А с кем ты?

Приснился мне как-то сон. Оказался я будто тёмной осенней ночью... в Тульской области, на берегах реки Ула, у въезда в посёлок Одоев. Погас в спящем посёлке будто свет. Почему? Ну, это наших энергетиков во главе с господином Ч. спросить надо. Да и не в причинах дело, а в самом мраке как таковом. Однако, луна, видимо, желая хотя бы частично разогнать мрак, блеснула в разрывы туч. И... Увидел я у дороги, у въезда в посёлок, памятник – всадник на постаменте с кавалерийским карабином за спиной. И вдруг в лунном свете, вижу с дрожью, отделилась от памятника конная фигура! Могучая тень всадника. Луна едва светила из-за туч, но почему-то было ясно видно, что это восстал из мира теней ни кто иной, как генерал Павел Алексеевич Белов, геройский предводитель советских конников Великой Отечественной. Но почему такая тревога на лице генерала? Меня он будто не видит или не обращает внимания. Его что-то другое тревожит. Прислушивается. Прислушался и я. Что это? Ветер воет? Нет, это волчий вой! Всё ближе, ближе. И показалась в поле фигура всадника, не касаясь земли (он её или она его отвергла?), плывущая по воздуху к памятнику. Поднялся на дыбы конь Белова, гневно крикнул генерал: "Кто ты такой и чего здесь тебе надо?" И ответил призрак: "Я, как и ты, русский кавалерист, защитник отечества генерал-лейтенант Александр Григорьевич Шкуро!" И странное дело, эхо в ночи почему-то откликнулось не "Шкуро", а "шкура!". А восседала эта шкура не на коне, а на облезлом белом волке, из пасти которого текла бешеная слюна. Положил Павел Алексеевич руку на эфес шашки, и грозно сказал: "Не испугает меня твоя облезлая псина, и конь мой её не боится. Убирайся, откуда пришёл, не место тебе здесь!" Ощерилась шкура: "Как не место? Мы же с тобой на первой германской оба за веру, царя и отечество воевали!
Корня одного, русского. А вот и ещё один патриот! Пётр Николаевич Краснов собственной персоной!" И в поле во мгле обозначился ещё один отвергнутый родной землёй, не касающийся её всадник. Но приближался он почему-то с визгливым лаем! Пригляделся я – сидит его превосходительство на тощем сивом мерине, который так и брешет, так и брешет! Не уймётся никак. Только вот собаки в посёлке почему-то молчат. Чуют подвох, не откликаются. Завис он рядом со шкурой и скалится мёртвой улыбкой. И шипят вурдалаки: "Мы тоже войдём в этот памятник, мы же русские патриоты!" Потянул Белов шашку из ножен: "Нет, нечисть! Не допущу!". А они скалятся: "Ты один, а нас двое! А вот и третий идёт на подмогу – наш казачий атаман барон Гельмут фон Паннвиц!" И послышалось во мгле какое-то неразборчивое завывание. Будто рок-группа воет шакальими голосами. И на "Хорста Весселя" похоже, и на "Любо, братцы, любо..." В общем, смесь бульдога с носорогом. Подплыл третий призрак к первым двум верхом на сивой кобыле ганноверской породы. Когда же ещё гулять сивой кобыле с её бредом, как не тёмной сентябрьской ночью? И скалится призрак, и ржёт вместе с кобылой: "Фитишь, герр генераль, я тоже есть русский касачий атаман фойска не сабайкальский, не донской, не кубанский, а предательский! Фыконем мы тепя из этот памятник и сами здесь обоснуемся. А хочешь, с нами фместе путешь? Как?" И вдруг дико засвистел, завыл ветер в поле, и показалось целое полчище привидений! Всадники-скелеты верхом на скелетах конских, а над ними знамя синее со скрещенными шашками и нагайкой, с кубанкой внизу и красным кантом. За ними пехота из скелетов в чёрных мундирах с белыми повязками на рукаве. И за толпой мертвецов следовали вполне живые ребята в чёрных рубахах. Спали они, видно, и во сне попали в это геройское войско. Мечты хоть во сне сбылись. Вот кабы наяву. И возглавляла их баба средних лет, мордастая, со свирепым выражением на лице, гарцующая верхом на метле с надписью на черенке: "Пегас", и орущая визгливо: "Бей чёрных, бей жидов, слава герою Брейвику!" А рядом рука об руку неопрятный косматый, бородатый мужик с блуждающими бессовестными глазками верхом на чёрном козле, на рогах которого прикреплена табличка: "Конь Тора". И держит мужик плакат: "Монголов и евреев из Евразии вон! Нацисты всех стран, объединяйтесь!" Видит Павел Алексеевич, дело плохо, одному не устоять против такого шабаша. И крикнул он: "Ко мне, мои верные конники! Все, кто защищал родную землю, ко мне! Все, у кого совесть жива, к нам!" И встала за ним рать, как стена, блеснули в свете луны обнажённые шашки. И стояли они на родной земле твёрдо, черпая силы от неё, как Антей. Сошлись две рати... Это я видел только начало битвы. Конец её впереди и зависит от нас всех. Россиянин, а с кем ты?

P.S. Неужели рука поднимется и это удалить вместе с памятником защитникам Отечества? Покажите же, с кем вы!