Продеда

         Плащ из болоньи, каблучки, косынка – какой же год? Ах, помню
сильный дождь!

         А дед, раскочегарив керосинку, картошку жарил – если ты придёшь…
Он жил, как раньше – просто, по старинке… читал немного, радио включал…
И помидоры покупал на рынке – послаще… Вечно прятал два ключа в
поленнице, хоть все об этом знали… И он тебя любил, как я почти…

         А помнишь, у него стакан был «на'лит» – да ладно, хоть сейчас
не хохочи! Ну, дед был славный… крепкий, безбородый, но как любил он
слышать слово «дед»… Я позже понял – он иной породы, и рядом с нами даже
молодел. Вы с ним всегда смеялись, словно дети – а я себе казался
стариком. Жаль, невозможно получить билетик в то время… Время мчится
кувырком!

         Его салат приправлен щедро солью и перцем, крупным ломтем –
помидор… Альбом всегда пылился в антресоли… и там он был, конечно,
молодой… А мы с тобой уехали на север – к медведям белым, льдинам и
моржам… 

         Но наши фотки на стене висели, а время поедала жадно ржа… Она
стекала рыжестью из крана. А дедов рукомойник наливной всегда был чист,
а наш – как будто ранен – он переполнен всяческой виной…

         Дед нам писал – испёк пирог с груздями, картошечкой и луком –
для тебя… Мы прожигали жизнь свою с друзьями, его на расстоянии любя…

         Он домоседом стал, бродячих кошек подкармливал и ждал упрямо
нас… Убрал герани с уличных окошек и посадил престранный ананас! Для
северян. От авитаминоза. И снова ждал, герани поливал… Да, ананас на
стёклах от мороза цвёл пышно, превращаясь в гриву льва. И дед дышал в
морозные узоры, протапливая в инее стекло… И всё глядел подслеповатым
взором, как упиралось солнце в небосклон…

         Он вспоминал и каблучки, и плащик, твой смех и несерьёзного
меня… И оставался другом настоящим, своих ни на кого не променял…

         А мы расстались, но остались письма, как то, что долго связывало нас.
Но это в прошлом. Чувства? Только мысли… И на стекле – цветущий ананас…

о3.11.2о2о 23:47

Вам удобнее читать в таком формате?
*

Плащ из болоньи, каблучки, косынка – какой же год? Ах, помню сильный дождь!

А дед, раскочегарив керосинку, картошку жарил – если ты придёшь…
Он жил, как раньше – просто, по старинке… читал немного, радио включал…
И помидоры покупал на рынке – послаще… Вечно прятал два ключа
в поленнице, хоть все об этом знали… И он тебя любил, как я почти…

А помнишь, у него стакан был «на'лит» – да ладно, хоть сейчас не хохочи!
Ну, дед был славный… крепкий, безбородый, но как любил он слышать слово «дед»…
Я позже понял – он иной породы, и рядом с нами даже молодел.
Вы с ним всегда смеялись, словно дети – а я себе казался стариком.
Жаль, невозможно получить билетик в то время… Время мчится кувырком!

Его салат приправлен щедро солью и перцем, крупным ломтем – помидор…
Альбом всегда пылился в антресоли… и там он был, конечно, молодой…
А мы с тобой уехали на север – к медведям белым, льдинам и моржам…

Но наши фотки на стене висели, а время поедала жадно ржа…
Она стекала рыжестью из крана. А дедов рукомойник наливной
всегда был чист, а наш – как будто ранен – он переполнен всяческой виной…

Дед нам писал – испёк пирог с груздями, картошечкой и луком – для тебя…
Мы прожигали жизнь свою с друзьями, его на расстоянии любя…

Он домоседом стал, бродячих кошек подкармливал и ждал упрямо нас…
Убрал герани с уличных окошек и посадил престранный ананас!
Для северян. От авитаминоза. И снова ждал, герани поливал…
Да, ананас на стёклах от мороза цвёл пышно, превращаясь в гриву льва.
И дед дышал в морозные узоры, протапливая в инее стекло…
И всё глядел подслеповатым взором, как упиралось солнце в небосклон…

Он вспоминал и каблучки, и плащик, твой смех и несерьёзного меня…
И оставался другом настоящим, своих ни на кого не променял…

А мы расстались, но остались письма, как то, что долго связывало нас.
Но это в прошлом. Чувства? Только мысли… И на стекле – цветущий ананас…

о3.11.2о2о 23:47

*
Экспромт для http://stihi.ru/2020/11/02/7859
По теме:
«Любое время – время для всего.» сказал Вильям Шекспир.
У вас есть возможность высказаться на данную тему.