Ивашка

Памяти моего деда, Селина Михаила Константиновича,
репрессированного в 1950 году за веру.

Молод был и был удалым -
одури всегда с верхом,
как работать - так с запалом
веселиться - так с грехом.

Так и жил: гуляй, душонкой
нараспашку, нарасхват -
восхищаются мальчонкой
каждый был и друг, и брат.

Теплым днем, шагая к церкви
по распахнутой весне,
мать шептала: - Сына, верь мне -
не безбожники же все.

Он и шел, да все смеялся
Троицын молёный ход,
грозным знаменьем касался
леса, алый небосвод.

Проходи душа, в раздолье,
каждый знает – Бог воздаст…
Не простило комсомолье -
по привычному, продаст.

Торный путь – дорога к плахе, -
жертвенность твоих основ:
в перекрестии от страха,
до чистилища врагов.
Где подвалами блестели
воронёные зрачки:
пожалели, посмеялись –
жернова, валки, катки,
в путь дорогу снарядили
катафалки – воронки.

На далёком полустанке
безрассветные края,
ждали смертные бараки
омертвелости кроя.
Не пролезть твои заборы -
по воротам сучий лай,
отмеряя срок не скорый
сухо щёлкали затворы,
сучковатые притворы
охраняли куцый рай.

Гиблым небом, алым светом
кровенилась синева:
с тихим смехом расплескалась,
зашаталась, засмеркалась, -
удушила Колыма.
Прикопали там Ивашку
в лес, в нетленные края…

В сельсовет пришла бумажка:
- Ты, вот здесь черкни, мамашка,
что исполнено, сполна.