Лидия. Глава 28

 
Уже лёжа в постели перед сном, братья продолжали обдумывать всё произошедшее с ними. После всего, что даже за сегодняшний день и вечер с ними приключилось, есть ещё трудности в осознание.
Мир, явь, где живут, и мир другой, где были, а в полёте душой в соединении с духом разумом и ощущении яви.
– Сань, ты разобрался, что же всё-таки такое явь и тот тонкий уровень или другие миры, как называют их Ефим и Георгий, теперь вот и Ефрем. Спрашивали, разобрались ли мы, как устроен мир.

– А Дивия или Лидия в прошлом? – Спросил Саня. – Они где?
– И они. Везде где я был везде явный мир ощущается. Особенно в том сне где получил хрусталик. Ведь можно предположить я видел это во сне. Так оно вроде бы и есть, но проснувшись, у меня в ладони зажат был хрусталик. И это явь.
– Честно говоря, я не могу утверждать, Кир, но мне показалось, ты просто плюхнулся в постель, когда закричал. Нет, ты вначале закричал, поэтому я проснулся, первый раз подумал, что она тебе приснилась.
Видел утром и днём, как ты весь во внимании был, на неё только и смотрел. А ещё раз закричал, я повернулся к твоей кровати, мне показалось, ты плюхнулся, падал с высоты. Молния осветила, и ты покачивался на кровати, кричал, я и разбудил тебя.

– И всё это говорит о том, что везде явный мир по восприятию человека. Хочет он видеть иллюзию, будет видеть, и думать это иллюзорный мир. Так и будет. А всё же это явный мир по разным вибрациям и частотам. Вернее будет сказать разные измерения, мира, разные плотности, а в них и вибрации и частоты разные.
– Ты знаешь, я тоже пришёл к выводу такому, и ещё можно проникнуть и в прошлое. Оно тоже никуда не делось, просто отживавшее время сворачивается. Но знающий всегда может развернуть. Как Онуфрий.

– Кто такой Онуфрий?
– Онуфрий? Я ещё точно не знаю, наверное такой же как Ефим и Ефрем. Мне он показывался в виде очертания человеческого светом. Назвался он учителем. Его позже Онуфрием Наташа назвала. Он учил меня, как светить сердцем.
Ты знаешь, туда куда он меня вывел, я почти видел самого себя. Почти, там загораживали меня, лишь голос слышан был чуть, чуть. Но Наташу увидел.
Лиза Воротынская девушка балерина, танцующая под пулями.

– Девушка в красном? Танцевала на бруствере окопа?
– А ты откуда знаешь?
– Мне Лидия показала. А перед этим пока мы были на земле, в этой яви, она спросила. «Ты видел балет окрашенный войной?»
– Лидия сама тебя провела?
– Нет, с нами Дивия была. Она показала нам девушку в красном и два ангела светящие над ней. И мне сейчас так прямо идёт, что один из них, который чуть слабее в яркости был ты. Саня это так?

– Да. – Улыбнулся Саня. – Это и больно было, и девушку было жаль, так хотелось её выдернуть оттуда. Но, что это Наташа я узнал уже в этой яви, как вернулись.
– Давай спать. – Произнёс Кирилл. – Слишком переполнен был и день, и вечер у нас и впечатлений и осознаний. Какие миры все явные хоть с этой яви не видны.

– Я не могу уснуть. Кирилл я пришёл к выводу, что здесь в селе стабильность.
Им даже вид неудач делать трудно. Здесь действительно другой мир. Как мир отгорожен от основного мира, хотя он вроде бы, как на ладони, открыт для всех.
И посещение Воротынских из других миров, или как это назвать?
Миры или эпоха, время.
И люди вроде бы, как ничем не интересуются, что происходит вокруг Воротынских, а вглядеться они все в в духовности, духовном мире живут. Все участвуют в полной мере в жизни и духовной и мирской. Все, по осознанию пронизаны светом. Души их светятся. Раньше, как приехали не замечал. Думал, в обычное село приехали. А получается что?

– И я заметил. Здесь каждый на своём месте, видят и замечают всё, но каждый делает свою, именно свою работу, свой вклад в развитие всего огромного мира земли. Здесь вроде бы, как в затерянной точке на земле, но люди несут планете мир. Интересно, много ли таких точек на земле, в нашем мире? Как ты думаешь?
– Много и они разные. Есть где явные, а где только в ощущениях и восприятии душой, сердцем. – Ответил Кирилл.
– А женщины, какие здесь! Светящиеся души. После полёта с Наташей я так видеть ясно стал. Самому удивительно.

– Женщина, это сокровище, которое в обычном миру надо завоёвывать любить и защищать. Завоёвывать, странное слово, но к нам, Саня, это не относится, своих любимых мы получили в дар от Всевышнего Истока.
Долго жили в разлуке и вот в этой жизни вновь дар.
Дар от Всевышнего Истока.
Когда-то он, сотворив нас разом парой в единой клетке. Мы изначально любим, изначально наполнены той любовью, в которой вся жизнь от сотворения, в которой только свет, льющийся в наши сердца от самого всевышнего Истока.
Заметь от самого Истока всех Истоков. – Кирилл радостно улыбнулся –

Ооо! А, значит, в этом свете есть всё. Принятия всей вселенной, покой развитие, главное развитие здесь, на земном уровне. Баланс, гармония, мир, покой, согласие, и лад. Я не понимал раньше, отчего мне так было тяжело и больно, когда приходилось применять при самообороне такие приёмы, когда противнику становилось невероятно больно, на какое-то время выпадал из жизни, а ещё хуже становился калекой. Хотя от моих рук никто не покалечился, за меня делали други, а от меня он словно футбольный мяч откатывался. Такое впечатление было, как будто он сам делал, так что попадал под удары других, иногда даже своих же, из его группировки.

– Да, Кир, на наших руках нет и небыло крови. А ощущение боли других у меня тоже было и очень сильное чувствование чужую боль.
Нам невероятно везло.
Помнишь, нам всегда раскрывался путь, или тебе, или мне, казалось уже всё, оказывались лицом к лицу со смертью.
– Это так. А ты её видел? – Кирилл посмотрел на брата, улыбаясь.
– Знаешь, так мелькнёт темное пятно, а потом светлеет и ослепляющий свет, и мысль в голове «живи».

– Всё в нас было изначально, мне порой думается, и в каждом человеке было всё изначальное. Ведь не рождается человек монстром?
– Человек не рождается монстром, он рождается божественным, а потом попадает в систему.
– Знаешь, а мне сейчас идёт мысль, что все, в том числе и существа рождаются в балансе, и тоже могут прожить на земле пусть не в любви, но в балансе с природой, а порой всё же, какая-то любовь есть и в них, но так же, на них действует их система. Как же я благодарен Истоку Всевышнему, что дал возможность, понять, осознать, как же прекрасна жизнь.

Там в воде тогда, когда тонул, такая жажда жизни во мне загорелась, когда увидел тебя на берегу, страдающим чувствующим боль мою, и услышал мысль Лидии, она ответила на мой зов-крик, и вскоре появилась. И понял Максима, как он хохотал, радовался всему и солнцу и небу, вообще жизни.
Сейчас-то я осознаю, что с ними, ни с Максимом, ни с Лидией ничего бы не случилось. Но им тоже дали осознать, что такое жизнь.

Даже думается, Лидочка была до этого случая обычной девушкой, но может быть с какими-то уже открытыми способностями и знаниями, навыками, как она нам показала в первый миг приезда на дороге. Но раскрылось основное в ней после визита к Дивии через воду, а может она ещё как-то общается с ней.

– Там красиво?
– Ты думаешь, я помню? Из всего я запомнил воду прозрачную, но дна и невидно, а впечатление было, что мы почти достигли подземного океана, огромное здание в которое мы вплыли, и небо, и ещё Дивию.
– Океан? Ты говоришь подземный океан?
– Да, подземный океан с пресной, но горячей водой, но мы были где-то в промежуточном месте, между океаном и просто подземной водой, граничащей с поверхностью земли.

– А почему ты считаешь, что океан с горячей водой?
Иначе и быть не может, если бы его не было, земля была бы холодной, льдиной.
Ты, что думаешь, и правда этот отражатель действительного солнца обогревает землю? Обогревает, но поверхность.
– А откуда ты узнал про океан? А вот тот, солнечный лифт, что ты думаешь о нём?
– Пока не знаю, в то время, по-моему, и Максим не знал, что это такое на самом деле. А может и знал что-то, но не рассказывал.

Всё-таки портал повидимо, но не всем открывается. Тебя он оттолкнул, как ты рассказывал, а меня,… Меня так потащило вниз, что ничего сообразить не успел. Как будто какая-то нить через позвоночник прошла, и меня тянули в низ.
Портал это всё же. А об океане? Не знаю, вернее не знал, это сейчас мне пришло.

– Но всё же, как замечательно жить. И жить на земле, под солнцем в любви. Надо чтобы во всех и везде жила любовь и не просто любовь, а каждый находился в состоянии любви постоянно. А это высокочастотная энергия, к ней ещё подняться надо. А мозг человека воспринимает на столько на сколько он готов принять, на сколько развит интеллект, на сколько душа раскрыта и стремиться познать.

– Это вот самое трудное у людей, это надо ещё выровнять.
ведь смысл жизни на самом деле, такой простой и доступный. Надо просто научиться любить – и тогда твои возможности станут безграничными, и желания сбудутся, если ты, конечно, будешь эти желания формировать с любовью, и никого не будешь обманывать, не будешь завидовать, обижаться и желать кому-то зла. Так всё просто, и так всё сложно!

– Так, Саня, это так. Для нас понятно, вот и нам надо теперь быть в состоянии любви постоянно, ведь выравнивать много придётся.
Полюбить всех. И тех,
чистых душой, грешным мраком земным облепленным, и помочь выбраться из него.
И тех с виду праведных и чистых в шелухе порядочности облепленные, а внутри наоборот мрак. Не слышат чужой боли.
А ведь свет самого Первотворца – Истока во всех сущих, во всём Мироздании, и на земле в том числе, во всех и в темноте и в свете.
А вот когда коснёшься внутри себя этого света там истина и открывается.

Я помню, после посещения Дивии, шёл и шёл внутри себя, вроде вдоль огромной реки. И понял, что это такое, это виртуозное искусство – познание себя, как пройти этот путь и в себе и вовне.
Вроде, как два пути, а оказывается один.
Главное пройти внутри, не нарушив гармонию, а путь без конечен, и он растёт и расширяется, и продолжается. И чувствуешь, надо идти ещё дальше, так как во мне любовь задыхается.
Её надо срочно вынести наружу, и распространить везде, всему и всем, наполнить пространство. Коснуться всех светом, так чтобы вокруг всё стало в состоянии любви. И мысль посылать в творение коллективное.
Творение коллективное трудно для людей. Но Исток коснётся каждого светом. Через кого-то или человек сам заглянет всё же в себя.

– Кирилл, но арканы трудно изменить. уровни-то разные.
– А мы не станем менять, здесь равновесие нужно.
Нужно равновесие, чтобы погасились всплески негатива людей, чтобы они растворились. На разрушительные всплески должен свет идти и мир.
Естественно для людей это долгий путь, но они объединятся, они поймут свои души и ценность душ своих, и они с удовольствием похоронят эгоизм.

– Так уж и с удовольствием? Что-то я не вижу в будущем это удовольствие.
Саня улыбнулся, а Кирилл рассмеялся, продолжил.
– Не сразу естественно не сразу, но когда маячки, или как ещё их назвать? Светлячки, вот явное определение. Вот когда объединяться, резонанс быстрее пойдёт.

Братья замолчали, каждый вспоминал вечер, произошедшее с ними после ужина. Удивительное, просто волшебное состояние было весь день и весь вечер, да и сейчас ещё продолжает длиться волшебство воспоминаний.

А в сердце солнце и тепло, возможно в данный момент было всё равно, что будет завтра, через день, или через год, десятилетие.
Сегодняшний миг затмил всё, и как дрожь пробежала по всему телу, когда услышали слова в конце ужина
«И так» Весь ужин и у Кирилла, и Сани, был один вопрос. Как?

Как сделать предложение руки и сердца, своим любимым? Как озвучить свою любовь? Позвать с собой, а даль далёкую. А пойдут ли они? Это скрипело в сердце с самого начала, как только сели ужинать.
И появился новый персонаж Ефрем. Он самый главный здесь?
Хотя вряд ли. Думали братья. Они здесь все и главные, и равные. Чувствуется семья, чувствуется Род.

Посматривали на матушку свою и на отца, как заговорить об обручении.
Чувствовали себя неловко, казалось, что все Воротынские видели в них смятение смущение.
Порою даже их в дрожь бросало от проницательного взгляда Ефрема, который вновь проникал вглубь не только мозга. А и вглубь души, в сознание изначальное, которое и сами ещё не осознали, но чувствовали, там просматривается и не только Ефремом, а может и самим Отцом Родом, а может и самим Истоком Любви и Света.

Чувствовали это Нечто солнечное теплое и ласковое, проникло в них, они и раньше уже чувствовали Его, но сейчас ещё больше ощутили вроде бы умиротворение, но в тоже время, как пронизывало их, словно шло вновь мощное очищение.
Вроде бы всё ясно, соединение в любви изначальное идёт у них, но здесь в этой жизни, как дошло дело до земного сватовства, обручения, так что-то растерялись.

Ещё примерно час назад братья чувствовали себя уверенно.
А что же сейчас?
Братья посматривали на Лидию и Наташу. Те мило улыбались, подбадривали их взглядом. Лидия, порывалась что-то сказать, но молчала, пока Ефрем не произнёс.

– Фея, скажи открытым текстом, они оба в стопоре, и намеков не понимают. Очевидно от моего взгляда и присутствия Высшего Начала. Скажи им
«Не дрейфьте, парни! Мы с вами»
– Дедушка, ты говоришь не прилично. – Ответила, краснея Лидия, под смех всех Воротынских, но улыбнулась Кириллу с нежностью. И продолжила. – Всё будет хорошо. И Кирилл услышал продолжение в мыслях «любимый».

– Но уж извините, витязи солнечные, давно мы с вами не встречались. Много веков прошло, должен же, я узнать вас вновь. Ах, фея! –
Вновь засмеялся Ефрем. – Ты забыла? Забыла, мысли твои тоже читаются легко. – И вновь все засмеялись.
– Хватит над девочкой издеваться. – Строго пресекла Ольга Григорьевна. Кушать надо без волнений, тогда пища легко усвоится витаминами для организма. Продолжаем ужин.
– Возможно, мальчики наши волнуются. Я и сама волнуюсь и не знаем с Николаем, как начать разговор о… – Она смущённо улыбнулась и чуть помолчав, продолжила. – Сказать о сватовстве.

– А здесь всё просто. – Произнес Ефрем. – Не станем на земной манер расхваливать купцов и добрых молодцов. А мы в ответ красных девиц. Ведь там, – Он указал, как бы взмахнул небрежно рукой куда-то вверх. –
Давно всё ими решено, а здесь резонировали их души, привели их к встречи. Вот и встретились после долгой разлуки. Ишь, как щёки то у них запылали, а глаза-то засверкали. А? Родители видите?

– Дедушка!! – В два голоса вскричали Лидия с Наташей.
– Что щебетуньи? Али я не прав? Максим, а ты почто хохочешь? Через полгода и тебе проходить с прекрасной светлой Олюшкой. Ох, а ты великий Святовлад, ты хоть помнишь себя, её, кто она?
– Утихомиришься ты, сегодня, наконец? –
Вновь произнесла Ольга Григорьевна. – Что рад оказаться в этом мире? Наговориться никак не можешь? Вырвался язык на свободу. Всё мыслью, мыслью, а тут заговорил, не остановишь.

– Педагог со стажем многовековым. Олюшка, подчиняюсь, и слово передаю Георгию или Ефиму, а может тебе Владимир?
– Нет, уволь, отец, послушаю других, моё слово позже будет сказано, если потребуется нужным.
– Вижу, все растеряны и витязи, и их родители, от реплик нашего Ефрема. – Произнёс Ефим. –
Позвольте мне продолжить, сей момент. Действительно не будем уподобляться, и уходить в трёхмерье. А раз уж выпала мне честь короновать наши пары. Извините милые девицы и витязи, обручить, короновать ещё рано. Он сделал паузу, и все услышали шепот Лидии.

– И этот дедушка разводит волокиту.
– О да, моё милое дитя. С блестящим золотом, кои вы мои девицы красавицы сверкаете. Надо же показать во всей красе вас.
Лидия чуть улыбнулась, нагнула голову к тарелке, взяла бокал компота, сделала глоток, закашлялась.
– Вот видишь, торопливость до чего доводит? – Засмеялся Ефим

– Конечно, с такими дедами и не такое может случиться. –
Откашлявшись, ответила Лидия под смех всех Воротынских, отчего она ещё больше раскраснелась и даже очаровательнее ещё стала. Что Кириллу с трудом пришлось удержаться на месте, а так и хотелось подойти и обнять её.
Он был уверен, что вместе рядом им было обоим спокойнее. Не произвольно рука потянулась к хрусталику, щёлкнула энергия, и у него разлилось спокойствие. А Лидия продолжила. –
Продолжай дедушка, прошу тебя. Хотелось бы сегодня дойти уже до самой сути.
– Продолжаю. – Ответил Ефим с улыбкой. – И так. Нам без надобности легитимность, установленная трёхмирьем.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из инета.