Анисимовна. Проза

   Анисимовна домой пришла в срок, как и полагается - в восемнадцать тридцать.  Дочери ещё не было, и она неспешным шагом прошлёпала в свою комнату, обычно она ускоряла шаг, когда проходила мимо спальни дочери, но сегодня было не то настроение, да и час был другой - её час, бунтарский, в это время она могла ходить по квартире, хлопать дверьми и греметь крышкой от кастрюли, готовя немудрёный супчик из воды и зелёного консервированного горошка в ней.
   Анисимовне, грузной, опустившейся женщине с еврейскими корнями, с усталыми и грустными, как у собаки, выкинутой с собственного подворья, глазами было лет шестьдесят. Трёшка, некогда принадлежащая ей, была переписана на дочь, сбережений никаких, здоровья тоже, пенсия минимальная - нерадостный итог. Но Анисимовна приспособилась завтракать и ужинать по соседям и знакомым, обедала она по честному, на лавочке, купленной в хлебном киоске булочкой, одежды ей не надо было уже никакой, донашивала старое, причёсок она не делала вовсе, да и мылась она раз от разу, экономя воду.
   Она вообще была очень экономная в этом плане. Денег вечно не хватало, всё уходило на дочь, двухметровую дылду, работающую воспитателем в детском садике, хотя ей, с её комплекцией и голосом, больше подошло бы работать надзирательницей в колонии, чем поправлять панамки на солнцепёке у детей младшей группы.
   Призвание это было или другой интерес, об этом можно только догадываться, потому что напрямую спросить - опасно для здоровья, была дочка Анисимовны нрава крутого и непредсказуемого.
   Вот так они и жили, вдвоём и порознь, каждая в своём мирке, непонятном никому, даже им. Ждали чего-то, только кому они нужны, дочь - два метра безобразия, и её мать - изношенная женщина, экономящая на всём, и в первую очередь на себе, ради копеечного благополучия, которого не было в этой семье никогда и, по всей видимости, не будет. Потому что однажды вечером Анисимовна, заблудившись в своих мыслях и не доглядев по невнимательности своей, ухнула в канализационный люк, сломав обе ноги. Лечение получилось дорогим и долгим, и тягостным в моральном плане, потому, что раньше она могла во дворе на лавочке допоздна посидеть, а сейчас и это уже невозможно - тяжело добираться на костылях и холодно, да и дочь недовольна - лень ей со старухой возиться, скорей бы померла уж, что ли...