Памяти ударниц Женского батальона смерти

В серый час предрассветный,
Когда даже бесы не в силе
Пировать над телами
Растерзанных в клочья девчат,
Упокой, Боже светлый,
Последних защитниц России!
Слышишь?! Колоколами
Сердца этой ночью стучат...

ПАМЯТИ УДАРНИЦ ЖЕНСКОГО БАТАЛЬОНА СМЕРТИ,
ПОГИБШИХ ПРИ ЗАЩИТЕ ЗИМНЕГО ДВОРЦА

«– Господин поручик, ударная рота женского батальона смерти на охрану дворца прибыла! – Перед Синегубом, исполнявшим обязанности помощника коменданта дворца, выросла стройная белокурая красавица в форме подпоручика.

Синегуб молчал. Потом, пересилив себя, сказал:

– Располагайтесь с моими юнкерами на баррикадах во дворе. Но имейте в виду, дело положительно проиграно, большевики уже на верхних этажах, и если не произойдёт чудо…

Чуда не произошло. Пьяная, накокаиненная толпа – некоторые источники рассказывают, что водку в Смольном раздавали с грузовиков, а кокаин – килограммами, почуяв женщин, смела все укрепления. Из 224 ударниц начальнику школы прапорщиков Северного фронта Освальду фон Прюссингу, также бывшему в охранении дворца со своими юнкерами, удалось спасти всего 26, переодев их в форму юнкеров и спрятав в строю своих, которых пропустили большевики, охваченные угаром грабежа и насилия.

Поручик Синегуб, отдав все деньги, что были при нём, какому–то из наступавших солдат, но с Георгием на шинели, выходил из дворца с единственным из своих юнкеров, кого ему удалось найти в пожаре и хаосе.

Солдат вёл их тёмными лестницами, утихал вдали шум оргии, как вдруг навстречу метнулась маленькая фигурка. Поручик успел бы выстрелить, если бы не разглядел, что фигурка совсем подростковая, хотя и в форме. Ему ткнулся в грудь и истерически зарыдал мальчишка–кадет, фуражка его скатилась с головы, он обхватил руками офицера и рыдал, рыдал безутешно, по–детски.

– Не… не ходите туда… – едва мог вымолвить он.

Солдат зажёг трофейную зажигалку, и их глазам предстала невыносимая по своей жестокости картина. Глаза отказывались верить, но это было.

У входа в Георгиевский зал, в углу, пламя зажигалки выхватило обнажённую человеческую ногу, привязанную к стенному канделябру, груду внутренностей, вывалившихся из живота, другую ногу, прижатую мёртвым телом красногвардейца. Рядом вытянулся солдат, держа в зубах мёртвой хваткой левую руку жертвы, а в руках – её юбку. Отверстие в его голове показывало, отчего он умер. Лицо женщины покрывала нога матроса, тоже мёртвого.

Провожатый и юнкер с трудом сдвинули матроса. Женщина, чьё лицо они хотели – и страшились – увидеть, в предсмертной муке вцепилась зубами в его ногу а правой рукой вогнала в сердце насильника кинжал.

Оттащив труп, они узнали белокурую командиршу ударниц…».

Фрагмент из повести Игоря Воеводина «Непрощённый»
(по "Воспоминаниям" участника обороны Зимнего дворца поручика Петроградской школы прапорщиков Александра Синегуба).
_______________
Иллюстрация:
«Чины женского батальона у Зимнего дворца, октябрь 1917–го»,
картина Евгения Емельянова.