее случайно встретить.
Забрать назад свои слова
Что клятвою заверил.

Хотел ее он убедить
Оставить монастырь.
Но без Росарио уже
Ему свет был не мил.


Часть 8.
В часовне утром служба шла
Аббат со всеми там.
Но мыслями он был увы
Витал и вспоминал.

Все то что девица ему
О чувствах говорила.
О сладком сне, чудесном сне,
Что страсти пробудил в нем.

Когда монах явился в грот,
Как он предполагал.
Матильда там его ждала,
Он тоже встречи ждал.

Она приблизилась к нему
И видно что боялась.
Монах стал первый говорить,
Чтоб не поддаться чарам.

Боялся голоса ее,
Что мог не устоять.
Вся мелодичность в ее звуках
Склоняли трепетать.

- Сядь подле, - с твердостью сказал,
Скрывал свою суровость.
- Должна ты выслушать меня
Все ради нас не скрою!

Питаю я к тебе тепло
И дружеский настрой.
Всей горести не передать,
Больше твоей, не скрою.

Встречаться больше не должны,
Точнее, никогда.
- Амбросио!
- Дай мне закончить, мой друг Росарио!

Нашу разлуку мы должны
С тобою пережить.
И равнодушие к тебе,
Увы мне не укрыть.

- Нет, отче, нет, я не смогу!
Ты клялся, обещал!
Не уж то я так обманулась
И ты меня предал!?

- Я вынуждать тебя не стану
Покинуть монастырь.
Взываю я к твоей душе,
Чтоб сжалилась, пойми!

Освободи меня от слов,
От клятвы от моей.
С твоею рядом красотой,
Не смогу жить, поверь!

Моя честь, слава, мир души,
Зависят от тебя.
Если уйдешь, то что блюдил,
Честь не нарушу я.

Если останешься ты здесь,
Боюсь, что полюблю.
Я не смогу владеть собой,
С той сладкой силою.

Боюсь, что буду обожать,
Так сильно я тебя,
Но честь и сан не дозволят,
Услышь мои слова!

Если я дорог так тебе,
Спаси от  мук меня!
Покинь, ты, завтра монастырь,
И забери слова.

Когда уйдешь, то унесешь,
Тепло с собой мое.
Мои молитвы, восхищение,
Все счастие мое!

Если останешься ты здесь,
Несчастен буду я,
Опасность будет надо мной,
И мук терзания.

- Жестокий ты, о, как жесток!
Нет воли у меня.
Жила твой я волею,
Всегда, всегда, всегда!

Ты не оставил выбора,
Я правда не могу.
От клятвы, я, освобождаю,
Сегодня я уйду!

Ответь мне отче,
Будешь ты, меня хоть вспоминать.
Когда уйду я навсегда,
В далекий край страдать?

- Боюсь я буду о тебе
Уж слишком часто думать.
По другу буду тосковать,
Росарио был мудрым.

Тогда мне нечего желать,
Лишь кроме одного.
Чтобы на Небе мы свидались,
Прощай, Амбросио!

Нет, все же попрошу тебя,
Цветок с того куста.
Он будет знаком доброты,
Расположения.

Я спрячу на груди его,
Я с ним потом умру.
Монахини его найдут,
На сердце будет, тут.

Монах цветок с куста берет,
Не в силах отказать.
Мгновенно с криком отскочил,
И начал так стонать.

Цветок упал из рук его.
- Я смерть свою нашел!
- Амбросио! Как? Что с тобой?
- Змея в кустах! Темно!

Монах в беспамятстве упал,
Сознание потеряв.
Росарио кричал как мог,
На помощь звав, рыдав.

Когда врач рану увидал,
Она разбухла вся.
- Простите, но ему конец, -
Монахам он сказал.

Ничем помочь ему не мог,
Осталось уже скоро.
За спинами Росарио,
Ходил без разговоров.

Три дня врач громко объявил,
Но яд извлечь нельзя.
И нет от яда этого,
Противоядия!

Росарио страдал вдвойне,
Боль, крики поглащав.
Остался за больным ходить,
Его не покидав.

Часть 9.
Три дня прошло, монах окреп!
Не умер, боль прошла!
И рана на руке исчезла,
Как не бывала там!

Врач изумлен был
И не верил, но видит, яда нет!
Хотя до этого святой,
Был точно не жилец!

Монахи все сочли Святым,
Что чудо с ним случилось.
Святой Франциск его вернул,
Мольбы услышав, в милость.

Когда зеваки разошлись,
Всю радость не скрывая.
Росарио в углу сидел,
Тихонько улыбаясь.

- Ты здесь, еще, ты, не ушла?
Погибель, ты, моя!
Змея, та тоже постаралась
В могилу не ввела!

- Два дня лежать тебе еще,
И говорить нельзя.
Я счастлива, поверь, ты мне,
Что Бог вернул тебя!

Но чтобы ты здесь не грустил
Тебе сыграю я.
Я арфу скоро принесу,
Тебе для отдыха.

Монаху голос ласкал слух,
Все пение ее.
Тревога тихо уходила,
И сон ушел давно.

Но наш аббат закрыл глаза,
Прикинулся, что спит.
Матильда песни прекратила,
Чтоб любоваться им.

Вела с собою разговор,
И взгляд не отрывала.
Аббата взором обнимала,
И тихо так шептала.

- Он спит, - сказала девица,
Аббат все четко слышал.
Но виду сроду не подал,
От чар, чтоб не зависеть.

- Могу смотреть я на него,
Не гневая ни чем.
Мое дыхание с его,
Смешается совсем.

Я с обожанием таким,
Черты все четко вижу.
Не заподозрит он меня,
Ничем я не обижу.

Страшится он, что соблазню.
Нарушив тем обет.
Не справедливец он какой,
Он не поверил мне.

Будь моей целью пробудить,
Желанья в нем, любовь.
Свое б лицо не прятала,
Вновь видел меня, вновь.

Она умолка, но потом,
Продолжила опять.
Амбросио лежал и слушал,
Ее словам был рад.

- Лишь несколько часов прошло,
Когда сказал он мне.
Что уважает он меня,
Что думал обо мне.

И мое сердце обрело,
Тепло и тот покой.
Но, что сейчас произошло,
Для меня только боль!

Как страшно изменилось все,
Велит уйти от них.
От братиев моих родных,
И от моих святых.

О, мой святой, и мой кумир!
Живешь с Богом во мне!
Лишь сердце вам принадлежит,
Откроюсь я тебе.

Осталось лишь чуть - чуть прождать,
Без малого два дня.
Тогда узнаешь что любовь,
Моя к тебе чиста.

Возможно пожалеешь, ты,
Меня и все поймешь.
Но тяжесть и печаль мою,
С собой не заберешь.

Монах лежал и делал вид,
Что очень крепко спит.
- Какая нежность, чистота,
В мыслях подумал вмиг.

Если на жалость так, сейчас,
Я пламенем горю.
Но, чтобы было бы со мной,
Вдруг если полюблю?

Матильда к центру отошла,
Спиной была к нему.
Немного приоткрыв глаза,
Смотрел на девицу.

Она смотрела на нее,
Мадонну созерцала.
И со слезами на глазах
В слух речи толковала.

- Счастливая, к тебе идет
С мольбами он всегда!
Он восхищается тобой,
И уповается.

Я думала, облегчишь мне,
Ты горести мои.
Но все лишь усложнилось очень,
Бесчувственный холст - лик!

Религия, не красота,
В нем будит восхищение.
Колени перед божеством клонит,
Не перед юной девой.

Когда я буду умирать,
Услышу я возможно.
То, что говорит тебе,
Ведь это так не сложно.

Не нужно будет горевать,
Обет он не нарушит.
Приятно было бы узнать,
Об истинном в нем чувстве.

- Матильда! Милая моя! -
Воскликнул тут монах.
Девица резко обернулась,
Монах издал звук "Ах!"

При повороте капюшон,
С волос ее спадает.
Лицо Мадонны перед ним,
В живую созерцает!

Амбросио лицо прикрыл,
Руками поскорей.
Не верит собственным глазам,
Не знает, как быть с ней?

- Несчастная случайность,
Тайну приоткрыла!
Которую скрывала я,
Годами, что есть силы.

Да, правда я, одно лицо
С Мадонною твоей.
Матильда Вильянегас я,
Мой род здесь всех знатней.

Когда я грезила тобой,
Портрет мой рисовали.
Его скупили, как икону,
Прислужники во храме.

Помог с продажей человек,
Он много лет нам служит.
Не знала, что, Мадонну ты,
К себе, здесь расположишь.

Возможно после этого,
Что я тебе сказала,
Ты станешь больше избегать,
Меня, то, кем я стала.

Я знала, что Мадонну ты,
Всем сердцем обожаешь.
И бессознательно любил,
Красоты восхваляя.

Но я не пользовалась этим,
Хотя могла, поверь.
Твое внимание мне надо,
Вот это была цель.

Усердным исполнением
Обрядов и молитв.
Я стала собеседником
И твоим другом вмиг.

Скрывала от тебя свой пол,
Так долго, как могла.
Твоя настойчивость, распросы,
Раскрыли правду, да.


Если бы и дальше так все шло,
Тихонько развивалось.
Росарио была б с тобой,
Как прежде бы общались.

Те малые часы сейчас,
Которые остались.
Позволь с тобой их провести,
Ту жизненную малость.

По прежнему, мечтаешь ты,
Меня из стен прогнать?
Скажи хотя бы одно слово,
Не нужно так молчать!

- Я не способен говорить,
Прошу оставь меня.
Ошеломила твоя правда,
Не знаю, честно я.

Три дня тебе даю,
Чтоб всех предупредила.
И как условились с тобой,
Уйдешь отсюда с миром.

Разлука наша неизбежна,
Должны расстаться мы.
В опасности ты здесь со мной,
Потом, все ж уходи!

- Я повинуюсь, мой кумир,
Так будет, как сказал.
Матильда тихо говорила,
И голос весь дрожжал.

Руки коснулся поцелуй,
Из кельи вышла вон.
Аббат с ума сходил, лежал,
Верх чувства брали в нем.

Он знал, что избегав ее,
Он сможет совладать.
Но если будет она рядом,
Обет мог не сдержать.

Врач вечером вновь приходил,
И разрешил вставать.
Росарио не появлялся.
Монах мог лишь мечтать.

Ночь выдалась вновь у него,
В любовных сладких снах.
Амбросио страсть не держал
Виденья ублажав.

К обеду только вышел он
Из комнаты своей.
В обед с монахами общался,
И вышел в сад, за ней...

Хотел с Матильдой говорить,
Она была бледна.
Просила к келье проводить,
На вид была больна.

Хотел врача он ей позвать,
Она лишь отказалась.
Сказала, слишком добр к ней,
Немного ей осталось!

Закрыла за собою дверь,
За нею тишина.
Врача к себе не допустила,
Не знали, как она.

Уж за окном настала ночь,
Аббат не мог заснуть.
Все мысли были об одном:
- Росарио - лже друг.

Он наделял жизнь смыслом мне,
Я так не смогу жить!
Я пустотою поглощусь,
О как мне дальше быть?

Задумался о красоте,
И о любви ее.
О том, что если б не обед,
Он мог любить ее!

Лишь только ночью на часах,
Два время отстучало.
Раздался в келью громкий стук,
Аббата все кричали.

Толпа вела к Росарио,
Сказали отравился!
Святого видеть он хотел,
И шепотом молился.

Врач всем монахам объяснил,
Бессильна медицина.
К утру скончается юнец,
Отрава тем причина.

Когда Амбросио вошел,
Монахи вышли вон.
Он со слезами на глазах,
Начал свой разговор.

- Ну, что ты с собой сделала,
Зачем ты отравилась?
Рука твоя погибелью,
К тебе смертью явилась!

Верны ли подозрения,
Навек меня оставишь?
Зачем ты это сделала,
Назло мне! Ты мне скажешь?

Пожертвав камушком одним,
Я тем спасла алмаз.
Моя смерть сохраняет жизнь,
Бесценную для Вас!

Твоя жизнь очень важная
Для жителей Мадрида.
И для меня так дорога,
Ты был моим кумиром.

Я, отче мой, отравлена,
Но яд был раньше твой.
Когда тебе врач не помог,
Я убрала его.

Пока ты спал, недомогал,
Я руку целовала.
Из раны высосав весь яд,
Тебя для всех спасала.

- Матильда! Боже всемогущий!
Ты в жертву принеслась!
Ради меня, Амбросио,
Хочу, чтоб ты спаслась!

- Есть средство, но оно опасно,
И очень так страшно.
К нему не смею я прибегнуть,
Иного не дано.

Жизнь будет куплена моя,
Ценой и дорогой.
Что буду жить я для тебя,
И ты жить будешь мной.

- Живи, прошу тебя, живи,
Матильда для меня!
И вспомни наши разговоры,
На все согласен я!

Амбросио, о милый мой,
Все это невозможно.
Обманывала тем себя,
Тогда все было сложно.

Сейчас повязка пелены,
Серьезно сошла с глаз.
Я тебя искренне люблю,
И жажду каждый час!

Если останусь здесь я жить,
Любви хочу в ответ.
Ее я буду добиваться,
Уж лучше б умереть!

Мне дружба больше не нужна,
Холодные слова.
Обет ты в жертву принесешь,
Вдруг полюбив меня.

При каждом лучшем случае,
Желания разжигая,
Я буду страсть в тебе рождать,
Чтобы была твоя, я!

Я убеждаюсь лишь в одном,
Твоею быть должна,
За мною смерть скоро придет,
Уйду с ней на века!

Осталось мне пара часов,
Свободна буду я.
От страсти этой, столь позорной,
Ты хочешь, чтоб жила?

- Злосчастная, что я скажу?
Живи, прошу, живи!
И от меня в сон бесконечный,
Прошу, не уходи!

- Ты чувствуешь, как бьется сердце,
Пока оно чисто.
В нем целомудрие и правда,
Оно теперь твое!

Аббата руку приложила,
Она к своей груди.
И дальше тихо говорила,
Чтоб он не уходил.

- Хочу сегодня умереть,
Я на твоих руках.
Твоя рука глаза закроет,
Отпустит в облака.

Возможно будешь обо мне,
Ты думать иногда.
И над моей могилою,
Сбежит твоя слеза.

Она своею головой,
К его груди прижалась.
Он сердце девицы держал,
Немного ей осталось.

Была тогда глухая ночь,
Царила тишина.
Забыв церковные уставы,
Луна сплела сердца.

Всю святость, славу и обет,
Он отдал за любовь.
- Ты, мой, Амбросио, мой!
- Я твой, моя любовь!