Не расстреливают за любовь

Не расстреливают за любовь


Здесь не служится траурных месс,
Нет цветов и не ждут здесь кого-то,
Здесь надгробье и выцветший крест,
И эмалью покрытое фото.

На металле черты не видны,
Лишь известно по скошенным датам:
Средь пожаров Великой Воины
Бился парень  обычным солдатом.

Ни патрон, ни штыка острие,
Не настигло, тем хуже и гаже:
Он погиб стразу после нее,
Отчего? Разве кто-то расскажет?

Кто был с ним, тем давно вышел срок,
Лишь, вздохнув глубоко и спокойно,
Над могилой шумит ветерок,
Словно шепот погибшего воина:

“Я солдат, прост шинели поркой,
Только братство у нас крепче стали:
Выручал офицеров, порой,
Офицеры меня выручали.

Смерть в боях мне встречалась не раз,
Но зачем средь свинцового шума
Подпоручика глупого спас,
Что брататься с германцами вздумал?

К нам в окопы Вильгельмов ведет,
Наших нет, дот распахнутый настежь,
А у немцев – перо и блокнот,
Где срисовано контуры части.

Я его обнаружил один,
Не донес, бросил в снежные кручи.
“В контрразведку меня не веди, –
Чуть не плача, просил подпоручик, -

Мол, не предал, хоть не без вины:
Шел к германцам, надеясь на отклик –
Санитарку одну до воины
Полюбил я в немецкой слободке.

Вот, хотел с нею встретиться вновь,
А братание – ложь и бравада.
Не расстреливают за любовь,
Ты прости, смою кровью, коль надо”.

Подпоручика я отпустил,
Хоть мой гнев резал душу, как шило…
Разминулись слова и пути,
Ну а тут и воина завершилась.

Дни помчались живей, веселей,
Позабыв о позоре и крови.
Встретил милую я на селе,
И пытались мы жизнь обустроить.

Пусть бедней я, чем всякий любой,
На упреки любимой сквозь жалость
“Не расстреливают за любовь” –
Отвечал, и она соглашалась.

С ней, обнявшись, сидели во мгле,
Отблеск завтра встречая под утро.
Но закончился мир на земле
Новой бойней, Гражданскою смутой.

Чтоб червонною тучей заря
Не закрылась над нивою близкой,
Я вступил к добровольцам в отряд,
Жаль, любимая стала чекисткой.

К ней однажды проститься пришел,
Собираясь в далекую ссылку,
Но сверкнули браслеты, и ствол
Был приставлен к немому затылку.

“Зря ей слезные письма писал,
Засекли – беляков не тупее”, –
Говорил мне седой комиссар,
Вынув маузер из портупеи.

Обернулся, гляжу на него,
И в чертах неказистого вида
Подпоручика вспомнил того,
Что в бою контрразведке не выдал.

Отвечаю: “Зачем тебя спас?
Ты ведь нынче добром не ответишь,
Коль звездой на погоне угас
Ради огненных смут лихолетий.

Но с любимою встретиться вновь
Мне позволь, не губи до заката,
Не расстреливают за любовь –
Ты ведь сам говорил мне когда-то”

Но чекист сквозь гневливую спесь
Прошептал, двинув кепкою серой:
“Не расстреливают – так и есть,
Ведь расстрел – офицерская мера.

Ну а ты был солдатом и вновь
Им пребудешь – цена не большая.
Не расстреливают за любовь,
А повесить ничто не мешает.

Пули больше веревки любя,
Шеи редко сжимаем со злобы
Здесь не принято… но для тебя
Приговор мы составим особый”.

"Отчего? ты же помнишь меня...
Такова ли с друзьями расплата?"
Но, укор на затвор поменяв,
Потащили к машине солдата.

"Что ж, поедем, не тратя патрон..."
Занавески Ландо приоткрылись,
И прорезал луга зябкий стон
Воя двигателя с горсткой пыли.

Пошатнулся степной жухлый свей...
Комиссар с бульерьерской сноровкой
За спасение жизни своей
Благодарность измерил веревкой.

Затянулась на шее петля,
Но сорвали чекистские шоры,
Ветры лет, что ласкают поля,
Замирив все былые раздоры,

Чтобы солнце светило в глаза,
И, лихую годину изведав,
Павший воин сумел рассказать
О минувших боях и победах,

О былой красоте тихих мест,
О любви, и как спас он кого-то
Что не скажет нам выцветший крест
И эмалью покрытое фото.

Примечания

Ландо - марка легкового автомобиля, распространенная в первой четверти 20 века

Свей - кочка, покрытая свитой травой, истрепанной ветром