Аполлон-Кифаред

          «И на медном плече Кифареда
           Красногрудая птичка сидит.»
                (Осень 1915 г., Анна Ахматова)


Где твой Павловск, Ахматова Анна?
Где кифару забыл Кифаред?
Согласитесь, он выглядит странно -
словно спешно покинул дворец.
По осклизлым дорожкам Сельвии
бродит Осень... Погнался за ней?
Здешний парк нарочито-сонливый
и готовится к долгой зиме.

Эх, не часто выходит на встречу
Аполлон! - я учтиво кивнул:
«Как дела? - говорю - Добрый вечер...» -
сущий бред, но зато наяву.
Фамильярно - быть может? - не скрою…
Но с Поэта какой будет спрос?
Мои нравы свободных покроев,
и курносый - чуть вздёрнутый! - нос.
Поздний вечер, дождило, темнело.
Виноват, что не сразу признал.
Я с Богами, вообще, - не умелый:
без сирены... - хотя бы дал знак!
Аполлон, но какой-то курьёзный,
словно вырвали что-то из рук:
они вскинуты... - странная поза.
Кифаред нам играет без струн!

В длиннополых, но летних одеждах...
По грязищи... в сандалях... - куда?
Здесь Россия... за полы не держат...
В спину бросят: «Покеда... мудак!»
Здесь по лужам не скачут в сандалях!
Знал бы я - прихватил сапоги.
Посмотри в эти хмурые дали
и к Эгейскому морю сбеги!
Я там был... самый раз для Поэта.
Извини, здесь не место Богам.
Здесь сживают поэта со света,
если он не ударит в бега.

Между Старой и Новой Сельвией,
поправляя лавровый венок,
бродит южный красавец... сопливый,
а из амфор разбитых вино
растеклось в непролазные лужи -
не согреет... Задул аквилон.

Аполлон, ты же явно простужен?!
Да и пальцы, похоже, свело.
Потянулся к чарующим струнам
и застыл удивленно: кто спёр?
Возвращайся в заморские страны -
здесь воруют от скуки на спор
из божественных рук, сделав ноги.
Парк... двенадцать дорог - не найдёшь!
Разве ветер позвать на подмогу -
пусть порыщет. Но питерский дождь
всё замыл: и следы, и улики.
Дождь идёт в этом парке... весь век.
Музыкант и певец... Ты двуликий!
Но двуличен, мой Бог, Человек.

За Руинным каскадом в потёмках
голенастые сосны бредут -
подросли старых парков потомки
садоводам в награду за труд.
Днём с огнём, но отыщут кифару,
вложат в руки и струны натрут,
а пока мой подсевший фонарик
Аполлону подсветит тропу.