Мыс Ширли. Из Сильвии Плат

Мыс   Ширли *

От Холма Водокачки** с водонапорною башней 
До кирпичной тюрьмы
Галька грохочет, пересыпаясь под  натиском моря.
Снежные торты море ломает и  топит.
В этом году грохотавшие волны,
Перехлестнув волнолом,  упали
На   некрополь обломков  моллюсковых раковин,
Бросивших снежно-солёное месиво моря,

Чтобы  белеть на песчаном дворе моей бабки.
Мертва она,  та, чье  бельё после стирки
Хлопало тут на холодном ветру,
Та, что твёрдой рукою вела здесь  хозяйство
Наперекор всем проделкам гульливого бурного моря.
Раз как-то  шквальные волны
Брус корабельный  забыли в  подвальном  окне;      
В другой раз на клумбе гераний живая акула,
Бросаясь в атаку, хлестала хвостом -

Весь этот заговор тайный упрямых стихий
Метлою соломенной  в кучу  она подмела.
Двадцать уж минуло лет,  как руки этой нет, 
Но  всё ещё прочно в гнезде штукатурки
Держится каждый вмурованный ею пурпурный  булыжник — яичко:
Катает их море в холодном придонном нутре
От  Холма Водокачки - Большой Головы,
До Канала, что ныне засыпан.*** 

Не зимует уж больше никто за забитым
Доскою окном, где, бывало, студила она
Яблочные пироги,  хлеб из печи. 
Что же сейчас
Так  грустит по гремучей, упрямой
Песчаной косе? 
Морем изблёванный,
Ветру доставшийся  мусор,

Гаги — короткошейки, плывущие  в серых волнах.
Труд беззаветный, любовный, однако пропавший:
Безостановочно море
Грызёт и съедает Мыс Ширли.
Смерть её благословенна,
А я прохожу по костям - 
Обглодышам, брошенным морем собакомордым.****
Где-то за Бостоном тонет красно-кровавое солнце.

Я  непременно добуду из этих  сухих голышей
Любви  молоко:  ею ты их напитала.
Черные гаги ныряют.
Но хотя  доброты твоей, бабушка, мощный поток, 
А сама я сметлива -
Камни вовсе не дом
Для кипенно-белой голубки.
К отмели,  к  башне водонапорной  тёмные волны бегут.
 
1959

* Мыс Ширли (Shirley Point) — оконечность полуострова Уинтроп   (Winthrop Beaches), находящегося в северной части  Бостонской Гавани (Boston Harbor),  Массачусетс, США .

** Холм Водокачки (Water-Tower Hill), или Большая Голова (Great Head) — возвышенность с водонапорной башней на побережье  полуострова Уинтроп.

*** Канал (Shirley Gut), ныне засыпанный, когда-то связывал  Мыс Ширли (Shirley Point) с Оленьим Островом (Deer Island).

**** Неологизм  оригинала 'dog-faced sea' — «собакомордое море».

На снимке: Вид с Холма Водокачки на Мыс Ширли и Олений Остров (из открытых источников).

* * * * * * * *

Point Shirley

From Water-Tower Hill to the brick prison
The shingle booms, bickering under
The sea's collapse.
Snowcakes break and welter. This year
The gritted wave leaps
The seawall and drops onto a bier
Of quahog chips,
Leaving a salty mash of ice to whiten

In my grandmother's sand yard. She is dead,
Whose laundry snapped and froze here, who Kept house against
What the sluttish, rutted sea could do.
Squall waves once danced
Ship timbers in through the cellar window;
A thresh-tailed, lanced
Shark littered in the geranium bed —

Such collusion of mulish elements
She wore her broom straws to the nub.
Twenty years out
Of her hand, the house still hugs in each drab
Stucco socket
The purple egg-stones: from Great Head's knob
To the filled-in Gut
The sea in its cold gizzard ground those rounds.

Nobody wintering now behind
The planked-up windows where she set
Her wheat loaves
And apple cakes to cool. What is it
Survives, grieves
So, over this battered, obstinate spit
Of gravel ?  The waves'
Spewed relics clinker masses in the wind,

Grey waves the stub-necked eiders ride.
A labor of love, and that labor lost.
Steadily the sea 
Eats at Point Shirley. She died blessed,
And I come by
Bones, bones only, pawed and tossed,
A dog-faced sea.
The sun sinks under Boston, bloody red.

I would get from these dry-papped stones
The milk your love instilled in them.
The black ducks dive.
And though your graciousness might stream,
And I contrive,
Grandmother, stones are nothing of home
To that spumiest dove.
Against both bar and tower the black sea runs.

1959